Иволга и вольный Ветер (СИ) - Чередий Галина Валентиновна

А с другой стороны, он меня не постеснялся ткнуть носом, а это хоть и справедливо, но очень уж обидно. Но если позволю себе всерьез обидеться, то кому я хуже в итоге сделаю? Все так хорошо шло, а тут явилась-не запылилась какая-то калоша, кем только, прости господи, не ношенная и все мне перегадила? Да счаз! Ветров со мной ушел, со мной!

Я злорадно припомнила, как у Веры лицо вытянулось, когда Егор четко дал понять, что не побежит за ней хвостом и выбирает остаться со мной. И что же, я сама себе все испорчу, ей на радость? А что, если Ветров сейчас соберется и свалит к ней, раз я, вся из себя обиженная, в ванной торчу? Ну и как тогда быть? Просто выйти, как ни в чем ни бывало? Типа я ничуть и не обижалась на твои слова, мне край как умыться приспичило? Дурой буду выглядеть, но поделом, нечего вести себя по-дурацки, значит.

Выдохнув и решившись, я подошла к двери, собираясь выйти, но она распахнулась без моего участия.

— Валь, наш ужин прибыл. — сообщил Егор, посмотрев мне прямо в лицо.

— Здорово. Есть хочу ужасно. — ответила ему, не разрывая нашего визуального контакта.

— У меня в этот раз нет извинительного букета. Но надеюсь корзина с фруктами его в состоянии заменить? — только теперь я заметила, что он действительно держит небольшую корзинку с бананами, апельсинами и виноградом. — Там на столе еще и клубника есть.

— Клубника? В январе? — изумилась я. — Конечно сойдет, вот только извиняться ты не обязан. Не за правду же.

— Не обязан, а хочу, Валь. И правда правде — рознь. Я тебя из дому сманил, повез сюда, потому что порадовать, удивить хотел, с тобой быть тут хотел. И попрекать тем, что ты делаешь именно то, что я и хотел — днище. Даже если мне не понравилось что-то из того, что ты сказала. Ты свободный человек и имеешь право на свое мнение.

— Которое могла бы прекрасно оставить при себе. — пробормотала под нос, уставившись на фрукты и подумав, что на слово “свободный” у меня уже скоро аллергия появится.

— На самом деле, моя грубость — результат внезапного открытия. — вздохнув, сказал Егор.

— Какого?

— Меня прямо внутри покорежило, когда я представил, что ты могла бы стать похожей на Веру.

Хм… Неожиданно.

— Сам же сказал — у меня не выйдет. — я постаралась выдавить из себя улыбку, но Ветров смотрел как-то уж слишком пристально и задумчиво, так что прекратила попытки.

— Но не потому, что ты недостаточно красива. Ты восхитительна. — произнес он, глядя мне в глаза так, что вдоль позвоночника холодок нервозности пробежал. Будто происходит сейчас нечто очень-очень серьезное и важное, а я толком уловить не могу что же. — Именно такая, какая есть. Я бы ничего не хотел в тебе изменить и не хочу, чтобы ты менялась.

— Да я и не планирую пока. — пожала я плечами. — Но могу помереть с голоду, если мы так и продолжим тут стоять в дверях.

— Иди ко мне. — Ветров обхватил мой затылок ладонью и привлек к себе, отодвигая корзинку с фруктами.

Я с готовностью подняла голову, ожидая его поцелуя и Егор поцеловал. Точнее прижался губами к виску и задержался так на несколько секунд буквально, но у меня уже все нервные окончания на коже закололо и за ребрами заныло. Ощущение небывалой, незнакомой мне доселе и никогда еще не случавшейся между нами интимности и близости нахлынуло так интенсивно, что горло перехватило и глаза заслезились.

— Все, пойдем есть! — скомандовал Егор, отстранившись и позволив исчезнуть щемящему волшебству момента.

— Пойдем. — согласилась я.

Стол был сервирован очень красиво, наши тарелки накрыты начищенными до зеркального блеска крышками-куполами, какие я только в зарубежных киношках видела, сверкали гранями бокалы на тонких высоких ножках, присутствовали малюсенькие соусники с разноцветным содержимым, ведёрко со льдом и винной бутылкой. И да, клубника тоже была, да какая! Огромные ягоды, все одинаковые и блестящие. Покойная бабуля умудрялась выращивать клубнику в наших широтах, но та редко бывала размером больше пяти рублёвой монеты, да и по форме всяко-разная, часто корявенькая. Про лесную землянику вообще молчу, там горох просто. А тут такая красотища, что и не верится, что она настоящая.

