Обещаю, ты не узнаешь о сыне (СИ) - Мар Ясмин

Что-то я стала слишком сентиментальной… Хотя, может, все дело в том, что это внутри меня радуется маленькая девочка, которую так никогда не обнимал папа? Не знаю, но в этот момент мне хотелось улыбаться и плакать одновременно.

— Идем уже, болтун, — позвала Олеся, подходя ближе и кутаясь в шарф. — А то я тут совсем замерзну.

— Иду-иду. Ты такая грустная, потому что я тебя не обнял? — Марк отпустил отца и подбежал к тёте, прижался к ней.

— Все, теперь я добрая, — рассмеялась Леся.

Взявшись за руки, они вскоре скрылись за дверями подъезда. Мы остались на улице. Вокруг то и дело проходили люди, да и ветер швырял в лицо холодные дождевые капли. Не самое лучшее место для разговора - это осознал и Кир.

Кирилл открыл переднюю пассажирскую дверь своей машины.

— Садись, снова начинается дождь, — сказал он спокойно.

Я послушно забралась в салон. Тепло внутри автомобиля сразу окутало меня, контрастируя с прохладой улицы. Звук дождя, стучащего по крыше, создавал уютную атмосферу, но напряжение между нами было почти осязаемым. Чиркни спичкой - и вспыхнет пламя.

Никольский сел на водительское место, закрыл за собой дверцу.

— Что тебе сказал мой отец? — спросил без церемоний Кирилл, пристально вглядываясь в мое лицо.

— Да ничего особенного, — ответила я, стараясь говорить безразличным тоном. Иначе я бы шипела не хуже змеи. — Только то, чтобы я сильно не обольщалась и не строила на твой счет планы. Впрочем, я чего-то такого и ожидала.

— Хм. Несвойственный отцу ход, — признал он, нахмурившись.

— Несвойственный? — взорвалась я, повернувшись к нему. — Твой отец незаконно забрал моего сына!

— Нашего сына, Мира, — поправил Кирилл.

— Да какая разница! — громко воскликнула я, взмахнув руками. — А если бы Марик пострадал?

— Уверен, что отец никогда не стал бы и не станет вредить ни тебе, ни Марку. Максимум - это попытки манипулировать.

Прямо так... по-семейному звучит.

— Прелесть, — фыркнула я, скрестив руки на груди. — И по-твоему, это должно меня успокоить? Ну да, подумаешь, что я поседела раньше времени... Зато твой отец наманипулировался!

— Эта ситуация больше не повторится, Мира. Я с ним поговорю.

— Уж постарайся, — бросила я, отвернувшись к окну.

Дождь за стеклом усилился, улицы расплывались в водянистой пелене. Фонари светили размытыми пятнами, создавая ощущение оторванности от реальности. Я чувствовала себя выжатой, как лимон. Этот день полностью истощил меня, и даже уже не хотелось скандалить. А я собиралась делать именно это, когда осталась поговорить с Киром наедине.

— Мира, — позвал меня Кирилл, нарушив напряженную паузу.

Я подняла голову и посмотрела на него. В его глазах отражалось что-то непонятное - смесь решимости и сомнения.

Он начал холодным тоном:

— Не смей мне ставить условия, иначе это ничем хорошим не кончится.

— Я? Тебе? Когда? — спросила я, искренне удивившись.

— Я про твой пассаж, что могу забыть про встречи с сыном. Спишу это на твое волнение, но впредь подобное не позволяй.

Я усмехнулась, покачав головой.

— Яблоко от яблоньки, как говорится. Говоришь почти словами своего отца. Видимо, всё будет точно по его сценарию. Ты наиграешься в семью и уйдешь... А я снова останусь одна. Но теперь не только у меня будет разбито сердце.

Никольский вдруг мягко рассмеялся, но в этом смехе не было веселья.

— Воинственная Мира, — он произнес это как-то… с восхищением. — Ты так сильно изменилась... Нет, вроде всё та же - нежная, хрупкая и ранимая, но в тебе сейчас столько силы и упорства, что есть не у каждого мужчины.

Я снова усмехнулась, но на этот раз грустно. Я же чувствовала себя абсолютно обессиленной. Не было даже энергии встать и выйти из теплого салона авто. Запах его парфюма смешивался с ароматом дождя, проникающим через приоткрытое окно, и как-то странно начал убаюкивать.

То ли потому что я устала на работе, то ли потому что устала быть сильной.

На некоторое время машине повисла вязкая тишина, нарушаемая лишь стуком дождя по стеклу.

— Я не играю, Мира, — сказал Кирилл, и его голос звучал искренне. Или я надеялась на это? — Я хочу быть частью жизни Марка. И скажу откровенно - твоей жизни тоже.

