Кира Касс - Принц и гвардеец
Почему человек, так озабоченный безопасностью своего сына, ведет себя с ним так… так агрессивно?
Я нагнал остальных гвардейцев как раз в ту минуту, когда Марксон начал говорить.
– Кто-то из вас ориентируется в этом лесу?
Все молчали.
– Он очень большой и превращается в густые заросли, стоит зайти буквально на несколько шагов вглубь. Дворцовые стены тянутся футов на четыреста, но дальний участок давно нуждается в ремонте. Бандитам не могло составить никакого труда перебраться сквозь провалы в стене, в особенности учитывая, с какой легкостью они преодолели наиболее укрепленные ее участки поблизости от дворца.
Прекрасно, нечего сказать.
– Мы растянемся в цепочку и будем передвигаться очень медленно. Ищите следы ног, брошенные вещи, сломанные ветки, что угодно, что может подсказать нам, куда они ее потащили. Если стемнеет, вернемся за фонарями и свежими людьми. – Он обвел взглядом всех нас. – Я не намерен возвращаться обратно с пустыми руками. Живой или мертвой, мы вернем ее во дворец. Король с принцем не должны остаться без ответов, ясно?
– Так точно, сэр! – отчеканил я, и остальные подхватили.
– Вот и славно. А теперь всем рассредоточиться.
Мы прошли всего несколько ярдов, когда Марксон протянул руку, останавливая меня.
– Леджер, ты сильно хромаешь. Уверен, что справишься? – спросил он.
Кровь отхлынула у меня от лица, и я представил, как впадаю в такую же ярость, как только что Максон. Черта с два я позволю меня отстранить!
– Я в полном порядке, сэр! – поклялся я.
Марксон снова смерил меня взглядом.
– Послушай, нам нужна сильная команда. Лучше тебе все-таки остаться.
– Никак нет, сэр, – ответил я поспешно. – Такого ни разу не было, чтобы я не подчинился приказу. Не вынуждайте меня делать это сейчас.
Видимо, он увидел отчаянную решимость на моем лице. Краешки его губ дрогнули в улыбке, и он, кивнув, направился к опушке:
– Прекрасно. Идемте.
Мне казалось, что все происходит точно в замедленной киносъемке. Мы звали Америку и останавливались, чтобы прислушаться, не донесется ли ответ, то и дело принимая за желанный отклик любой слабый шорох или дуновение ветерка. Кто-то нашел отпечаток ноги, но земля оказалась такой сухой, что буквально через два шага в пыли уже нельзя было ничего разобрать, так что мы лишь без толку потратили время. Дважды натыкались на клочья одежды, висящие на нижних ветках, но ни тот ни другой не походили на то, во что была одета Америка. Самое тягостное впечатление произвели несколько обнаруженных капель крови. Мы потратили около часа, осматривая каждое одинокое дерево, заглядывая под каждый комок грязи, который мог быть сдвинут с места.
Близился вечер; скоро должно было начать смеркаться.
Все, кроме меня, двинулись вперед, а я на мгновение остался стоять на месте. При любых других обстоятельствах я восхитился бы красотой пейзажа. Свет просачивался сквозь листву, превращаясь в призрак самого себя. Деревья тянули ветви друг к другу, точно пытались спастись от одиночества, и вообще вокруг царила какая-то потусторонняя атмосфера.
Нужно было смириться с мыслью, что я могу вернуться во дворец без нее. Или, хуже того, с ее бездыханным телом на руках.
Эта мысль отозвалась в сердце мучительной болью. За что мне бороться в этой жизни, если не станет ее? Я пытался искать что-то хорошее. Но все оказалось связано с Америкой.
Я подавил подступившие к горлу слезы и распрямил плечи. Буду просто продолжать бороться.
– Ищите везде, где только можно, – еще раз напомнил Марксон. – Если они убили ее, то могли повесить или попытаться похоронить. Будьте внимательны.
От его слов мне опять стало тошно, но я усилием воли выкинул их из головы.
– Леди Америка! – позвал я в стотысячный раз.
– Я здесь! – (Я обернулся на звук, боясь поверить собственным ушам.) – Здесь!
Из чащи выбежала моя девочка, босая и перепачканная, и я, поспешно сунув пистолет в кобуру, распахнул объятия ей навстречу.
– Слава богу! – выдохнул я. Мне так хотелось зацеловать ее прямо там. Но она дышала, я обнимал ее, и этого было довольно. – Я нашел ее! Она жива! – крикнул я остальным, глядя на бегущих к нам ребят.
Она еле заметно дрожала, и я видел, что пережитое потрясло ее.
Нога там или не нога, я не собирался выпускать ее. Я подхватил ее на руки, и она обвила меня за шею, прильнув ко мне.
– Я до смерти боялся, что мы найдем где-нибудь твой труп. Ты ранена?
– Только ноги исцарапала.
Лодыжки у нее оказались изодраны в кровь. Учитывая все обстоятельства, мы еще легко отделались.
Марксон остановился перед нами, стараясь обуздать свою радость оттого, что она нашлась.
– Леди Америка, вы не ранены?
– Только немного повредила ноги.
– Они не пытались причинить вам зло?
– Нет. Они меня не догнали.
Еще бы они догнали мою девочку.
Ребята не верили своему счастью, но больше всех радовался Марксон.
– Вряд ли другая девушка смогла бы от них убежать.
Она блаженно вздохнула и улыбнулась:
– Так среди них ведь нет Пятерок.
Я засмеялся, и все остальные тоже. Принадлежность к низшим кастам иной раз могла оказаться полезной.
– Логично. – Марксон хлопнул меня по плечу, по-прежнему не сводя глаз с Америки. – Что ж, давайте выбираться.
Он повел нас прочь из леса, на ходу отдавая команды остальным.
– Знаю, ты сообразительная и проворная, но я был просто в панике, – негромко произнес я.
Америка приблизила губы к моему уху:
– Я сказала вашему командиру неправду.
– В каком смысле?
– Они меня все-таки догнали. – (Я в ужасе воззрился на нее, пытаясь представить, что такого кошмарного повстанцы могли с ней сотворить, если Мер не нашла в себе сил признаться в этом перед остальными.) – Со мной все в порядке, но одна девушка меня увидела. Она сделала книксен и убежала.
Меня затопило облегчение. Потом на смену ему пришло недоумение.
– Книксен?
– Я тоже удивилась. Она не показалась мне ни злой, ни свирепой. Девушка как девушка. – Америка немного помолчала, потом добавила: – У нее были с собой книги, целая куча.
– Такое часто случается, – подтвердил я. – Никто понятия не имеет, что они с ними делают. Полагаю, жгут их, чтобы обогреться. Видимо, там, где они живут, холодно.
Казалось все более и более очевидным, что нападавшим просто хотелось крушить все, чем располагал дворец, – произведения искусства, стены, даже его чувство безопасности – и завладеть бесценным королевским имуществом просто ради того, чтобы было что потом спалить. Для них это, судя по всему, способ показать монархии средний палец.
Не испытай я на собственной шкуре, насколько жестоки они могут быть, то нашел бы это даже забавным.