— Можно? — не утерпев, протянула руку к зелёному хвостику одной из ягодин. — Только попробую.

— Давай. — одобрил Егор и зашёл мне за спину, похоже собираюсь пододвинуть стул, когда буду садиться. Ну точно все, как в кино.

Сцапав клубнику, я поднесла ее к носу и глубоко вдохнула, понюхав. Странно, мне казалось, что та бабушкина пахла куда интенсивнее. Ну и ладно. Я вонзила зубы в мякоть, ожидая, что сок сейчас прямо брызнет, прожевала и уставилась на севшего напротив Ветрова с недоумением.

— Судя по выражению твоего лица, ты слегка разочарована. — фыркнув, констатировал он.

— Есть немного. — мне было неловко показать себя неблагодарной заразой, которую в январе клубникой угощают, а она ещё и недовольна, но ягода и правда была … так себе. Водянистая, кисловатая, совершенно без того яркого вкуса и аромата, какой я помнила у собранной с бабушкиной грядки. А уж с земляникой вообще и рядом не валялась. — Почему она такая?

— Да ее же везут к нам издалека, собирают наверное чуть недозрелой. И вообще все эти современные сорта для массового выращивания ориентированы больше на внешний эффектный вид и выносливость для транспортировки, а вкус уже дело второе. — пояснил Егор, откупоривая бутылку.

— Жаль. — вздохнула я и открыла крышку над блюдом. — Ммммм, а вот тут похоже хоть с ароматом все в порядке.

— Поверь, вкус тоже не разочарует, тут прекрасная кухня и умелые повара. — Ветров протянул мне наполненный розовым вином бокал и поднял свой. — Будем!

— Обязательно будем! — поддержала я его тост и сделала глоток, выдохнула наслаждаясь вкусом и улыбнулась уже совершенно искренне, отвечая на такую же улыбку Егора.

Наше сегодняшнее волшебство возвращалось и никаким Верам его не изгадить снова.

***

Из сна я выплывала медленно, постепенно позволяя событиям вчерашнего вечера и ночи проходить перед мысленным взором. Не открывая еще глаз, провела кончиком языка по припухшим губам, что сами собой растянулись в улыбке. Смущение от того, на что решилась на хмельную бесшабашную голову ворохнулось в душе, но тут же его залило теплом-отзвуком удовольствия и я потрогала губы уже пальцами и сглотнула. Прости Господи, мою душу грешную, почему же никто не рассказывает насколько делать некоторые порочные вещи так приятно!

Мы говорили вчера с Егором. Хотя конечно больше я трещала без умолку, вино развязало язык. Я ему, наверное, всю свою жизнь, сколько себя помню пересказала. С клубники началось, точнее с рассказа, как мы с бабушкой раз от медведя улепетывали в лесу, куда землянику собирать ходили. Косолапый тогда сам больше напугался и ломанулся от нас, да только у страха глаза велики. А вот в другой раз, как по грибы и малину поехали с дедом всерьез убегать пришлось. Хорошо у дедули его старый-престарый “Урал” с коляской всегда был как часики отлажен, завелся с полпинка, рванули с места, но здоровенный хозяин леса все равно еще бежал за нами какое-то время.

Как-то и сама не заметила, как и до Яшки и “Ориона” дошло, а все потому, что Ветров слушал. Не в смысле “трещи себе, как белый шум”, нет. Он слушал, глядя на меня почти неотрывно. Смеялся, когда о забавном говорила, хмурился, когда о грустном, спрашивал, когда чего-то не понимал. Он был со мной, а не просто вежливо поддерживал компанию, ожидая когда же мы перейдем наконец к тому, ради чего в принципе здесь. Даже когда перебрались в постель, допивая вино маленькими глотками прямо из бутылки и лежа рядом, он все был со мной. Рассказывал о том, как путешествовал по миру, как в плену у боевиков побывал в Африке, где и заработал свой шрам.

Мы болтали, целовались, деля вкус вина и сладость медленно разгорающегося желания. А потом я решилась…

Порывисто перевернувшись в постели, я обнаружила, что в ней одна.