Плохая привычка (СИ) - Кит Тата

— Взял я твой розовый жопер. Что с ним делать?

— Теперь положите в него черную свободную футболку. Она на две полки ниже. На полке с другими футболками. Нашли?

— Угу. Дальше что?

— Ещё на полку ниже лежат черные лосины.

— Нахрена тебе лосины? Тебе с твоими ребрами йогу нельзя, вроде.

— Это мне для того, чтобы завтра из больницы выписаться. Вся моя одежда грязная. А лосины не будут сдавливать меня.

— А, понял. Лосины взял.

— Ещё на полке ниже пижамы. Возьмите розовую она посвободнее. Там шорты и майка.

— Ты меня, вроде, за трусами отправила, Натах. Жопер уже почти полный, а трусов всё нет.

— Трусы в комоде, — выронила я и закрыла глаза, сгорая со стыда. Ни разу в жизни в моих трусах ещё не рылся никто, кроме мужа. Бывшего. — Откройте верхний ящик и, не глядя, возьмите первые попавшиеся. Не смотрите на них.

— Да делать мне больше нечего, смотреть на это красное, белое и черное месиво. Черные берём?

— Вячеслав Александрович! Ну, я же просила!

— Жопер ждёт, Натах. Черные?

— Черные, — буркнула я. — А теперь закройте комод и забудьте всё, что там видели.

— Да чё я, верёвок не видел, что ли? — фыркнул Славик. — Ещё что надо?

— Сдвиньте большую зеркальную дверцу. Там белая куртка на вешалке и внизу кроссовки. Тоже белые. Вроде, всё.

— Ты переехать в больничку решила? Постельное в жопер пихать?

— Это самое необходимое для того, чтобы переночевать в больнице.

— Ещё что-нибудь берём?

— Зубную щётку и пасту. В ванной. И, вроде, всё. Здесь в палате есть одноразовый шампунь и гель. Не вижу смысла нести всё это из дома.

— Тебя кормили там?

— Да. Приносили что-то. Но аппетита нет.

— Понял, — явно недовольно вздохнул Славик. — Скоро приеду.

— А вас впустят в больницу в такое время? Мне, наверное, придется спуститься? Или через медсестру…

— Кто меня там не впустит? — высокомерно цокнул Славик. — Сам зайду, куда мне надо. Мне сейчас главное, чтобы меня никто с твоим розовым жопером на районе не отпиздил.

— Им, кстати, удобно драться, если что, — улыбнулась я.

— Ага, и плакать. Ладно, Натах, скоро приеду.

— Хорошо, жду.

Глава 34. Наталья

Славик вошёл в мою палату.

Розовый шоппер определенно отлично подходил к его черной кожаной куртке, джинсам и кроссовкам. Даже футболку не поленился надеть вместо рубашки.

— Твои шмотки. Куртка, кроссовки, — перечислил он, оставив обувь у входа, а куртку на вешалке. — И жопер, — его он оставил на краю кровати у ног.

— Спасибо большое.

— И еда. Взял на свой вкус. Ешь. Отказы не принимаются, — Славик вынул из целлофановых пакетов контейнеры с едой и составил их на небольшой столик на колёсах. Снял куртку, оставил на вешалке рядом с моей и снял кроссовки. Оправил край футболки и вопросительно глянул на меня. — Мыться-то будешь?

— Было бы неплохо. Поможете?

— А ты думаешь, зачем я спрашиваю? — хмыкнул Славик и подошёл ко мне. — Держись за меня.

Славик наклонился ко мне со стороны больного левого бока и приобнял пятерней за здоровы правый бок, помогая встать. Так в обнимку мы и дошли до ванной, где Славик оставил меня у самой душевой кабинки.

— И шоппер, пожалуйста, — попросила я, уперевшись ладонью в стену.

— Жопер этот… — Славик ещё что-то проворчал под нос, но шоппер принёс. — А ты как мыться-то будешь? Если соскользнёшь? Ещё бинты эти…

— Помоюсь в обход бинтам. Мне кажется, без фиксации ребер я даже стоять нормально не смогу. А если соскользну, то соскользну. Потом можете и зайти, когда соскользну.

— Только ты, это, Натах, одетая тут не скользи.

— Сейчас в этой больнице на одного калеку станет больше.

— Ушёл, — поднял тот руки ладонями ко мне и вышел из ванной, закрыв за собой дверь.

