Джордж Эмили - Неукротимая Джо
Трава на берегах ручья измята, вода помутнела, а кое-где берег просто осыпался. В углу сада, позади скамьи, из дерна вырыта свежая яма, а в ней гора мусора. Объедки, пластиковые стаканчики, салфетки… Все это сделали из добрых побуждений, чтобы убрать мусор, но почему Джованне кажется, что весь Пикколиньо выглядит каким-то… изнасилованным?
Она гнала от себя эти мысли. Никто из местных жителей не стал бы портить лес и ручей, никто и не подумал бы обрывать розы с белого шиповника, никому и в голову не пришло бы назвать графиню Маргариту «бабкой в черном».
Все односельчане, пришедшие вчера на праздник, были у себя дома, на своей земле. Они никогда не причинят этой земле вреда, никогда не осквернят ее.
Выходит, все разрушения произвели три нечистоплотных человека? Этого не может быть. Неужели Джованна Кроу оказалась до такой степени не готова к своему новому бизнесу?
Ноги вынесли ее на поляну, и Джованна едва не застонала от жалости. Ободранные кусты, громадное безобразное кострище, мусор, запах гари.
«Я не хочу, чтобы по спальне моей прабабушки водили экскурсии. Чтобы с куста, который отец посадил в честь пятой годовщины их с мамой свадьбы, обрывали розы…»
Как же ты был прав, Франко,
Джованна стояла, не замечая собственных слез. Потом сзади зашуршали кусты, и она резко обернулась.
Джек Росс, историк, социолог и психотерапевт, в кожаных джинсах, косухе и бандане, стоял, прислонившись к дереву, и сочувственно улыбался ей.
— Мисс Кроу? Не плачьте, прошу вас.
— Просто Джованна. А не плакать я пока не могу. Только вот не знаю, по какой причине.
— Это злость. Обида. И еще что-то, чему нет названия. Это пройдет.
— Джек, это так ужасно…
— Пойдемте, посидим на берегу. Вода успокаивает.
— Да. Я забыла, вы же психотерапевт.
— Я работаю с очень специфической клиентурой. Наркоманы, байкеры, проститутки — маргиналы, одним словом. Они никогда не пойдут к обычному психотерапевту, потому что не доверяют человеку в костюме и при галстуке, но я разговариваю с ними на их языке, и мне они верят.
— Значит, меня вы лечить не собираетесь? Я же не маргинал… пока.
Джек улыбнулся еще шире и взял Джованну за руку,
— Мы не лечим. И не даем советы. Мы просто слушаем и иногда задаем правильные вопросы. В вашем случае в этом нет нужды. Скорее, вам нужны правильные ответы.
Джованна утерла слезы и шмыгнула носом. Почему-то ей стало значительно легче. Этот человек внушал доверие, хотя никогда прежде она не общалась с поклонниками рок-музыки, а тем более с самими рок-музыкантами.
— Что ж, тогда скажите мне, как можно было так испоганить это прекрасное место.
— Вы судите предвзято, Джованна. Это нормально и естественно. Для вас этот дом и сад очень дороги. Для остальных, в особенности для приезжих, это просто клевый домик в клевом месте.
— Но ведь я сама это придумала! Сама пригласила людей! Сама захотела превратить Пикколиньо в гостиницу. А теперь — я что, жадина? Или дура?
— Ни то, ни другое. Я бы сказал, что здесь с вами что-то произошло. Что-то, что изменило ваше отношение к этому месту. Возможно, разрешился какой-то давний спор, простилась детская обида… Одним словом, вы каким-то образом рассчитались с этим местом. Оно отдало вам свои долги, вы ему свои. Вы помирились, и оно стало для вас родным.
— Не понимаю. Вернее, понимаю, но…
— Слушайте, это просто. Вам приходилось ссориться с родными, близкими, любимыми? Так, чтобы до слез? Может, вас обидели, а может, и вы сами обидели, но очень сильно? Вы ведь не перестали любить тех людей? Но обида мучила и жгла, до тех самых пор, пока вы не нашли в себе достаточно сил, чтобы помириться. Так и этот дом. Я не хочу прикидываться ясновидящим, но ведь была обида, верно?
Джованна молчала, щеки у нее пылали. Рокер-интеллигент в течение пары минут разложил по полочкам десять… нет, двенадцать лет ее жизни, и все стало на свои места.
Теперь она очень хорошо понимала чувства Франко. Нельзя пускать экскурсии в собственную спальню. Нельзя превращать свой дом в постоялый двор.
Джованна подняла серьезные и строгие глаза на Джека.
— Спасибо вам. Вы действительно хороший психолог. И хороший человек.
Она поднялась, Джек тоже поднялся.
— И знаете что? Вас я приглашаю в Пикколиньо с удовольствием. Вы приятный гость. Только теперь это не будет туром. Я просто приглашаю вас, Джек, к себе в гости. Как друга.
Она приподнялась на цыпочки и поцеловала Джека в бородатую щеку. В этот момент из кустов донеслось сдавленное проклятие, а в следующую минуту на берегу озера появился Франко. Смуглое лицо потемнело от гнева, ноздри вздрагивали, а огромные кулаки были крепко стиснуты, однако голос его звучат спокойно.
— Полагаю, вы обсуждали снимки рассвета над «Роза ди Казерта»? Извините, что помешал. Синьорина Кроу, соблаговолите как можно быстрее найти время для того, чтобы решить вместе со мной некоторые вопросы, касающиеся вашего бизнеса.
— Франко, я…
— Мой секретарь назначит время. Прошу не тянуть с этим. Всего доброго.
Франко исчез так же стремительно, как и появился. Джованна в отчаянии повернулась к Джеку.
— Я думала, такое возможно только в кино и дешевых книжках про любовь! Неужели он мог подумать.
Джек выглядел абсолютно спокойным.
— Латинский темперамент не скрыть даже под светским воспитанием. Я не удивлен. В моей практике встречались и более бурные проявления ревности.
— Ревности? Да откуда…
— Джованна, послушайте меня еще немного. Можно обманывать себя и друг друга, можно играть в игры и делать хорошую мину при плохой игре. Можно не лгать, а просто не договаривать, можно просто молчать и так и не сказать того, что необходимо. Все это можно сделать, но ни к чему хорошему это не приведет. Маленький кирпичик недоговоренности между двумя людьми очень быстро превратится в громадную стену недоверия и отчуждения.
Вы же любите друг друга, это очевидно. Простите мое нахальство, но так уж получилось, что это бросается в глаза. Вы мне симпатичны, Джованна, и я хочу помочь, хотя, возможно, не имею на это права. Пока, во всяком случае. Идите к нему. Поговорите с ним. И скажите ему о своей любви.
Джованна посмотрела Джеку в глаза, кивнула и быстро пошла по тропинке к дому. Она приняла решение. Она его выполнит.
10
Доди встретила Джованну на пороге. Вид у нее был встревоженный и немного потрепанный.
— Джо, что творится! Сначала эти придурки, наши гости, потом Франко, рычащий не хуже тигра. Теперь ты, с видом первой христианки, идущей на съедение тому самому тигру. Вы что, поссорились?
