Бросаешь мне вызов, Тихоня? (СИ) - Майер Кристина

— Это неважно, — отрезает сухо «Цезарь», именно это прозвище крутится на языке, когда я на него смотрю. То ли имя и отчество наталкивают на мысль так его называть, то ли его внешность, чем-то действительно схожа с Гай Юлием Цезарем. — Пересекались несколько раз, — все понимают, что он не договаривает. Ухмылка Арсения это подтверждает.

Злится Юлий Маркович. Губы поджимает, но больше ничем себя не выдает. Присутствие Ареса помешало планам? Напряжение растет. Тетка приглашает гостя за стол, вытягивает из пакета гостинцы.

— Юлий Маркович, ну зачем вы тратились? Это, наверное, очень дорого, — наигранно возмущается. — Мы с Яночкой все сами готовили, — пытается меня расхвалить. Чувствую себя коровой, которую привели на рынок.

В воздухе повисает напряженное молчание. Мне говорить не хочется, тетка видимо устала изображать радушную хозяйку. Ей нужно выдохнуть и поднабраться сил. Неуютно абсолютно всем, хотя не всем, брат чувствует себя комфортно, он получает удовольствие оттого, что все напряжены. Арсений расслаблен: ноги закинул на пуфик, голову положил на спинку кресла, наблюдает за всеми из-под опущенных век, при этом на губах можно заметить ухмылку.

— Могу я поговорить с Раяной наедине? — повисшую паузу нарушает Цезарь. Так и буду его называть.

— О чем? — скалится брат, чем злит «дорогого» гостя, но Цезарь умеет держать себя в руках, не подает вида, что ему мешает присутствие Арсения.

— О будущем, об открывающихся перед ней перспективах, — твердым холодным голосом, глядя Арсу в глаза. Он пытается продавить моего брата взглядом, но Арсений стал тем еще говнюком, его не пронять грозным взглядом и строгим голосом.

— Поговорите, если Яна согласна, — тянет Арсений такой интонацией, будто дает разрешение холопу. Мне становится страшно, он явно переходит границы и делает это намерено. Откуда-то есть ощущение, что ему этого не простят.

— У меня болит голова, — довольна собой, что голос не дрожит. — Я не настроена обсуждать будущее, — если Арс подставляет свою голову ради меня, то я должна держаться за него. — Я знаю, чего хочу и иду к своим целям.

— Она сказала, что не хочет быть твоей любовницей, — усмехается Арес, снимая вуаль с замысловатых фраз. Тетка ахает, Настя прячет взгляд в стол.

— Мы не переходили на «ты», молодой человек, — холодно и резко парирует Цезарь, но при этом не комментирует слова брата. — Мне уже пора, — поднимается из-за стола. Тетка готова убить гневным взглядом меня и брата, но сжав губы в тонкую линию, спешит облизать гостя.

— Вы ничего не попробовали, Юлий Маркович. А ведь мы старались… — замолкает, когда Цезарь разворачивается спиной и молча уходит. — Яна проводи, — бросает раздраженно. Нехотя иду в прихожую, молча наблюдаю, как одевается мужчина.

— Я надеюсь, в следующий раз нам удастся поговорить спокойно и без свидетелей, — поддавшись чуть вперед, хватает пальцами подбородок, вынуждая смотреть в лицо. Это не просьба, предупреждение, но я лучше себе язык откушу, чем соглашусь. — Я позвоню, Раяна — только он называет меня полным именем. И еще Демон. Зачем я о нем думаю? От этих альфа-самцов одни беды и проблемы! Утром нужно сменить номер и сделать так, чтобы его практически никто не знал.

— До встречи, — произносит Цезарь, открывая дверь.

«Желательно в следующей жизни!»

— Всего доброго, — вслух. Он поддается вперед, словно собирается меня поцеловать, но я отшатываюсь, как от прокаженного. За ним закрывается дверь, а я приваливаюсь к стене и пытаюсь отдышаться.

Не спешу идти в гостиную. Захлестывает ощущение, что моя жизнь катится в пропасть на полном ходу, а я не знаю, как остановиться. Нельзя раскисать и опускать руки. Им не удастся меня сломать!

— Арсений, не помню, чтобы давала тебе право вести себя в моем доме, как хозяин! — повышает голос тетка, как только понимает, что «дорогой гость» ушел.

