Кейт Ринка - Чёрно-Белое
Через минуту в комнату залетела Анфиска:
— Ксюша, родная моя, — подруга подбежала к ней и обняла, делая немного больно от силы своих объятий. — Это так ужасно, я тебе пол ночи звонила, думала ты где-то зависла с этим уродом…
— Анфис, успокойся, не тараторь.
— Ксюшка, мне так жать, — еще сильнее обняла подруга ее за шею, едва не плача.
Саша застыл в дверях, привлекая внимание даже к своей неподвижной фигуре.
— Саш, иди, а то опоздаешь на работу, — съязвила она, продолжая злиться на него, на весь окружающий мир и на ноющую боль, которая становилась все сильнее.
Саша молча развернулся и скрылся в коридоре.
— Ксюш, ты чего? — тихо спросила Анфиса. — Это тот парень, верно? — с улыбкой спросила подруга. — Он такой… Уф!
— Я знаю.
— А чего ты так с ним? Денис мне сказал, что он вчера тебя нашел, отвез в больницу и остался на ночь, слушай, я вообще в шоке.
Своей вдохновленной тирадой Анфиса напомнила ей, что Саша для нее сделал за последние сутки. Но лучше от того, что он уходит, ей не становилось.
— Подожди здесь, — попросила она Анфису и поковыляла в коридор. Саша уже дернул за ручку, собираясь выходить: — Саш… — Он замер, прикрыв дверь. — Ты обиделся?
— Нет. Я не дурак, все понимаю.
— А что же уходишь не попрощавшись?
Но Саша не успел ответить — Ксения подошла к нему, прижалась, обняла за шею и поцеловала, лаская губами, упиваясь ответом, и облизывая знакомые контуры языком, нежно, властно, почти жестко, как может быть жестка женщина, кладя на лицо руки, захватывая подбородок, и замирая у самых губ, ощущая на своих — прерывистое и горячее дыхание.
Долгий взгляд, короткий вздох для выравнивая этого дыхания и тихий голос:
— До встречи, Ксения.
— До скорой, — ответила она, отпуская Сашу за дверь.
***
Вернувшись в комнату, Ксения заползла под одеяло под пристальным взглядом подруги, морщась от неудобства и боли.
— Анфис, принеси, пожалуйста, из кухни воды и таблетки.
Выполнив ее просьбу, та залезла к ней на кровать, легла рядом и погладила по руке:
— Это Артур сделал, да?
Ксении показалось, что ее сейчас стошнит от одного этого имени.
— Анфис, не произноси при мне это имя, ладно? И давай лучше поговорим о чем-нибудь другом, приятном, — попросила она, запивая таблетки.
Подруга хитро заулыбалась:
— Ладно, поговорим об Александре?
— А что о нем разговаривать? Он засранец, пусть и… красивый, обаятельный, добрый и заботливый, но засранец. И он меня обидел.
— И чем же тебя обидел этот "заботливый засранец"?
— Он ушел.
— Я знаю, что он ушел, — усмехнулась подруга, — А чем обидел?
— Блин, Анфис, он обидел меня тем, что ушел, — объяснила она, недоумевая, почему подруга не понимает этой очевидной вещи. Или, может, это для нее стало очевидным? И с каких это пор?
— А-а-а… надо же, — удивилась Анфиска, и словно прочитав ее мысли, спросила: — И как давно это у тебя?
— Что?
— Ты влюбилась, — ответила она таким тоном, словно произнесла приговор.
— Анфиска… — заныла Ксюха, пряча лицо в ладонях, — если я хотела, чтобы этот мужчина был сейчас рядом… — и Ксюша осеклась, понимая, что говорит не опровержение, а доказательства ее слов. — Так, все, о нем я тоже не хочу разговаривать. Лучше спроси, как дела с выставкой… Боже! У меня скоро выставка!
До этого мероприятия оставалось два дня, и вроде бы основное уже было сделано, благодаря Лиде, но Ксении сейчас казалось, что она сама совершенно к нему не готова, именно морально и физически.
— Что такое? У тебя что, ничего не готово к ней?
— Готово все, кроме меня.
