Мы слишком разные (СИ) - Грей Диана

— Прости нас, солнышко, — опечаленным голосом прошептала под нос, вперив взгляд в пол.

А я действительно поняла в этот момент, что произошло что-то действительно ужасное.

Но у меня не было времени на раздумья.

Я проследовала в комнату за мамой.

Видимо, за то время, пока она меня ждала, женщина успела осмотреться и теперь хорошо ориентировалась в окружающей обстановке.

Она привела меня на кухню, где я увидела как за столом, ссутулившись, сидел дядя Эдик и смотрел в стол.

Что здесь происходит?

— Эдуард Васильевич, — негромко произнесла я, но он даже не отреагировал на мой голос.

В этот момент четко осознала, что действительно произошло что-то ужасное. А хуже всего было то, что я не могла понять в чем причина. Почему близкие люди, которые поддержали меня в трудную минуту, не могут даже посмотреть мне в глаза, избегая и прося прощения.

Уверена только в том, что причина кроется в маме. Допускаю, что она могла угрожать и манипулировать.

— Оставьте нас, — твёрдо обратилась к нему родительница.

Каково же было мое удивление, когда Эдуард Васильевич молча поднялся и последовал ее указаниям. Он так и прошел мимо меня, не поднимая глаз

Когда дверь закрылась, я устало опустилась на стул.

— Зачем ты здесь?

Не хотелось строить семью и я понимала, что никакой семьи здесь нет. Это просто женщина, которая родила меня, но не дала даже малой частички любви.

Если раньше я пыталась добиться одобрения и чувство гордости у родителей, то сейчас это прошло

Я уже не ребёнок.

Поэтому с холодным равнодушием смотрела на красивую, уверенную в себе женщину и всего лишь хотела узнать цель ее визита (хотя догадывалась причину), а затем, помахав рукой, выпроводить «маму года» за дверь.

— Знаешь, — протянула Аверина старшая. — Сначала я хотела всеми силами вернуть свою блудную дочь домой.

— А сейчас? — со смешком поинтересовалась я.

Мама поджала губы, а затем степенными шагами подошла к кухонному окну.

Я посмотрела вниз и увидела, что она даже не потрудилась снять обувь в доме. А ведь я сама мыла пол здесь.

Несмотря на то, что Маргарита Павловна и Эдуард Васильевич всячески отговаривали меня и уверяли в том, что я не обязана это делать, я понимала, что должна хоть как-то отплатить за их доброту.

Труд закаляет. Я никогда в жизни этого не делала и понимала, что просто должна приучаться к этому. Ведь получается, что сегодня ты имеешь богатых родителей, а завтра — беззащитный котёнок, который выброшен на улицу.

Как в моем случае.

Но хотелось посмотреть на выражение лица родителей, если бы они узнали, что я мыла пол в доме их прислуги. Инфаркт был бы обеспечен.

— А сейчас не вижу надобности.

Самодовольный голос отвлек меня от мыслей.

— Не видишь? — удивилась я.

— Да, — кивнула она. — Я ведь им даже увольнением пригрозила твоим защитникам, которые приютили бедную сиротку. Ты ведь теперь уже знаешь, как трудно сейчас найти работу.

Я резко встала, чуть не опрокинув стул.

— Что ты сделала? — зло переспросила, чувствуя, как внутри меня поднимается злость.

— Но в этом уже нет необходимости, — слишком радостно произнесла она, а затем обернулась ко мне, скрестив руки на груди. — Ведь ты, дочь, отлично сама со всем справляешься.

— О чем ты?

Я чувствовала, как потихоньку начинает раскалываться голова от всех переполняющих ее мыслей.

Попыталась осознать и предугадать о чем говорит родительница, но понимала, что одна догадка хуже другой. Это пугало. Не хотелось, что бы одна из версий оказалась верной. Нервы были на пределе.

— Что же ты не рассказала своим родителям, что решила послушать их?

Руки начали дрожать, но теперь я поняла, к чему она клонила. А затем последующие слова полностью подтвердили самую страшную догадку и морально раздавили меня.

— Почему ты не сказала, что встречаешься с Тимуром? Мы с отцом очень рады, что все так сложилось. Могла бы и порадовать нас.

