Татьяна Тронина - Принцессам зеркала не врут
Она растерянно оглянулась по сторонам, выбирая себе оружие, но, как назло, вокруг валялся какой-то старый хлам, совершенно непригодный для борьбы.
Толян, который был и старше Борьки, и сильнее, уже теснил того к кирпичной стене – ею заканчивался стадион, и безоружному Борьке вот-вот пришлось бы очень несладко.
– Получай! – закричала Оля и ржавой железной трубой ткнула сзади Толяна под колено. Тот охнул и замер на миг, согнув ногу. Пока он медленно поворачивался, пытаясь сообразить, кто же еще осмелился выступить против него, подскочила Эля и ударила его куском асфальта по голове.
Асфальт был старый, и он раскрошился в ее руках, правда, он дал выиграть еще мгновение, которым неожиданно воспользовалась Муся.
– Кия-я! – Она подбежала к Толяну с другой стороны и надела ему на голову железное ведро – единственный предмет, который попался ей под руку.
– Оп-ля! – крикнул Борис и выбил из руки противника нож.
– Вот тебе! – сердито воскликнула Оля и стукнула по ведру трубой. Раздался оглушительный звон, и Толян упал на землю, совершенно дезориентированный.
Дальнейшее произошло стремительно – Муся притащила старые провода, которые валялись поверх кучи мусора, и Борис быстро связал противнику руки и ноги.
– Отлично! – воскликнула Оля, отряхиваясь. – Мы победили! Ой, Эля, я, кажется, испачкала твой костюм.
– Да бог с ним, с костюмом! – всхлипнула Эля. – Девочки, я так испугалась!
– А чего плакать? – удивился Борис. – Самое страшное уже позади. Теперь этот тип у нас повязан и не представляет никакой опасности.
Толян лежал на земле, весь скрученный проводами, и очень сильно напоминал бабочку в коконе. Он еще не понимал, как этой малышне удалось справиться с ним, и недоуменно хлопал глазами, глядя в темное небо, по которому плыла полная луна.
– Вы чего? – пробормотал он недовольно. – Эй, вы чего! Сейчас же развяжите меня, а то я вам покажу кузькину мать.
– Борька, ты такой молодец! – размазывая слезы по лицу, сказала Эля. – Если бы ты не вернулся…
Она вдруг обняла и поцеловала его в щеку.
– Как же ты догадался вернуться?
– Да вот, какое-то шестое чувство. Но и вы тоже молодцы, – ответил он растерянно. – Как вы его! – И добавил: – Я теперь эту щеку не буду мыть!
Оля засмеялась и сказала весело:
– Ну вот, теперь мы можем вернуться домой. Только что с этим бандитом делать?
– Давайте вызовем милицию! – предложила Эля. – Пусть компетентные органы с ним разбираются. Ах, да – еще мои часы…
Она пошарила в карманах поверженного врага и достала свои часы.
Борис неожиданно поник, услышав ее последние слова.
– Милицию? – пробормотал он. – Может, не надо ее, милицию?
Его слова произвели на связанного Толяна очень благоприятное действие, он даже как будто развеселился.
– Что, боишься? – сказал он, тщетно пытаясь вывернуться из опутавших его проводов. – И правильно боишься. У тебя ведь тоже рыльце в пуху, да?
– Боря, о чем он говорит, я не понимаю, – удивилась Эльвира, растерянно оглядываясь на подруг. – Девочки, а вы что-нибудь понимаете?
– Боря, а ведь она ни о чем не догадывается, – игриво произнес Толян, и его голос странно не гармонировал с глазами – злыми и колючими, которые то и дело перебегали с одного на другого стоящих над ним ребят. – Боря, она думает, что ты хороший парень, а ведь на самом деле мы с тобой одного поля ягоды.
– О чем я должна догадываться? – подозрительно спросила Эльвира.
– Эля, помнишь, я сегодня пытался с тобой говорить, – робко кашлянул Борис. – Ну, перед тем как к нам подбежала эта, ну… Муся.
– Да, мы с тобой говорили, – согласилась Эля. – Мы с тобой говорили о Стасе, о том, что ты его не будешь обижать. Хотя теперь это абсолютно неважно, – добавила она дрогнувшим голосом. – Вряд ли он вернется.
– О Стасе? – пробормотал Борис. – Но мы еще говорили обо всяких безответственных жертвах и преступниках, и ты еще сказала, что все знаешь про меня.
– Господи, Боря, мы говорили о разных вещах! – в отчаянии воскликнула Эля. – А теперь выкладывай, что еще я должна о тебе знать!
– Давай, мальчик, не стесняйся, – сказал Толян, дрыгая ногами. – Пусть твоя красавица узнает.
– Эля! Я виноват, – быстро произнес Боря Фещенко, протягивая к Эле руки, но Эля испуганно отступила к подругам, которые тоже ничего не понимали. – Этот тип – его зовут Толян, и еще другой, Лёнчик… ну, словом, они предложили мне одно дело, а я согласился. Только я не знал, что совершаю преступление!
– К-какое еще п-преступление? – заикаясь, пробормотала Муся, глядя на Борьку с подозрением.
– Да ограбить Пусика и Дусика, то есть одних состоятельных людей.
– Пусика и Дусика? – вытаращила глаза Оля. – Это кто такие?
– Да говорю же – богатые люди! – с досадой воскликнул Боря. – Только я не думал, что мы грабим, я думал, что просто работаю грузчиком.
– Ага – просто! – весело крикнул Толян. Хоть он и находился не в самом лучшем положении, но, похоже, его очень забавляло то, что стоявшие над ним друзья ссорятся, и ему хотелось еще больше столкнуть их. – А триста баксов, которые я обещал, тебя устроили?
– Устроили, – мрачно согласился Борька. – Я, Эля, очень хотел пригласить тебя в ресторан. Не в «Макдоналдс» какой-нибудь, а чтобы все по-настоящему…
Эля слушала все это, раскрыв рот, но потом вдруг топнула ногой:
– Все! С меня хватит! Мне все ясно – никому нельзя верить! Девочки, пошли домой!
Она подхватила Мусю и Олю под руки и потащила их через стадион – туда, где должна быть троллейбусная остановка.
– Значит, этот Толян и Борька – сообщники? – спросила Муся, спотыкаясь на неровной дороге.
– Все, ничего не хочу больше знать! – сердито сказала Эля. – С нынешнего дня я разочаровалась в мужчинах. Одни – трусы и предатели, другие – уголовники. Буду жить одна. Если когда-нибудь захочу детей, то возьму ребеночка из дома малютки, как Светлана Иосифовна, мамина знакомая.
Их догнал Борька.
– Я вас провожу, – убитым голосом сказал он.
– А Толян? – вспомнила Оля.
– Да фиг с ним, пусть лежит, утром его кто-нибудь развяжет.
Эля никак не стала комментировать эту ситуацию, она только пыхтела рассерженно да все прибавляла шаг.
На их счастье, к остановке подкатил троллейбус – наверное, последний за сегодняшний день.
Девочки сели вместе, а Борька – на соседнее сиденье.
Они проехали одну остановку в молчании.
– Эля, – наконец произнес Борька. – Эля, прости меня.
– За что? – холодно спросила Эля, стараясь не глядеть в его сторону. – Ты вроде бы ничем передо мной не провинился. Передо мной лично.
