Эйлет Уолдман - Любовь и прочие обстоятельства
Мы с Минди танцуем одни, наконец она кричит:
— Я устала. Пойду выпью воды.
Я киваю и иду следом, но она меня отталкивает:
— Нет, оставайся. Тебе весело.
Я продолжаю танцевать и кручусь юлой, но без друзей мне становится жарко, и я скучаю по Джеку. Слегка сбавляю темп и мечтаю оказаться дома, в постели. Провести вечер как обычно, лежа рядом с мужем, думая о дочери и жалея себя. Не то чтобы мне действительно нравились такие вечера. Наоборот, они печальны и утомительны. Но в этой знакомой боли есть несомненное удовольствие — то же самое испытываешь, когда сдираешь давнюю болячку или слизываешь кровь из ранки, ощущая металлический привкус. Опустошенность, которую я чувствую на танцполе в «Опалине», незнакома: я не узнаю эту боль, и она мне не нравится.
Кто-то берет меня за плечи. Я поворачиваюсь и вижу мужчину, который танцует, двигая бедрами в одном ритме со мной. Он выглядит моложе — лет двадцати пяти или двадцати шести, — красивый, стройный, с узкими губами и сонным взглядом. На нем ярко-зеленая бейсболка, сдвинутая набок. Парень щелкает зубами, и я смеюсь. Он, несомненно, гей — мужчины нормальной ориентации не носят обтягивающих футболок и брюк с такой низкой талией, что видны волосы на лобке. Незнакомец гладит меня по бедрам, а потом начинает выделывать руками такие движения, будто исполняет индийский танец. В свете ламп сверкают кольца у него на пальцах. Я тоже поднимаю руки, и мы танцуем вместе, повторяя движения друг друга, наши бедра колышутся в унисон. Мы танцуем одинаково, в едином ритме, одновременно отрывая ноги от пола. Мы изящны. Мы — идеальная пара, король и королева танцпола. И еще мы похожи на фигуристов. Мой партнер берет меня за руки и извивается как змея, придвигаясь ближе. Сначала соприкасаются наши колени, потом бедра, животы… Мои губы прижимаются к его ключицам. Я открываю рот и языком касаюсь его шеи. Кожа на вкус соленая, почти горькая. Чувствую языком, как бьется пульс, и это ощущение пронизывает все мое тело — шею, грудь, живот, пах. Я слабею, колени подгибаются, и он меня подхватывает.
— Р-р-р… А ты горячая маленькая киска.
Я смеюсь, будто тоже всего лишь пошутила, будто не испытала только что потрясающего влечения к незнакомому гомику в уродливой футболке. Я машу ему на прощание и ныряю в толпу, выискивая взглядом Минди и Саймона. Не знаю, что случилось, но я должна выбраться отсюда раньше, чем что-нибудь произойдет.
Джек оставил для меня в коридоре включенной маленькую лампу, и при ее тусклом свете я снимаю пальто и иду в спальню. Джек, разумеется, спит: уже за полночь, а завтра ему рано вставать, чтобы по пути на работу отвезти Уильяма в сад. Я стягиваю мокрую от пота одежду и засовываю ее подальше в корзину для грязного белья, а потом забираюсь в постель.
Джек всегда шутил, что я внушила ему большие надежды: поскольку нашим первым настоящим сексуальным контактом был минет, он ошибочно решил, что я большой любитель орального секса и что это должно стать непременной частью нашей половой жизни.
— Ты меня перехитрила, — говорил он.
Раньше мне казалось, что это смешно. Сегодня я намерена воссоздать наш первый раз. Я должна заняться с мужем любовью, потому что мне хотелось переспать с этим гомиком из «Опалина». Мне нестерпима мысль о том, что Джек проникнет в мое тело, у меня сжимаются внутренности, когда я об этом думаю. Пока что я к этому не готова. Но я вполне могу сделать минет.
Когда Джек просыпается и обнаруживает, чем я занята, он настолько благодарен, что его ярко-синие глаза, которые я так люблю, наполняются слезами. Кончив, он берет меня за голову, гладит по волосам и признается в любви. Потом укладывает меня на спину и легонько целует, пока не доходит до пупка.
— Хватит, — шепчу я.
— Но я хочу…
— Нет.
— Да что с тобой?
— Я в порядке. Все хорошо.
Он ложится щекой мне на живот.
— Звонила Элисон. Еще с тремя детьми случилось то же, что и с Уильямом. Она думает, виноват хумус с песто. Попросила прощения.
Я испытываю огромное облегчение при мысли о том, что мороженое ни при чем.
— Хумус с песто? Ей что, было сложно заказать пиццу?
Джек негромко смеется, и от его дыхания кожа у меня на животе покрывается мурашками. Я ерзаю.
— Ты уверена, что не стоит доводить тебя до оргазма? — интересуется Джек.
— Уверена. Мне и так хорошо.
Он снова меня целует, но не настаивает.
Я смотрю в темноту, чувствую тяжесть его головы у себя на животе и вспоминаю начало наших отношений. После того, первого, раза у него в кабинете, когда Мэрилин закрыла дверь и оставила нас в двусмысленной позе, мы отошли друг от друга и занялись работой. Будучи сознательным сотрудником, я забрала страницы с пометками, вернулась к себе и педантично переписала резюме, согласуясь с замечаниями Джека.
Мы не виделись две недели, пока он не позвонил мне по внутреннему телефону вечером во вторник. Я избегала его, старалась вообще не показываться на семнадцатом этаже, предпочитала распечатывать дела с сайта, нежели идти в библиотеку и снимать с полки нужный том. Я решила, что зашла слишком далеко. Я терпеливо охотилась столько лет, точь-в-точь как краснохвостый ястреб охотится на луговую собачку, отчетливо видя все на милю вокруг, и потеряла все, ударив слишком рано, подойдя слишком близко, ворвавшись туда, где меня не хотели видеть.
— Привет, — произнесла я в трубку, чувствуя легкое удушье, словно тринадцатилетняя девочка во время первого телефонного разговора с парнем.
— Привет, — ответил Джек. — Э… А ты сегодня допоздна на работе.
— У меня много дел.
Я не работала. Я делала покупки онлайн в ожидании звонка от Саймона (мы собирались пойти есть суши).
— Ага.
— Тебе что-то нужно?
— Нет, если ты занята.
— Я соврала. Сижу в Интернете. Я вообще не работаю. Что ты хочешь?
Джек засмеялся.
— Мне нужна помощь. Ничего интересного. Точнее, все ужасно. Целый склад, полный старых жестких дисков и исписанной бумаги. Заметки и наброски. Невероятное барахло. Мне нужен человек, который поможет все это разобрать.
— Я приеду и отберу все заявления и запросы. Завтра сойдет? Или ехать прямо сейчас? И куда? Это рядом или мне понадобится путеводитель?
— Это в Эмервилле, в Калифорнии. Неподалеку от Окленда. И ты едешь не одна, а со мной. Читать бумаги можно в самолете. То есть если готова вылететь завтра утром.
— Ты занимаешься такими мелочами?
Компаньоны фирмы обычно не роются в пыльных грудах бумаг и старых папках. Такую работу обычно поручают нижестоящим.
— У меня важный клиент. Мэрилин заказала для нас билеты. Она вышлет твой по электронной почте.
