Кристин Лестер - О чем шептал океан
— Красиво, — произнесла она вслух, не замечая, что на нее внимательно смотрит Антуан. — Действительно хочется писать картины.
И больше не в силах сдерживать себя, Кэтрин закрыла лицо руками и заплакала.
13
Давно наступил июнь, в Нью-Йорке стояла такая же жара, что и месяц назад в Розо. Кэтрин бесцельно слонялась по городу, по друзьям и клубам, пытаясь наполнить свою жизнь прежними увлечениями и хоть каким-то смыслом. Но смысла не было, голова была пуста, и она часто ловила себя на мысли, что смотрит кино про себя. Странное, немое, бесцветное.
Она ждала, что шок, вызванный майской историей, все-таки пройдет, что постепенно жизнь вытеснит воспоминания о последней ночи, проведенной с Джеймсом, и вообще она забудет самого Джеймса… но тщетно.
— Видимо, система действительно дала сильный сбой, — объявила. Полин, выспросив все до мельчайших подробностей. — Тебе требуется продолжить форматирование диска. Там, рядом с Джеймсом, он уже начался, а потом процесс остановили, и ты не можешь нормально функционировать, потому что половина файлов стерта, и на их место ничего не загружено.
Это было трудно понять, но звучало весьма убедительно. С каждым днем Кэтрин становилось только хуже.
Джеймс снился ей, что-то укоряющее говорил, звал к себе, целовал ее и обещал, что обязательно влюбится. Ну по крайней мере, постарается. Она отдавалась ему с таким неистовством и таким упоением, что всякий раз просыпалась в холодном поту. Но желанного удовлетворения не наступало, сны только изматывали ее тело и душу, и день ото дня Кэтрин становилась все печальней и прозрачнее.
Она перестала выходить из дому, отец, списав все на психологическую травму после кораблекрушения, больше не настаивал, чтобы она работала. Но ее странная бледность и худоба начали серьезно беспокоить родителей.
Несколько раз приезжал Антуан, она по-приятельски общалась, поила его чаем и не позволяла поцеловать даже в щеку. Он всякий раз печально кивал, повторяя одно и то же:
— Да. Я все понял. Еще там понял. Это конец.
Он чудовищно переживал, и Кэтрин заметила, что в волосах его кое-где появилась седина. Но с чем это было связано, с потерей фирмы или с потерей любви, она не хотела знать.
— Прости меня, — сказала она как-то. — Может, кораблекрушение тому виной, я обо что-то сильно ударилась головой, и там у меня все перевернулось, может, еще что-то…
— Да, я понимаю.
— Я не смогу выйти за тебя замуж. Мне стала слишком дорога жизнь, чтобы тратить ее на вечные компромиссы. Я сама схожу к священнику, отменю венчание.
— Это все из-за него! Я так и знал, что он положит конец нашему счастью.
— Остин тут ни при чем. Знаешь, я долго ломала голову, что же это такое было. И решила, что судьба. Надо было нам всем собраться вместе, сначала здесь, потом — там… Таких совпадений бывает одно на миллион.
Он покачал головой.
— Зачем только я взял эти чертовы горящие путевки?!! Оператор меня уговорил… Надо было ждать тур в Океанию!
Она засмеялась.
— Я же говорю — судьба. А и правда смешно. Мы записались на один день в один и тот же храм, в одном турагентстве купили путевки… Жаль, что нас поселили не в соседних номерах!
Внезапно улыбка сползла с ее лица: она вспомнила пляж возле отеля, Джеймса, сидящего в своем шезлонге, его дурацкие плавки… «Я, честное слово, куплю другие», — сказал он на прощание.
Она вздохнула — почти всхлипнула. Скоро начнется сезон дождей, и он вернется в Нью-Йорк. Они смогут встретиться… Ей почему-то не хотелось встречаться с ним в Нью-Йорке. Как будто будет уже поздно. А что поздно? Почему поздно?
— О ком ты сейчас думала, Кэтрин? — вдруг тихо спросил Антуан, внимательно вглядываясь в ее лицо.
— А что?
— У тебя такой вид… Ты любишь его. Я никогда не видел тебя такой. Ты действительно любишь Остина, и я здесь бессилен.
Она с жалостью посмотрела на него.
— Господи, да при чем тут Остин?! Бедный Антуан, ты так ничего и не понял.
Она чувствовала, как слезы подступают к глазам. Сейчас она как всегда будет плакать на его груди, он как всегда будет утешать ее, потом как всегда… Ей стало невыносимо тоскливо от этой знакомой перспективы. Она настолько привыкла к этому человеку, что теперь вынуждена ненавидеть его… Жаль, ведь он хороший.
— Антуан, тебе пора. — Она встала. — Я больше не могу с тобой… Я должна побыть одна.
В его глазах была огромная боль.
— Если я стал не нужен тебе в качестве жилетки, это означает окончательный разрыв?
— Да. Только это не трагедия, а огромное счастье для тебя. Теперь ты — свободен.
— Свободен?
— Ты не должен больше любить меня.
— Почему? Почему, Кэтрин?!
— Потому, что я никогда не отвечу тебе взаимностью. Потому, что я… — она проглотила слезы, — очень сильно люблю другого человека. И это наполняет мою душу настоящим светом, впервые за двадцать восемь бестолковых лет жизни.
Он смотрел на нее и обреченно молчал.
— Прости, Антуан. Ты мне будешь теперь как брат. Это нам гораздо больше подходит.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Я буду ждать, когда у тебя это пройдет.
— Это не пройдет.
— Я умею ждать.
Наивный! Он думал об Остине!
Шли дни, бежали недели, и «перезагрузка» возобновилась в ее голове самостоятельно. В Кэтрин начало расти новое, незнакомое ей прежде чувство. Чувство это было светлое, чистое и объемное, словно гигантский воздушный шар. Оно подняло ее над землей и научило видеть дальше и шире, чем раньше.
Кэтрин впервые поняла, какой бывает любовь. Оказывается, в этом чувстве нет ничего мучительного, сложного и пугающего. В нем нет никакой жертвенности, и оно не требует компромиссов с собственной совестью.
Любовь — это когда ты хочешь быть рядом с дорогим человеком. И понимаешь, что иначе — невозможно. И это самый мощный инстинкт, который заставляет преодолевать тысячи километров в один миг. Для того чтобы быть с любимым.
Джеймс… Она, улыбаясь, вспомнила его слова: «Я удачно совмещаю в одном лице безрассудство и сексуальность Остина с интеллектом и добропорядочностью Антуана. Думаю, теперь тебе надо начать бегать за мной».
Скоро он сам приедет в Нью-Йорк, и тогда… И тогда — все пропало. Нет, ей нельзя дожидаться этого. Ни в коем случае! Им нужно встретиться там, в Розо. Им нужно прожить все, что не было прожито именно на той земле. Именно под тем солнцем сказать друг другу самые главные слова.
Ей надо сказать, что она была не права, что сваляла дурака, когда уехала с острова и заявила, что завтра это несерьезное приключение уже забудется.