Я повернулась к нему, и наши взгляды встретились. В его зеленых глазах не было холода, только теплота, когда он говорил о сыне.

— Это не так просто, — прошептала я. — Точнее, слишком сложно, Кирилл. С Марком я не могу запретить тебе общаться и участвовать в его жизни, но я к нему комплектом не иду.

— Я готов всё исправить, — он протянул руку и осторожно коснулся моей ладони. — Просто дай шанс, и я его не упущу.

Я отдернула пальцы. Но и мимолетного касания хватило, чтобы по моей коже словно прошли импульсы тока, а сердце забилось втрое быстрее.

— Я… Я не знаю, Кирилл, — ответила я, нервно поправляя волосы.

— Я буду ждать, пока ты не примешь окончательное решение, — уверенно сообщил Никольский, глядя мне в глаза.

Я глубоко вздохнула и открыла дверцу.

— Спасибо за то, что довез нас, — произнесла я и добавила: — И, пожалуйста, поговори с отцом.

Он ничего не ответил, лишь зарылся пятерней в свои волосы, окончательно их растрепав, и откинулся устало на спинку кресла. Мы разошлись, не прощаясь. Я убежала скорее в подъезд, чтобы не промокнуть. Но все равно заметила, что Кир не спешил заводить машину.

Когда я скрылась за железными дверями, его автомобиль стоял на том же месте. И осознание этого почему-то давало мне ощущение безопасности, хотя даже поднимаясь на лифте одна я старалась быть начеку.

“Надо срочно найти новое жилье”, — подумала я, хмыкнув. — “На одном мнимом ощущении безопасности далеко не уедешь”.

Глава 22

Глава 22. Мира

Со свидания с Ромой соскочить не удалось. Я перепробовала сотню отговорок, но ни одна не сработала. Он на каждую находил, что сказать, и в итоге я сдалась. В конце концов, он был настойчив, но не навязчив, и, признаться, мне было приятно его внимание.

— Мира, ты мне обещала, — мягко произнёс Роман, слегка касаясь моей руки. Его глаза искрились, а в уголках губ играла улыбка. — Ничего не хочу больше слышать.

Он вернулся к своему компьютеру, всем видом показывая, что усиленно работает. Я вздохнула и, поднявшись со своего места, пошла за новой порцией кофе. Аромат свежесваренного напитка немного успокоил меня, но мысли о предстоящем вечере всё ещё вызывали лёгкое беспокойство.

Мне не с кем было оставить ребёнка. Вариантов особо не было: бабуля всё ещё находилась в деревне, а у Леси занятия допоздна. Скрипя зубами, пришла к выводу, что за Марком присмотрит Кирилл. Главное, чтобы у него на сегодня не было планов. Но как ему об этом сообщить?

Пока я маялась и думала, стоит ли ему написать или лучше обсудить при встрече, представилась возможность пообщаться с Кириллом. Точнее, он сам позвал меня в свой кабинет, и произошло это максимально неожиданно.

Ко мне подошла его секретарша, Альбина - высокая блондинка с безупречной укладкой и вечно высокомерным взглядом. Она громко, на всё помещение возвестила:

— Мира, вас зовёт Кирилл Александрович. Поспешите, пожалуйста.

Она развернулась на каблуках и ушла, оставив после себя шлейф дорогих духов. А я оказалась в центре внимания. Особенно пристально на меня смотрели Ника и Мила - их взгляды прожигали мне спину, словно рентгеновские лучи. Казалось, только Роме было всё равно, он увлечённо печатал что-то на клавиатуре, напевая себе под нос.

С сожалением отставив на стол стакан с кофе, я направилась к выходу под шёпот коллег. Ощущение было такое, будто все глаза работников офиса были прикованы ко мне, и от этого по коже пробежал неприятный холодок.

Идти к Кириллу я старалась медленно, собираясь с мыслями и пытаясь выбросить из головы всеобщую реакцию. Коридоры офиса казались бесконечными, стены с нейтральными картинами давили своей стерильностью. Но в кабинет Кирилла я вошла всё равно немного злая. Лучше бы он написал сообщение... После подобных его действий - когда после совещаний он оставлял меня "поговорить" или вот этих громогласных приглашений на аудиенцию - некоторые сотрудники, преимущественно женского пола, придумывали всякие сплетни. Я понимала, что уже ходят слухи обо мне и Кирилле, но кроме Вероники, никто не решался задать вопрос в лицо. Однако я ощущала всеобщее настроение, и оно было явно не в мою пользу. Это, откровенно говоря, не радовало.