Эйкомб Рини - Седьмое небо
Синтия медленно обошла комнату, с трепетом прикасаясь к вещам, будто общалась с очень дорогим и любимым человеком.
– Давай поговорим о твоем отце, – предложил Рамон.
Глаза Синтии на мгновение загорелись и тут же снова потухли. Она грустно вздохнула.
– Отец любил эту комнату.
Рамон поморщился и, собравшись с духом, заговорил о главном.
– Но больше всего он любил тебя, дорогая…
Синтии показалось, будто ее хлестнули кнутом.
– Не потому ли он пошел на то, чтобы купить для меня любимого человека, посулив ему отель? – произнесла она с болью.
Так вот в чем дело! – осенило наконец Рамона. Залпом выпив бренди, он отшвырнул рюмку и, бросившись к Синтии, сгреб ее в объятия. Рамон слегка встряхнул ее, словно заставляя проникнуться тем, что он собирался сейчас сказать.
Но Синтия не желала слушать никаких доводов. Как всегда, прикосновение Рамона вызвало в ней бурю эмоций, она жаждала поцелуя. Рамон безошибочно догадался, чего хочет Синтия, он мечтал о том же, но то, что он собирался сообщить Синтии, было важнее всех желаний, вместе взятых.
– Твой отец передал мне отель вовсе не для того, чтобы купить меня, как ты думаешь. – Рамон отчетливо выговаривал каждое слово. – А потому что он был полностью разорен к тому времени.
Последовала тягостная пауза, во время которой Синтия пристально смотрела Рамону в глаза.
– Нет! – выдохнула она.
– Да, – уже спокойнее произнес Рамон, и Синтия больше не сомневалась, что он говорит правду. – Генри знал, что смертельно болен и разорен. Санитарная комиссия грозилась закрыть отель, если он срочно не приведет его в должный вид. Но на это у Генри не было средств. Поэтому он счел за лучшее доверить все своему будущему зятю, состоятельному и готовому на все ради любви к его дочери.
– Ты думаешь, я специально вычислила тебя! – выпалила Синтия.
Рамон хрипло захохотал.
– Я не настолько самоуверен, – отозвался он и, наконец отпустив ее, вернулся к бару.
Синтия заметила, что его рука дрожала, когда он наливал себе вторую порцию бренди.
– Я не верю тебе! – с вызовом выкрикнула она. – И ты не доверяешь мне… Иначе, почему ты поверил версии Саймона о том, что произошло в ту ночь?
– Давай сначала разберемся с одним, прежде чем хвататься за другое, – предложил Рамон.
– Если ты сейчас же не прекратишь пить, мне придется сесть за руль, чтобы везти тебя домой!
– А кто говорит, что мы уедем отсюда вместе? – зло осведомился он.
Синтия почувствовала слабость и опустилась на ближайший стул. Атмосфера в комнате накалилась от взаимного раздражения. Синтия поднесла трясущуюся руку к виску, будто желая остановить поток воспоминаний, беспорядочно роившихся в ее голове.
– Тогда давай покончим с «Трампом», – рассеянно предложила она. Но ей было трудно сосредоточиться на одном, поскольку она считала, что обе проблемы – две стороны одной медали, и их невозможно разделить.
Рамон тяжело вздохнул и присел на край стола.
– Твой отец знал, что серьезно болен, ему нужны были деньги, и потому он решил обратиться ко мне, – глухим голосом начал Рамон. – Я предложил ему свое поручительство, причем без всякого залога. Но гордость не позволила Генри принять помощь, и потому он выдвинул встречное предложение – он передает мне отель с условием, что я сделаю все необходимое, чтобы сохранить его на плаву. Причем, я должен был непременно скрыть это от тебя, – устало добавил он.
– Но почему?
– Почему? – повторил Рамон и усмехнулся. – А чтобы его драгоценная дочурка ни о чем не волновалась, тем более что приближался день нашей свадьбы. Она получила своего принца. Твой отец хотел, чтобы…
– Прекрати сыпать обвинения на мою голову, иначе я запущу в тебя чем-нибудь тяжелым, – перебила его Синтия.
– Прежняя Синтия уже сделала бы это без предупреждения.
Но прежней Синтии уже нет – погибла в катастрофе по дороге в Гаррисберг, грустно подумала Синтия. А новая Синтия пытается лишь собрать по крупицам то, что осталось от прежней.
– Продолжай, пожалуйста, – чужим голосом попросила она.
– Почти все уже сказано. – Рамон пожал плечами. – Мы договорились на том, что я сделаю все, как хочет Генри. Но, чтобы быть до конца честным, я, несмотря на указанную в документах дату, отказался вступать во владение, пока мы с тобой не поженимся. Тем самым у меня сохранялась возможность оправдать свой шаг.
– Значит, мы начали совместную жизнь со лжи, – заметила Синтия.
– Мне очень жаль.
Но это ничего не меняло. Синтии было трудно простить обман самых дорогих ей людей, которых она любила, – отца и мужа.
– Неужели вы считали меня такой слабой и наивной, если решили утаить от меня жестокую правду? – с болью спросила она.
Рамон отвел глаза.
– Это была сделка, и я не имел права нарушить ее.
– Значит, теперь ты решился нарушить обет, чтобы оправдаться передо мной, – заключила Синтия.
Им удалось отлично все законспирировать. Синтия грустно улыбнулась своим мыслям. Каждое слово отцовского завещания было тщательно выверено. «Все, чем я владел, переходит к моей дочери». И никаких уточнений. Да, Рамон продумал мельчайшие детали.
Надо же, как ловко меня подловили! – поразилась Синтия. Она встала.
– Если это все, то я пошла.
– Куда?
– Домой, за своим чемоданом. – Чтобы на этот раз уже окончательно уйти от тебя, мысленно продолжила Синтия. – Мы все сказали друг другу, мне нечего добавить.
– Вот здесь ты ошибаешься, – мрачно возразил Рамон. – Мы даже не затронули главного… И если ты думаешь, что я буду пассивно наблюдать, как ты уходишь, то ты сильно ошибаешься, Синтия.
– В прошлый раз, помнится, тебя подобная позиция устроила.
Рамон вздохнул.
– Снова мы вынуждены вернуться к Саймону.
Черт бы побрал этого Саймона, устало подумала Синтия,
Он поселился вместе с ними буквально через неделю после их свадьбы. Саймон изображал любящего брата, но втайне во всем завидовал Рамону – его уму, богатству, красавице жене. Саймон, которому выпала незавидная роль бедного родственника, часто сетовал, что выбрал себе не тех родителей – разумеется, когда Рамон не мог его слышать. Он страстно хотел тоже быть Милвордом, но, к сожалению, был только Тейтом.
– Между прочим, он во всем раскаялся, если тебе это интересно.
– Раскаялся?! – Синтия презрительно хмыкнула.
– Ему очень стыдно, – заверил Рамон.
В Синтии снова всколыхнулась злость. Если бы могла, она с удовольствием осадила бы себя, прекрасно понимая, что сегодня с нее достаточно эмоций. Синтия с трудом справлялась с грузом проблем, навалившихся на нее в один день. Это было выше ее сил.
