Маша Трауб - Любовная аритмия
– Нет, не говорил. – Татьяна поймала себя на мысли, что начинает кокетничать, что было ей совершенно не свойственно. – А тебе на работу не нужно? Вроде бы будний день.
– Мне нужна ты.
Они сидели в кафе. Муся грызла печенье и радостно вертела головой по сторонам. Артем что-то рассказывал. Татьяна не понимала ни слова. Даже не слушала. Она думала о том, как оказалась здесь, в кафе. Как такое могло случиться? С ней?
Даже в юности ее нельзя было назвать бесшабашной. Она все просчитывала на два шага вперед, была осторожна в знакомствах. Наверное, поэтому у нее не было большого количества знакомых, да и друзей, кроме одной институтской подруги.
Макс такой же – осторожный, консервативный, строит свою жизнь по четкому плану, шагает по карьерной лестнице уверенными шагами, не прыгая через ступеньки. Наверное, поэтому они и поженились. У них не было «непримиримых противоречий». Но и любви, такой безрассудной, сумасшедшей, с первого взгляда, со страстями и чувствами, тоже не было.
Их, что называется, свели, познакомили общие приятели. Макс сразу же ей сказал, что хочет брак, семью, детей. Она кивнула – такая откровенность и прямолинейность ей понравились. Понравился и сам Макс – она чувствовала, что с ним они «построят семью»: купят квартиру, сделают ремонт, станут планировать беременность… Сюрпризов не будет, но стабильность – точно. Она совершенно точно знала, что он ей не изменит, не кинется в авантюру, не оставит без денег, не предаст. Татьяна сразу ему поверила. У Макса не могло быть от нее тайн, недосказанностей, недоговоренностей. Это было то, что она хотела.
Они встречались полгода, потом сыграли свадьбу в традиционном стиле – с платьем и рестораном. Жили тоже спокойно.
Читая в книгах или журналах истории про сумасшедшую любовь, когда не можешь ни дышать, ни есть, ни спать, Татьяна оставалась равнодушной. Она могла и есть, и дышать, и спать. Приняла это как должное, как факт – бурные страсти ей не знакомы. Зато у нее есть крепкая семья и мужчина, на которого она может положиться, который ей не просто муж, а соратник, партнер и друг.
– Неужели ты никогда не влюблялась? – услышала она голос Артема.
– Что? Нет. То есть да. В мужа.
– И с телефонной трубкой, прижатой к уху, не спала? И звезды не рассматривала, стоя на крыше? И в подъезде не целовалась? А в кафе, на глазах у всех? – удивился Артем.
– Нет, – пожала плечами Татьяна.
– Ну хоть в школе мальчики тебя за косички дергали? Портфель носили? Дрались? – не отставал Артем.
– У меня была короткая стрижка, портфель я носила сама, и никто из-за меня не дрался.
– Надо все это безобразие исправить, – решительно сказал Артем.
– Это как, интересно?
– Начнем с малого.
Артем перегнулся через стол и поцеловал ее. Потом чмокнул в макушку Мусю.
Татьяна почувствовала, как в животе медленно растет ком, который вот-вот взорвется. Она глубоко вздохнула, выдохнула, сделала глоток чаю. Ее никто никогда так не целовал. Так, что хотелось еще и еще. Вместе с комом в животе, в груди поднималась волна паники. Татьяна очень хорошо понимала, что катится вниз с крутого склона. И совершенно не хочет тормозить.
Татьяна сама редко звонила Насте, своей институтской приятельнице, но тут не выдержала, позвонила. Ей хотелось кому-нибудь проговорить вслух то, что она думала, разложить все в голове по полочкам. Настя сказала, что заедет.
В доме отключили электричество. Татьяна с Настей сидели в темноте на диване и шептались. Еще на первом курсе института они так же шептались, сидя у Татьяны, – чтобы не услышала мама.
Сейчас можно было не бояться – Макс задерживался на работе, а Муся спала, но они продолжали говорить шепотом. Татьяна боялась произнести в полный голос то, что чувствовала. Шепотом было легче. Говорят, что на чужом, иностранном, языке легче говорить о чувствах и признаваться в любви. Шепотом тоже легче.
– Мне он нужен, – шептала Татьяна.
– Ну и какие проблемы? – рассуждала Настя.
– Я так не могу. У меня семья.
– Ну и что? Живи, радуйся, наслаждайся. При чем тут семья?
– При том. Ты же знаешь, я не такая. Мне нужно, чтобы все было… правильно, что ли.
– То есть разрушить все до основания и строить заново?
– Нет, что ты! Как это – разрушить?
– Вот ты и сама ответила на свой вопрос. Значит, разрушать ничего не надо, а надо просто жить. В конце концов, у вас ведь еще ничего не было? Или было?
– Я не знаю. Для меня – было. Я с ним гуляла, сидела в кафе. Целовалась. Ты скажешь, что ничего не было.
– Ну да. Детский сад какой-то. Чего ты вообще тогда страдаешь?
– Я сама с собой не могу договориться! Понимаешь? Мне дико стыдно, ужасно, а с другой стороны, я очень хочу, чтобы это знакомство продолжилось.
– Тогда продолжай.
– Что, так просто?
– Да, так просто. Он чего от тебя хочет?
– Не знаю… Он мне в любви признался.
– Ну и что? Мало ли кто кому в любви признавался? Что конкретно? Встречи время от времени?
– Не знаю. Не могла же я с ним об этом говорить! Он хочет меня видеть, слышать…
– С тобой все понятно – тебе не хватает романтики и песен под луной. А для него ты, уж извини, просто удобный вариант. У тебя муж, ребенок маленький – ты их не бросишь. Не будешь ему звонить без конца, чего-то требовать…
– Ты его совсем не знаешь. Люди не такие, как кажутся, – сказала Татьяна, вспомнив Анжелу.
– Конечно, люди прекрасные и благородные, – хмыкнула Настя. – Только почему-то мне такие еще не попадались.
– Знаешь, я начала читать гороскопы, – призналась Татьяна. – Там написано, что мне надо изменить жизнь… И если честно, мне так хочется хоть что-то изменить. Я как будто застыла, остановилась и не двигаюсь.
– Вот это точно. Я бы тебе посоветовала вернуться на работу. У всех домохозяек рано или поздно начинает ехать крыша, или они от скуки становятся истеричками.
– Я не стану истеричкой, – серьезно проговорила Татьяна.
Артем звонил ей каждый день. Хоть на минуту, чтобы услышать ее голос. Спрашивал про Мусю – как она спит, что ест, во что играет. Рассказывал, что Татьяна ему снится, что он помнит, как она пьет кофе и держит чашку. Вспоминал, как увидел ее там, на море, на лестнице. Он помнил все мелочи – ее купальник, сумку, рисунок на полотенце. Как она на него посмотрела, как держала на бедре Мусю. Рассказывал про себя, про работу – Татьяна слушала и почти ничего не понимала. Не пыталась вникнуть – ей было неинтересно. Ей хотелось слушать про себя, про то, какая она красивая, единственная и его, только его. Про то, что он потерял голову прямо там, на лестнице, и до сих пор ходит в полуобморочном состоянии. От нее.
– Если мы не встретимся, я умру, точно тебе говорю, – сказал он как-то. – Завтра. Ты сможешь? Пожалуйста, скажи «да», не отказывай.