С трудом, держась за стену, за трубы, за шланги, но я смогла помыться. Бинты, всё же, намочила. Пришлось просить о помощи медсестру, которая мне их поменяла после душа.

К счастью, Славик Смертин догадался выйти из палаты на это время. И только тогда, когда из палаты вышла медсестра, он зашёл обратно.

— Помылась? Теперь поешь.

Славик подкатил к постели столик, на котором в контейнерах оказалось ровно всё то, что я люблю. Сёмга, суши, креветки (да, я обожаю морепродукты), яблоки и виноград.

— Если виноград без косточек, как я люблю, я начну вас в чем-нибудь подозревать.

— Начинай. Он без косточек. И даже помытый. Можешь начать хомячить по две-три штуки за раз, как любишь, — усмехнулся Славик и завалился на небольшой диванчик у стены. — Но, пока подозреваешь, поешь нормально. Исхудала ты, Натах, за последние месяцы, оттого и рёбра твои без естественной защиты в виде жировой прослойки остались. И хана им пришла при первом же столкновении.

Он потёр лицо ладонью, а я заметила, что костяшки его правой руки словно немного стесаны. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что в предыдущее его появление в палате такого не было.

— Что у вас с рукой? — спросила я всё же.

— С какой?

— С правой.

— А, это? — глянул он на руку и запрятал её под голову, прикрыв глаза. — Об трусы твои, наверное, поцарапался. Там какие-то с блестяшками были. Об них, наверное.

Зачем спросила? Чтобы краснеть теперь сидеть? Вернее, полулежать-полусидеть.

— А вы здесь ночевать собрались?

— Ну, да, — выронил Славик.

Он там реально засыпал, что ли?

— Зачем вам это? Поезжайте домой. Я же в больнице. Со мной, явно, уже ничего плохого не случится.

— Натах, не задавай глупых вопросов и не мешай спать. И, когда поешь, тоже спать ложись. Я же в качестве сиделки к тебе в палату напросился.

Я смотрела на засыпающего Славика, на его закрытые глаза, ела виноград и строила логическую цепочку в своей голове.

Он единственный, кто оказал мне поддержку сразу после развода (скинул с моста, дал несколько дней на то, чтобы подумать и прийти в себя). Он единственный, кто поддержал и помог мне с переездом. Юрист от фирмы, который помог мне заключить договор купли-продажи, тоже был отправлен мне Смертиным. С мебелью помогал мне тоже он. И сейчас в палате собирается провести ночь, охраняя мой покой, тоже он — Смертин.

— Что-то ты подозрительно молчишь, Натах, — произнес Славик, не открывая глаз.

— Строю логическую цепочку.

— М-м… И как успехи?

— Я вам нравлюсь? — спросила я в лоб.

На что Славик даже глаза не открыл, лишь криво усмехнулся.

— Я тебе пятиклассник с портфелем, что ли, Натах?

— Вы в меня влюблены? — я даже сама на секунду удивилась этому выводу.

— А теперь я нимфетка в мини-юбке? Уж лучше пятиклассник с портфелем.

— Вы меня… любите? — ну, это точно что-то из разряда фантастики.

— Смотри-ка, головой ты сегодня, и правда, не ударялась. Соображаешь, — он, наконец, соизволил на меня посмотреть. — А теперь ешь и спи. Тебе отдыхать надо.

И как я после этого могу просто есть?!

— Но… как? И давно?

— Какая разница, Натах?!

— Большая! Если всё это действительно так, то я должна знать.

— Твою мать… — Смертин шумно вздохнул и сел на диванчике. Несколько секунд молча смотрел мне в глаза без тени улыбки или дурачества во взгляде. — Шесть лет, — сказал он ровным спокойным голосом.

Мне в лицо будто холодной воды плеснули.

— Почему вы раньше не говорили? Никак не обозначали свои чувства…

— Ты замужем была, ребёнок… Счастлива, вроде. Нахрен я тебе нужен был? Да и я думал, что это так… блажь. Пройдёт. Но за шесть лет не прошло. Только крепче стало.

— А если бы я не развелась, вы бы так и жили наедине с невысказанными чувствами?

— Как я уже сказал, Наталья, ты была счастлива. По крайней мере, казалась такой, не считая последних месяцев. И где гарантия, что, уведя из семьи, я смог бы сделать тебя счастливой насильно?

Я не понимала, что я чувствую прямо сейчас. В голове будто белый шум, а перед глазами только голубые глаза Смертина.