Вадим Норд - Девушка по имени Августа
– Все так сурово? – не поверил Александр.
Больницы бывают разные, старые и новые, хорошие и не очень, но прилагательное «истребительная» вряд ли подходит даже самой плохой из них.
– «Сурово» – не то слово, – без тени улыбки ответила Августа. – Не хочу углубляться в подробности, их тебе с радостью сообщит любой сетевой поисковик. Скажу одно – при всех недостатках «Прогресса», здесь просто рай. Все зависит от того, что с чем сравнивать… К тому же не забывай, что это Петербург, а не Москва. Здесь гораздо сложнее найти работу с мало-мальски приличным окладом. Особенно если есть столько пожеланий, как у меня – чтобы без дежурств, чтобы работать только в первую смену, чтобы добираться было удобно. Мне как-то предложили работу в Ольгино, условия лучше, вся зарплата белая, бонусы какие-то обещали, но я не могу так далеко ездить, мне же утром Даньку в школу надо отводить. Некоторые, правда, находят способ – договариваются с охранником, приводят детей в семь утра и оставляют на его попечении до начала занятий, но это же ужас! Бедные дети встают в шесть утра, час мыкаются в вестибюле, не зная, чем заняться… Я не могу так с Данькой.
– И много охранник берет за эту услугу? – полюбопытствовал Александр.
– Бутылку водки в неделю. Желательно ноль семь, это их любимый размер. Только непременно натурой, а не деньгами, потому что охранники у нас из Псковской области, работают они вахтовым методом, по две недели и не имеют права отлучаться из школы. Питаются они от щедрот школьной столовой, а водку приносят родители. Благодать – живешь на всем готовом, на работу ездить не надо, забот, можно сказать, никаких…
– Чувствую, что еще чуть-чуть, и я побегу устраиваться в школьные охранники, – пошутил Александр.
– Бесполезно! – «обломала» Августа. – На такую работу берут только своих, земляков и кумовьев. Тебе придется сначала переехать в Псковскую область, заслужить там уважение окружающих, стать своим, встать в очередь…
– Там еще и очередь? – притворно ужаснулся Александр.
– А ты как думал?
– Эх! – Александр покачал головой. – Придется мне остаться хирургом…
– Веди себя хорошо и в следующей жизни станешь школьным охранником, – обнадежила Августа.
Чай был выпит, сахар съеден, а уходить из уютного пустого зальчика не хотелось. На улице и в метро не так комфортно общаться, культурной программы Александр не разработал, а напрашиваться в гости к Августе было неловко. С другой стороны, просто так сидеть за пустым столиком тоже неловко. Как хорошо, что люди придумали эспрессо! Крошечную чашечку можно пить долго, и для нее всегда найдется место, каким бы напившимся и наевшимся ни был бы человек.
Эспрессо здесь подавали по-восточному – с маленьким стаканчиком холодной воды. С учетом крепости напитка вода была весьма уместной.
– А что говорят в клинике об убийстве Дегтярского?
Александр спросил как бы невзначай, но Августа поняла истинную причину его интереса.
– Думаешь, что это связано с твоим пациентом? – спросила она, и в голосе ее было столько сочувствия, искреннего, неподдельного сочувствия, что у Александра захолонуло от волнения сердце.
Захотелось обнять Августу, прижать к себе и целовать, целовать, целовать… Целовать – и не отпускать, не отпускать – и целовать. Это было нисколько не вожделение, а одна чистейшая нежность. Такие порывы не стоит гасить, но, увы, Александру пришлось это сделать. Место не совсем располагало, да и неизвестно было, как воспримет столь пылкое проявление чувств Августа. У Александра создалось впечатление, что его новая знакомая не из числа людей, склонных форсировать события.
– Разные мысли приходят в голову, – честно ответил он.
– Кто его знает? – нахмурилась Августа. – Дегтярский был не самым покладистым и не самым приятным человеком. Перед теми, от кого зависел, лебезил, тех, кто зависел от него, мог унизить. Кроме того, к нему, как принято выражаться в определенных кругах, «имелись вопросы», и этих вопросов порой набиралось так много, что он исчезал на несколько недель. Вроде бы в командировку, хотя какие могли быть у него командировки? Тем более – долгосрочные. Короче говоря, жил он с опаской, и, как видно, недаром опасался. Едва ли не у каждого сотрудника клиники есть своя версия по поводу гибели Дегтярского. Кто на бизнес намекает, кто на женщин. Анатолий Викторович был известным на весь Питер ходоком, любовниц менял как перчатки. Но никто не верит, что его убили с целью ограбления. С целью ограбления утром в подъезде не убивают. Тем более – на лестничной площадке. Темна вода во облацех… [19]
– Темна, – согласился Александр, – ох как темна.
– Но больше всего народ интересует, что будет с клиникой… – В сумке Августы, висевшей на спинке ее стула, зазвонил телефон. – Извини…
Не желая подслушивать, пусть и невольно, Александр отошел к барной стойке и попросил счет. Расплатившись, он вернулся к столу. Августа уже закончила разговаривать. Выражение лица у нее было странным – она одновременно и хмурилась, и улыбалась.
– Мужчины отбились от рук! Данька решил остаться ночевать у отца. Поклялся, что сделает все уроки, вовремя ляжет спать, не будет объедаться шоколадом! Так я и поверила! Они просидят за компом до двух часов, утром Данька проспит школу, хорошо, если ко второму уроку успеет, а от шоколада у него будет болеть живот!
– Зачем сразу предполагать худшее? – проявил гендерную солидарность Александр.
– Я не предполагаю. Я знаю! Это же не первая ночевка! Но я же не могу запретить, если он хочет и отец не против. Так ведь нельзя, ты как считаешь?
– Нельзя, – согласился Александр. – Это было бы неправильно. Пусть лучше ребенок опоздает в школу…
– И пусть у него болит живот!
– Я бы сказал так – пусть у него живот болит только от съеденного шоколада! – словно заправский тамада (рога с вином только недоставало), сказал Александр.
– Пусть! – согласилась Августа.
Они переглянулись и поняли, что каждому из них пришла в голову одна и та же мысль.
– Боже мой! – Августа прикрыла глаза ладонью. – До чего я докатилась! Вот уж правильно говорят, что нет предела непотребству. Мы с тобой знакомы одни сутки…
– Уже немного побольше, – поправил Александр. – А непотребство – это материться на людях или нужду в подъезде справлять. То, о чем мы сейчас думаем…
– Я тебя совсем не знаю…
– А у меня такое чувство, будто мы с тобой еще в садик вместе ходили! – нисколько не преувеличивая, сказал Александр. – Клянусь!
– Садик?! – рассмеялась Августа. – В садике я была некрасивой толстой плаксой. Давай лучше будем считать, что мы знакомы со второго курса.
