Анонимные грешники (ЛП) - Скетчер Сомма

Итак, Аврора — шлюха. Совсем не та девственница, которой она притворяется для моего дяди. Я провожу языком по зубам и делаю медленный, глубокий вдох. Раф теперь молчит, и я чувствую, как его пристальный взгляд обжигает мою щеку.

И какое мне до этого дело? Почему от этого откровения у меня все горит и чешется и мне хочется ударить кого-то кулаком в челюсть, просто чтобы услышать, как она хрустнет?

И тогда я понимаю, почему эти тупые дети так меня достали.

Вчера, когда мы возвращались на машине к Альберто домой, она позволила мне поверить, что она другая, хотя бы на мгновение. Она позволила мне поверить, что она не такая, как все остальные девушки в Яме, которые хотят заполучить деньги Висконти. Что ее мотив выйти замуж за мужчину, в три раза старше ее, был абсолютно альтруистичным.

Я издаю смешок в свой стакан. Да точно, это все для того, чтобы остановить Альберто, который хочет вырубить лес. Та страстная речь, которую она произнесла обо всех этих гребаных птицах и выдрах был спланирован. Заставила меня есть с ее ладони, и теперь я ни хрена не лучше своего старого похотливого дяди, верящего ее лжи.

Конечно, она могла бы ничего и не говорить, но она обманула меня. Эти большие, как у лани, глаза, опьяняющая кожа и жалкие грехи обманули меня.

— Делайте свои ставки, — протяжно произносит крупье, разводя руки над картами, затем поворачивая их вверх, показывая камере над столом, что у него ничего нет в рукавах.

Стопки золотых и серебряных фишек скользят по зеленому бархату. Мой взгляд падает на затылок светловолосого парня.

— Анджело, не надо…

Но голос Рафа звучит так, словно он где-то в пещере. Прежде чем он или мой собственный здравый смысл успевают остановить меня, я делаю шаг вперед, нависаю над плечом парня и ударяю ладонью по его покерным фишкам.

Он вскрикивает от неожиданности, отпрянув от стола. Затем он изучает мою руку, мои часы. Кольцо с цитрином у меня на мизинце. Он сглатывает, прежде чем неохотно поднимает глаза, чтобы встретиться с моими.

В отличие от остальных членов моей семьи, я не большой любитель заключать пари, но готов поспорить на все, что есть в заведении, что он только что обоссался.

— Я видел.

За столом воцаряется тишина. Взгляд парня расширяется, затем обводит стол и снова возвращается ко мне.

— Ч-что?

— Ты вытащил эти фишки из своего кармана, — я бросаю многозначительный взгляд в сторону его несущего чушь приятеля.

— Вы оба это сделали.

Он бледнеет, и его нижняя губа подрагивает.

— Нет! Я не делал, клянусь…

Я беру одну из его фишек, пресекая его протесты. Они сделаны из чистого 24-каратного золота, посередине выбит герб моей семьи. Не обращая на всеобщее внимание, я подношу его к слабому освещению и издаю шипение.

— Подделка.

— Это не так! Этого не может быть, я взял это оттуда! — он тычет трясущимся пальцем в сторону кассы. Цыпочка за ним поднимает руки в знак протеста. Она не хочет ввязываться в это дерьмовое шоу, и я ее не виню.

— Давай спросим парня, который их создал, — я бросаю фишку Рафу. Он ловит его одной рукой. — Что ты об этом думаешь, брат? Тебе это кажется подлинным?

Раф окидывает меня испепеляющим взглядом. Его челюсть сжимается, и он качает головой так слабо, что я знаю, что это предназначено только мне. Но я стою на своем и жду. Раздувая ноздри, он в конце концов опускает взгляд, вертя фишкой между большим и указательным пальцами.

Стоит мертвая тишина и в конце концов, он поднимает на меня взгляд из-под полуприкрытых век и прикусывает нижнюю губу.

— Фальшивее, чем трехдолларовая банкнота.

Клуб возвращается к жизни. Стулья скрипят по полу пещеры, а щелчки предохранителей отдаются эхом от низкого потолка. Люди Рафа выходят из тени, хватают обоих парней за плечи и оттаскивают их прочь. Я слышу их крики всю дорогу, пока их не запихивают в лифт в конце длинного туннеля.

