Кэрол Финч - Водоворот страсти
– Да, милая женщина… – пробормотал он.
– По мне, так самая настоящая сука! – не удержалась Алтея. – Для нее важнее всего было положение в обществе. Ей казалось недостаточным быть замужем за владельцем большого ранчо. Ей хотелось жить в городе и вести светский образ жизни. Все это мог обеспечить ей Даниэль Катлер. Джессика всегда нравилась мужчинам и всегда пользовалась этим в своих целях. Ей хотелось вырастить дочь по собственному образу и подобию. Эли был готов скорее умереть, чем отдать ей дочь, но Гилу удалось убедить брата, что в противном случае Джессика сумеет разорить их ранчо и навсегда развалить с таким трудом созданное товарищество.
Алтея нахмурилась и, помолчав, продолжала:
– Знаешь, я так и не поняла, почему тогда Гил встал на сторону Джессики. Должно быть, в нем заговорила жадность… Ну, как бы там ни было, он, он один убедил Эли ради сохранения ранчо и семейных традиций не противиться официальному удочерению Элиссы Катлером.
Раздумывая над услышанным, Натан машинально прихлебывал кофе.
– Значит, после развода Элиссе было запрещено бывать у отца на ранчо?
– Нет, Джессика, скрипя зубами, все же соизволила разрешить своей маленькой принцессе ежегодно проводить три летние недели у отца на ранчо при условии, что Эли не будет спускать с нее глаз. Это было единственное обязательное условие Джессики, поэтому, когда Элисса в свой пятнадцатый день рождения получила страшную травму во время верховой прогулки, ее мать была просто вне себя от бешенства. Именно тогда она добилась для Эли запрещения видеть свою дочь, даже во время ее долгого лечения в разных больницах. Тот давний несчастный случай очень похож на трагедию, в которой погиб сам Эли…
В этом месте Алтея вздрогнула и замолчала.
Поставив на стол кружку, Натан уставился на экономку. Ему казалось, он догадывается, что хотела сказать этим Алтея. Он собственными глазами видел изуродованное тело Эли. Если бы он чудом остался в живых, хирургам понадобилось бы немало многочасовых операций, чтобы собрать по кусочкам и сшить его покалеченное тело.
Внезапно Натан почувствовал, что вовсе не голоден. Его затошнило при одной мысли о том, какой ужас и боль должен испытывать человек, кубарем катящийся вниз по крутому, усыпанному острыми камнями склону каньона…
Хорош же он! Набросился на Элиссу словно цепной пес, даже не догадываясь, что ей самой довелось испытать нечто похожее на несчастный случай, унесший жизнь ее отца. Надо было сначала расспросить о несчастье, прежде чем выносить столь жестокий приговор!
– Неужели Элисса… – он похолодел от внезапной догадки, – неужели она упала в том самом месте, где погиб Эли?
– Почти, – объяснила Алтея. – Только с другой, западной стороны.
В памяти Натана тут же всплыло воспоминание о том, как Элисса остановила своего мерина на краю западного склона каньона, а потом понеслась вперед, словно за ней гнались черти. Господи! Он привел ее как раз в то место, где ей меньше всего хотелось побывать еще раз!
– В определенном смысле Элиссе повезло, что лошадь не свалилась вместе с ней, но острые камни глубоко изранили ей левую руку и бедро, словно она упала на острые копья. Одному Богу известно, сколько денег пришлось Катлерам потратить на операции и восстановительную физиотерапию, но в конце концов Элисса стала ходить без костылей. Несколько лет она постоянно ложилась то в одну, то в другую клинику, и в конце концов врачи сказали Джессике, что больше уже ничего нельзя сделать…
Натан припомнил едва заметное прихрамывание, придававшее походке Элиссы нечто неотразимо сексуальное. Это было тем поздним вечером, когда он впервые увидел ее у дверей городской квартиры в Оклахома-Сити. Тогда он приписал это чрезмерному количеству выпитого виски. Выходит, он опять поспешил с выводами.
– После той трагедии Джессика запретила Элиссе ездить на ранчо, мотивируя это тем, что Эли не в состоянии обеспечить безопасность собственной дочери, – продолжала свой рассказ Алтея. – Эли был тогда в таком горе, что не стал устраивать скандал и заново выяснять отношения. Он попросил только об одном – чтобы ему дали возможность время от времени приезжать в город и видеться с дочерью, разумеется, с ведома и разрешения Джессики. Конечно же, Джессика тут же отдала Элиссу в самую дорогую во всем городе закрытую школу для девочек и предупредила директрису, что Эли Ролинз может видеться с дочерью только с разрешения ее матери.
Слушая рассказ Алтеи, Натан постепенно начинал чувствовать себя последним дураком. Оказывается, его язвительные замечания отпугнули от него единственного человека, который мог действительно помочь ему осуществить последнюю волю Эли. Черт побери! Теперь добиться расположения Элиссы будет так же просто, как загасить адское пламя стаканом воды!
Выступив против Гила Ролинза, Верджила и Дениса Хамфри, Натан понимал, что ему понадобятся доверие и помощь Элиссы, и все же он обращался с ней как с ни на что не годной вертихвосткой. Теперь он горько сожалел о том, что наговорил ей много лишнего в тот вечер, когда вез на ранчо. Тогда, испытывая невыносимую боль утраты, он не удержался и выместил на девушке все свое раздражение.
– И все же я не понимаю, почему Элисса, уже будучи взрослой, так и не вернулась к отцу на ранчо, – задумчиво произнес Натан.
– Кто знает, к каким хитростям прибегала Джессика, чтобы удержать дочь подальше от родного отца. В тот злосчастный день, когда Эли нашел Элиссу на дне каньона и привез домой, она была в таком ужасном состоянии, что не могла толком объяснить, что с ней произошло. Возможно, они оба не хотели ворошить прошлое, вновь возвращаться к слишком болезненным для них обоих воспоминаниям. После того как все более или менее благополучно закончилось, Эли уже никогда не заговаривал о случившемся. Он просто хотел забыть о той трагедии раз и навсегда.
– Почему ты не рассказывала мне обо всем этом раньше? – спросил Хантер. – Это многое прояснило бы…
– Чувство собственной вины было таким тяжелым грузом для Эли, что он не хотел ни с кем обсуждать, что именно произошло в тот день с его дочерью, и мне запретил даже упоминать об этом…
Алтея выложила горячий омлет на тарелку и нахмурилась, когда Натан неожиданно встал из-за стола.
– Куда же ты? Разве ты не голоден?
Но Хантер уже не слушал ее, погруженный в собственные размышления. Значит, он привел Элиссу к тому месту, где двенадцать лет назад с ней случилось ужасное несчастье. И именно там она обнаружила место гибели отца. И мало того, он был с ней просто груб, вел себя вызывающе неуважительно с той самой минуты, когда увидел Элиссу у дверей ее городской квартиры. Как же теперь загладить свою вину? Нет, ему надо непременно увидеть ее, и как можно скорее!