— Ой, успокойся. Выставку отстоим, ты у нас поправишься, а этому падонку… Ксюх, ты, кстати, в милицию заявила? И что Денис на это сказал?
Ксюша закусила губу:
— Анфис, ни он, ни Саша почти ничего не знают. И не надо пока им что-то говорить.
— Ты сдурела? Как это не надо?
— Пообещай мне, что не скажешь, кто это сделал. Я сама скажу, когда решу, — попросила Ксюша, цепляясь за руку подруги и чувствуя, как от волнения ее даже начинает трясти. — Пообещай.
— Хорошо, если ты мне назовешь причину.
— Потому что я не хочу, чтобы случилась еще какая-нибудь беда.
— Ты хочешь все так и оставить? Чтобы ему это все сошло с рук?
— Я хочу, чтобы сгоряча никто не наделал глупости. Ты представляешь, что может быть, скажи все Денису и Саше? Да они убьют их, понимаешь? Я… я просто до безумия боюсь последствий, — ответила Ксюха, решив не упоминать об угрозах…"…если кому-нибудь расскажешь, плохо будет и тебе и тем, кто обо всем узнает… а если промолчишь, я могу о тебе и забыть…детка…"
— А за себя не боишься?
— Не знаю… наверное, и вообще, я сама виновата.
Анфиска громко фыркнула:
— Ну ты даешь, красавица. Ты еще себя винить будешь? Поговорим об этом, когда ты придешь в себя, а то сейчас ты "в себе" явно отсутствуешь. Так, все, я пойду нам чай заварю, какой-нибудь очень вкусный, и поищу в этом доме что-нибудь съестное, а ты отдыхай, вон, телевизор погляди, это отвлекает, — сказала подруга, протягивая ей пульт.
— Спасибо тебе, — сказала Ксюха, снова цепляясь за ее руку и закусывая губу, чтобы не расплакаться от счастья, что рядом с ней есть такой светлый человечик. — Я очень рада, что ты пришла.
— Еще бы, — хмыкнула Анфиска, целуя ее в щеку. — Мои обязанности подруги не заканчиваются на совместной тряске попы посреди танцпола, звоне бокалов с шампанским, и прочих женских радостях. Я всегда буду рядом, когда надо, и особенно, когда не надо.
Ксюха улыбнулась:
— Я тебя обожаю.
— Взаимно, родная, и за это мы сейчас выпьем. Все, пошла ставить чайник, — ответила подруга, и подскочив с кровати, побежала на кухню.
Так они и провели весь день, валяясь в кровати, болтая о разных глупостях, и попивая чай с мятой. Вечером к ней прибежал Сэм, растревоженный ужасными новостями. Остальным же друзьям сказали, что она приболела, ведь было совсем не обязательно всем знать основные подробности.
Но в отличие от Саши с Денисом, Сэм решил не ждать, когда ей станет лучше, и напасть с расспросами почти с порога: "Кто? Как? Где?". И чуть не схлопотал от Анфиски, которая старалась сберечь последний покой своей подруги, устроив с Сэмом подушечные бои.
В эту ночь с ней осталась Анфиска. Брат лишь позвонил, спросив "как дела" и "надо ли что-нибудь". Родителям было решено вообще ничего не говорить и позволить им спокойно наслаждаться жизнью за границей, в Германии, где они сейчас отдыхали. Звонил и Саша. От одного взгляда на дисплей с его мигающим именем, у Ксюхи участился пульс. Она ждала этого звонка целый день, сама не понимая, почему для нее он был так необходим и важен. И разговаривая с ним по телефону, она прекрасно понимала, что скучает, до смешного понимала. Но при этом никак и ничем не дала ему это понять. Она все еще злилась, злилась на его отсутствие, на него самого, просто потому, что он не может догадаться о ее желаниях. Неужели ему все всегда надо говорить? Обо всем просить самой? Может, он хоть раз о чем-то догадается, просто возьмет и приедет к ней, или, уж хотя бы, спросит об этом. Но к ее досаде, Саша оставался собой. Он сдержанно поговорил с ней, расспросив о самочувствии, дал пару своих заботливых советов, и пожелал ей спокойной ночи… вот так просто! Будто не догадываясь, что ей было бы куда спокойнее, если бы он был рядом.