— Bastardi, — рычит Тор, отряхивая пыль с пиджака и опускаясь обратно на свое место за столом для игры в блэк-джек. — Они работают в Делириум и постоянно выпрашивали у меня приглашение на приватную игру в покер, — его бриллиантовая серьга в носу поблескивает, когда он качает головой. — У них едва ли есть волосы на членах, не говоря уже о яйцах, достаточно больших, чтобы испробовать подобный трюк.

Снова звучит музыка, и постепенно инцидент оседает, как пыль, и все снова начинают хорошо проводить время. Чувствуя жар на спине, я оборачиваюсь и вижу Рафа, стоящего в тени и пристально смотрящего на меня. Когда я прохожу мимо, он вытаскивает руку из кармана и хватает меня за локоть.

— Порочный Висконти вернулся, — шепчет он мне на ухо. Я смотрю прямо перед собой, напрягая спину, пока он не отпускает меня и не растворяется в толпе.

Может, Порочный на самом деле никогда и не уходил.

Глава тринадцатая

— Стой спокойно.

— Я стою спокойно.

— Нет, ты ерзаешь, как невиновный на суде, — Грета подчеркивает свою точку зрения, ударяя костлявой рукой по моему плечу и сжимая его. — Если я уколю тебя этой иглой, не беги с плачем к Альберто, потому что это будет твоя вина.

И снова она выбрала платье слишком маленького размера, настолько маленькое, что молния сзади не проходит дальше изгиба моего бедра. Вместо того чтобы позволить мне надеть что-то другое, Грета решила физически вшить меня в это. Мне, наверное, придется в нем спать, потому что я понятия не имею, как сниму его сегодня вечером.

— Ты нервничаешь.

Замечание Греты пронзает мой позвоночник, как лазерный луч. Я встречаюсь с ней взглядом в зеркале и сглатываю. Молча умоляя свою кожу не краснеть.

— С чего бы мне нервничать? Это всего лишь ужин в пятницу вечером.

Она хмуро смотрит на меня, как будто я сошла с ума.

— Нервничаешь из-за следующей субботы, глупая маленькая девочка, — кончик ее иглы скользит по моей коже. — Из-за вечеринки по случаю твоей помолвки.

— О.

Я наблюдаю, как она бросает взгляд на мою левую руку, сжимающую живот. Точнее, на камень на моем безымянном пальце.

— Ты не представляешь, как тебе повезло, — тихо бормочет она.

Мои глаза закрываются.

— Ты это уже говорила, Грета. Тысячи раз.

В тот момент, когда я войду в Grand Hotel Висконти под руку с Альберто в следующую субботу, начнется обратный отсчет до свадьбы. Все начнется с вечеринки по случаю помолвки, затем будет примерка свадебного платья и дегустация торта, встречи с пастором и ужины с большой семьей, а затем ровно через две недели все закончится тем, что я пойду к алтарю.

Или, что более вероятно, меня потащат к алтарю. Потенциально брыкающейся и кричащей.

Одна неделя и один день. Это все время, которое у меня осталось, чтобы притворяться, что этого на самом деле не произойдет.

— Прежде чем ты уйдешь, напомни мне ещё немного припудрить твой нос, — Грета встает во весь рост и прищуривает глаза. — Почему ты так сияешь? — она делает шаг назад. — Ты заболела?

Я с шипением выдыхаю сквозь щель между зубами и разглаживаю перед своего платья.

— Я в порядке.

Я не в порядке, и не чувствовала себя в порядке с тех пор, как мы с Анджело прокатились на машине в среду. С тех пор, как я стояла на крыльце и смотрела, как его задние фары растворяются в сером горизонте, у меня под кожей поселилось сильное беспокойство. Как будто пребывание с ним в маленькой машине в дождливый день превратило мою кровь в сироп. Это неприятное чувство, сродни тому, когда я выхожу на улицу первым делом утром, и хотя небо чистое, а прогноз погоды предсказывает солнце, я знаю, что вот-вот пойдет дождь. Это необъяснимо. Зловеще. От этого волосы у меня на затылке встают дыбом, а между лопатками сгущается напряжение, и все же я не могу понять, почему.