— А я не помню, чтобы на мой счет падали деньги за родительскую квартиру, — не задумываясь, парирует брат, будто в курсе всех наших дел. Откуда?

— Я продала квартиру ваших родителей, потому что у них были долги, банк бы ее все равно отобрал ее! Остаток денег ушел на Яну, — нагло врет тетя Люда. Ее не останавливает даже то, что я слышу эту откровенную ложь. Мне она говорила, что квартиру отобрал банк.

— На Яну ничего не уходило, — Арс резко реагирует, из голоса пропадает насмешка. — Деньги ты нам полностью вернешь или выкупишь квартиру обратно! Со мной лучше не воевать, тетушка. Ты ведь это понимаешь?

— Ты бросил сестру, отказался от матери, от семьи, ушел к родному отцу, а теперь смеешь появляться и что-то требовать?! — расходится тетка. Настя никогда за словом в карман не полезет, а тут молчит. Удивительно.

«К родному отцу» — бьется в голове. Я оказывается, вообще не знала ничего. Меня выкинули в интернат и отгородили от правды.

— Ты меня услышала, я не буду больше предупреждать. Подумай о дочери, ты ведь хочешь, чтобы у нее был шанс на светлое будущее, — у меня мороз проходится по коже от слов Арсения. Он действительно способен причинить вред Насте? Хотя чему я удивляюсь, он молча наблюдал, как его дружки спаивали меня наркотой.

«А может он не знал?»

Как оказалось, я после интерната могла вернуться в свою квартиру, если бы тетка ее не продала. Какая же она…

Получала за меня пособия, а я жила в интернате! Как она это сделала? Тетя Люда работала нянечкой в том самом интернате, договорилась с директрисой, что та меня не оформляет, а за это они пособия делят пополам. Тетке я мешала, но и отказываться от денег, которые ей платили, как моей опекунше она готова не была. Потом была проверка, нам поставили нового директора. Тетка уволилась. Я стала официально интернетовской, к себе меня тетя Люда не забрала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Как же я от всего устала! По щекам калились слезы. Так обидно стало и горько! После смерти родителей я стала никому не нужна. Что говорить за чужих, если родные люди ведут себя хуже зверей!

— Идем, поговорим в комнате, — в коридор вышел брат, увидел, что я подпираю стену. Взял за руку и повел за собой…

Глава 39

Брат стал чужим мне человеком, в какой-то момент поймала себя на мысли, что хочу вырвать из его захвата свои пальцы и уйти. Уйти из этой квартиры и никогда сюда не возвращаться, не встречаться больше с этими людьми. Вот вроде есть родные люди, а чувствуешь себя одинокой. Это чувство холодом поселилось в душе и никуда от него не деться. Только сейчас от услышанного, от нахлынувших воспоминаний и очередной несправедливости хотелось, чтобы меня пожалели. Маленькая девочка, которая, как я думала, умерла вместе с родителями, сейчас требовала, чтобы ее обняли и пожалели.

— Я не дам тебя в обиду, — словно прочитал мои мысли. Утерев слезы, что продолжали течь по щекам, отвела скептический взгляд.

Не даст в обиду? Уже дал! Позволил своему другу споить меня. Не заступился в клубе. Оставил и уехал.

Озвучивать свои мысли не стала, а Арсений между тем продолжал:

— Ты можешь всегда на меня рассчитывать, -

Рассчитывать я могу только на себя! Пока я царапалась за существование в стенах интерната, ты находился под защитой родного отца. Будучи совершеннолетним, ты даже не подумал навестить сестру. А я бы оформила опеку, поменяйся мы местами.

— Как тете Люде удалось продать квартиру? — хотя, чему я удивляюсь.

Тетка у нас ушлая. Вроде ничего из себя не представляет, но везде находит связи, договаривается. Хотя, обычно эти связи приобретались через постель. Женщина она все еще привлекательная, пользуется своей внешностью. У нее и с начальником опеки был роман, хотя параллельно она встречалась с завскладом овощной базы. Не просто обеспечивала себя и Настю продуктами, но еще и приторговывала среди соседок. Откуда я знаю такие подробности? Слышала разговоры, наблюдала. Иногда Настя жаловалась. На выходные меня иногда забирали к себе. Как-то я полгода жила с ними, но потом обратно вернулась в интернат. Тетку раздражало мое присутствие, она даже отказалась от опеки. Сейчас я понимаю, что это было связано с ее не совсем честными поступками.