Глава 25 Шантаж

Вероника

— Откуда ты знаешь? — Нашла кое-какие силы, чтобы произнести это сквозь пересохшие губы.

Я чувствовала себя потерянной. Потому что нет ничего хуже, если об этом узнают родители. Если они захотят рассказать Тимуру, тогда нашему, только зарождающемуся доверию придёт конец. Не говоря уже об отношениях.

Он не должен ни в коем случае сейчас узнать о том, кто я. А если я не хочу, чтобы мама рассказала обо всем отцу, а он — Тимуру, то придётся принять ее условия

Как иронично. Меня шантажирует собственная мать.

Нет хуже врагов, чем собственные друзья и родители.

— Вы не скрывались, целуясь под окнами, — жестко припечатала мама.

Я нецензурно выругалась себе под нос.

Слишком неразумно поступила, а теперь пожинаю действия своих беспечных действий.

Идиотка.

— А ты, видимо, стояла возле окна и наслаждалась вазоном, — иронично сказала, кивнув на непонятное растение.

— Выглядывала дочь из окна. — улыбнулась одними губами.

Эйфория от свидания полностью исчезла, на смену ей пришло осознание, что я влипла. Даже мелькнула мысль про ловко расставленную ловушку. И я понятия не имела как это все разрулить.

Обмен любезностями ни к чему хорошему не приведёт. К тому же в этом не было никакого смысла.

Да и мама не уйдёт отсюда пока не получит желаемое.

— И что же ты хочешь? — усталым голосом поинтересовалась, глядя ей прямо в глаза.

Победная улыбка расцвела на её губах.

— Ты сейчас же собираешь вещи и возвращаешься домой.

Я ожидала этого. Не могу сказать, что удивилась, так как это единственное, что они могут требовать от меня.

Только если раньше я бы до конца стояла на своём, то сейчас понимаю, что такой возможности нет. Да и нужно ли?

Мать с отцом буду стоять на своём до конца. Они легко могут добиться своего, почти не прикладывая усилий. То, что мы с Тимуром вместе, они уже знают. Информация буквально приплыла к родительнице в руки.

Стечение обстоятельств? Явно не в мою пользу.

Да и в случае моего отказа и упрямства, всегда можно надавить, на тетю Риту и дядю Эдика. А я не могу и не хочу, чтобы они пострадали только из-за того, что проявили ко мне доброту.

Так что мне ничего не оставалось кроме как согласиться. Но я попыталась сделать это на своих условиях.

— У меня будет условие, — выставила пальцы вверх. — Даже два.

— Да-а-а-а? — заинтересованно протянула Аверина старшая, окинув меня цепким взглядом. — А кто сказал, что я дам тебе такую возможность или прислушаюсь к тебе?

— Потому что в этом случае, покорности можешь от меня не дождаться.

Я упрямо стояла на своём и не собиралась отступать.

— И какие же у тебя условия, дочь? — иронично спросила она.

Последнее слово она произнесла с нажимом.

— Во-первых, ты не будешь увольнять Эдуарда Васильевича и Маргариту Павловну. — Я не могла позволить, чтобы они лишились работы. — А во-вторых, ты ничего не скажешь Тимуру. Ни слова обо мне.

Я знала, что это вызовет вопросы у неё, но была готова к этому.

— В каком смысле? — с недоумением нахмурила брови. — Я думала, что мы поужинаем с его семьей на днях.

Вот и тот самый момент.

Руки внезапно вспотели и я их вытерла о штаны.

— Он не знает.

— Что не знает?

Горло внезапно пересохло и я открывала, закрывала несколько раз рот, так как слова просто не хотели складываться в предложения.

Потому что одно дело, когда сам справляешься с последствиями лжи и осознанием того, что ты лгунья, а совсем другое, когда об этом узнают другие.

Когда Ксюша узнала меня, то я почувствовала страх. Так как все тогда зашло слишком далеко, а сейчас …. Сейчас все гораздо хуже.

— Не знает, кто я такая. — Наконец-таки произнесла я, закрыв лицо руками.

***

— Ника, — поражено сказала мама.

Я спрятала лицо в ладонях, поэтому не видела её реакцию. Но однозначно, что шок на лицо, которое было сплошь обколото ботоксом, явно проступал.