Татьяна Алюшина - Неправильная невеста
– Ладно, можно. У тебя серьезное физическое и психологическое переутомление, и тебе необходим хороший отдых.
– Тогда топчан! – обрадовался Красноярцев.
В этот раз он снова отреагировал на ее близость и тихий шепот самым серьезным мужским образом. Разумеется, она это видела и понимала, но проделывала с его телом какие-то волшебные манипуляции, и Алексей постепенно действительно расслабился, впадая в теплую и невероятно приятную дрему. Он вырубился, как только перевернулся с живота на спину, и ее маленькие ручки пробежались по его телу, рассылая тепло по всем нервным окончаниям.
И он поплыл в мягком приятном тепле, словно потеряв тяжесть тела, поплыл, поплы-ы-ыл…
Алексей проснулся совсем рано.
В один момент открыл глаза без теплой ленной дремы, постепенно отпускающей скованность сонного тела, без потягиваний и желания продлить миг между сном и явью…
Он вообще не видел никаких снов. Вот как провалился в небытие, так и очнулся от него – в один миг. И чувствовал себя бодрым, энергичным, великолепно отдохнувшим.
И понял, что еще очень рано. Скорее всего, нет и шести часов – через распахнутую балконную дверь и окно было видно, как рассветные лучи солнца розовыми мазками легли на верхушки деревьев. Стояла великолепная, немыслимая тишина, разбиваемая только робким пока еще щебетанием какой-то пичуги.
Тишина… Особо яркая, чуткая рассветная тишина! Непривычная городскому жителю.
Как прекрасно и волшебно совсем раннее летнее утро – это особое состояние души, такие тонкие настройки природы на пробуждение и созвучие человека с ними.
Ему захотелось вдохнуть это утро всей грудью, постоять в сказочной тишине, впуская в себя его прозрачность, и полюбоваться пробуждением природы. Красноярцев, резко встав с топчана, прошел на балкон.
Балкончик выходил на задний двор участка, и с него открывался замечательный вид. За забором проходила «черная», как ее называли местные жители, дорога поселка – обычная грунтовка. А за ней начинался небольшой молодой лесок, который постепенно перерастал в лес серьезный, словно уровнями-ступенями поднимавшийся кронами все выше и выше.
Действительно, совсем рано, понял Алексей, обведя взглядом верхушки деревьев. Расставив руки, он оперся ладонями на балконное ограждение, закрыл глаза и со всем душевным удовольствием глубоко вдохнул, втягивая в себя наполненный ароматами прохладный воздух. Так и стоял какое-то время, дышал с наслаждением, погрузившись в тишину.
А когда открыл глаза и осмотрел участок внизу, вдруг увидел Алису, делавшую какое-то сложное упражнение на расстеленном на траве коврике.
Каждое движение, что она исполняла, было медленным, плавным, выверенным и отточенным, словно течение небыстрой речки. Она замирала в удивительной замысловатой позе, из которой тело невероятным образом перетекало в другую позу, в которой снова замирало и останавливалось на время…
Красноярцев резко втянул в себя воздух и затаил дыхание. Для его расслабленного созерцания и погружения в природу увидеть ее было как удар, как мгновенный переход из одного состояния в другое, а то, что она проделывала своим телом, вызвало у него неподдельное восхищение. Она как будто исполняла непрерывный невообразимый танец, и это зрелище завораживало и ошеломило Алексея.
Он стоял и смотрел, не в силах отвести взгляда, и внезапно его буквально накрыло потоком мощных чувств к этой женщине, каких он не чувствовал еще ни к кому в своей жизни, – какой-то невероятной потрясающей нежностью и сопутствующего ей желания защитить от всего на свете, и осознания полного своего единения и совпадения именно с ней: вот с этой женщиной! Единственной!
Как откровение свыше, как вспышка прозрения. Эти чувства зазвучали с такой силой, что он аж задохнулся от ярких переживаний и сердце бабахнуло, как пушка, и загрохотало.
Красноярцев резко развернулся, вернулся в комнату, подхватил с низкого комода свои льняные брюки, торопливо натянул их на себя, застегивая на ходу, и почти побежал вниз – к ней.
Он вышел на заднюю, малую, как называют ее домочадцы, веранду, постоял пару минут, наблюдая за Алисой, и пошел к ней.
Мокрая от росы трава холодила голые ступни ног, сердце бухало набатом, дыхание сбилось, а он чувствовал себя таким наполненным, таким живым, целым и настоящим, каким не чувствовал никогда в жизни!
Он остановился в паре шагов перед ней и смотрел, как Алиса закончила очередное упражнение и начала плавный переход в следующее. Она не замечала его и не отвлекалась ни на что вокруг, полностью погрузившись в то, что делала.
А он стоял, и смотрел, и проживал этот невероятный момент столь ярких и сильных эмоций, откровений и чувств.
Вот она, пробыв положенное время в очередной позе, медленно и плавно вышла из нее, встала ровно, сделала большой круг руками, сложила ладошки вместе, в молитвенном буддистском жесте опустив голову, постояла так, погрузившись в себя, вздохнула глубоко, опустила руки, подняла голову и встретилась взглядом с Красноярцевым.
Они замерли оба и смотрели друг на друга.
А потом он подхватил ее, оторвав от земли, прижал к себе и, придерживая ее голову ладонью, поцеловал…
Алексей не смог бы ей объяснить все, что переживал сейчас, не смог бы передать словами те чувства, которые обрушились на него откровением, – он вложил все их неистовство в свой поцелуй!
И поцелуй этот стал его причастием, утолением жажды паломника из святого источника, и ему казалось, что он способен сейчас даже заплакать от того, что испытывал! А спустя несколько мгновений Красноярцев уже был не в состоянии размышлять и думать, пропадая в том бредовом поцелуе…
Она отвечала так же сильно и страстно, и они целовались как ненормальные, словно потерялись на годы, а после нашлись нежданно…
И оба не смогли понять, как умудрились найти в себе силы все же прервать этот поцелуй, и смотрели в глаза друг другу, как в будущее заглядывали. Он медленно опустил ее на землю, не прерывая взгляда, а она взяла его за руку и совершенно колдовским шепотом позвала:
– Идем.
И потянула, увлекая за собой. И он пошел. За ней он пошел бы куда угодно; хоть на эшафот, хоть на плаху или в чистилище!
Оказалось, только в баню.
Она привела его в баню и, не выпуская его руки, торопливо поднялась на второй мансардный этаж, где у большого окна был раскинут на полу толстый матрас с разбросанными поверх него подушками для релаксации после парилки. Это Красноярцев еще успел сообразить и увидеть, пока Алиса не остановилась и не повернулась к нему, но стоило ему снова заглянуть в ее светло-зеленые глаза, как все вокруг, весь мир, кроме этой женщины, перестали для него существовать!
