Сколько ты стоишь? (СИ) - Султан Лия

-Почему ты молчишь? Ты ничего мне не скажешь?

-Скажу. Вернее, спрошу. Моя мать имеет отношение к твоему внезапному прозрению?

-Нет, - Грета отрицательно мотает головой. - Но она все знает. И понимает, как мне больно видеть тебя с…ней.

Она ждет ответа, а слезы стекают по щекам к подбородку. Грета всегда была красавицей, хорошей женой, мамой. Но я к ней давно ничего не чувствую, кроме благодарности за дочь и несколько счастливых лет, что мы прожили вместе.

-Вы зря все это сделали. И ты зря ее послушала, что бы она тебе не сказала. Я люблю другую, Грета. Прости…

Дорогие девочки! С началом новой недели вас! Если кто-то не успел прочтить воскресный спойлер, заходите в блог. Там вчера было жарко.

Глава 29. Ошибка

Индира

С тех пор, как дочь Роберта попала в больницу прошло два дня. И все это время мы общались только по телефону. Он не приезжал. Злюсь ли я? Да. Имею ли на это право? Не знаю. Во мне сейчас столько противоречивых чувств, что самой от себя страшно. Я не знаю, должна ли отступить на время, пока его родные здесь, или же лучше поговорить с ним напрямую? Одно понимаю: мое желание угодить, подстроиться и быть дипломатом снова потерпело фиаско. Вот также первые дни брака я и пыталась быть удобной для мужа и его семьи, а когда поняла, что совершила ошибку, было уже поздно.

Вот и сейчас я наступила на старые грабли и все пошло наперекосяк. Еще вечером увидела новые сторис Эмилии в соцсетях. Свой аккаунт она мне дала во время ужина и я мельком пролистала ее типично-подростковую страницу, остановившись только на ее фотографиях с отцом. Роберт на них был моложе и я поймала на мысли, что нынешний мне нравится больше. А еще подумала, что он все-таки очень хороший отец и это видно по тому, как дочка к нему тянется.

Я совсем забыла, что подписалась на нее, но зайдя перед сном на свою страницу, увидела в красном кружочке фотографию Эмилии и поняла, что она выложила сторис. Любопытство сгубило кошку, потому как я увидела, что все честное семейство собралось в одноместной палате девочки, и она с улыбкой на губах что-то рассказывала, показывала палату, бабушку, помахавшую ручкой, а потом и маму с папой…

И вот здесь меня прорвало. Роберт сидел рядом с дочерью и держал ее за руку, а Грета стояла рядом, светилась от счастья (как мне показалось) и опустила ладонь на его плечо. Он им не дернул, не попросил убрать, ничего не сказал. Ради дочери? Ради ее видео? Ради чего? От этой картины воссоединившейся счастливой семьи, внезапно подкатила тошнота.

В тот вечер я не стала ему звонить и от злости отключила телефон. Кто-то скажет: сама придумала - сама обиделась. И это в 34. Но да, я оказалась в плену обычных неприятных чувств: обиды, разочарования, страха. Утром обнаружила несколько пропущенных от него и сообщение: “Милая, прости, я замотался. Позже созвонимся”.

Не знаю, какие темные силы мной двигали, когда я решила навестить девочку в больнице. Наверное, иногда нам свойственно поддаваться провокациям, после чего любая логика и здравый смысл тихо отмалчиваются в сторонке. Где были мои мозги, я уже знаю. Они были в заднице.

Но тогда я ни о чем другом не думала, а просто хотела навестить Эмилию, справиться о ее здоровье, поговорить с ней. Зная, что она лежит в платном отделении, где посещения разрешены и днем, я прямиком направилась туда и медсестра подсказала мне номер палаты. Постучав и услышав что-то на немецком, я приоткрыла дверь и спросила по-английски:

-Привет! Можно к тебе?

-Вы? - удивилась девочка. - Да, проходите.

Она полулежала на больничной койке и с кем-то переписывалась по мобильному. Увидев меня, отложила телефон в сторону и дежурно улыбнулась.

-Как ты себя чувствуешь? Я не знаю, что ты любишь, поэтому принесла фрукты, - показываю ей прозрачный пакет с апельсинами и бананами и кладу его на стол.

-Спасибо, но у меня них аллергия, - мило говорит она. - Но бананы можете оставить.

-Хорошо, - дышать становится тяжелее. Но не от духоты, а от осознания того, что мне не рады и я сама дура.

-Я просто заехала узнать, как ты и если тебе что-то нужно…

-Нет, у меня все есть. Мама с папой вчера привезли, - на маме и папе она сделала особый акцент голосом.

-Ну хорошо, - разговор не клеится, а от милой девочки, которая приветствовала меня в ресторане не осталось и следа. - Тогда больше не буду тебя беспокоить. Выздоравливай!

Разворачиваюсь к двери, но она бросает мне в спину “подождите”, заставляя обернуться.

-Подождите, Индира, - опустив взгляд, смотрит на свои руки, а потом снова на меня. - Я не имею ничего против вас лично. Вы не стерва, не “голд-диггер”, вы, наверное, даже хорошая, раз мой папочка с вами встречается. Но я хочу, чтобы он вернулся к нам. Мы с мамой этого хотим.

Такого поворота событий я не ожидала. Все, что угодно, но только не таких откровений.

-А ты спросила, чего хочет твой папа? - поинтересовалась я тихо.

-А вы разве не видели вчера мои сторис? Вы так и не поняли?

-Чего не поняла?

-Я знаю, что они с мамой целовались. Мама мне об этом сказала. И папа ее сам поцеловал, когда я была на операции.

-Это всё? - вздернув подбородок, я очень стараюсь держать себя в руках и уйти с гордо поднятой головой. Меня только что сделал подросток, ее мать и бабушка. Шах и мат. Блицкриг.

-Всё. Спасибо за бананы.

-Не за что, - улыбнувшись, прохожу по ней критическим взором. - Ты далеко пойдешь, девочка.

Вот теперь действительно всё.

Иду по коридорам больницы, не разбирая дороги, от того, что слезы застилают глаза. Обманулась снова. Снова поверила в счастье, которого нет. Задеваю кого-то плечом, извиняюсь, спешу скорее на улицу, где смогу хотя бы задышать свободно. Октябрьский день такой же серый и унылый, как и моя душа в эти минуты. Накрапывает дождь, падая на и без того мокрые щеки.

Я сам обманываться рад - как это точно и про меня.

В дороге Валихан несколько раз спрашивает, все ли со мной хорошо, а я только коротким “да” отмахиваюсь. Мой верный молчаливый друг. Кажется, это самый близкий мужчина в моем окружении. Как же повезло его жене - надежный, смелый, хороший. Вот он точно не изменяет, не усложняет. Я это вижу по тому, как улыбается и светится рядом с ним его супруга. Это ли не показатель?

Приехав в галерею, закрываюсь в кабинете и мечусь по нему, как раненый зверек. То сижу за столом, схватившись за голову, то хватаю букет, который он присылал еще до приезда маман и отправляю его в урну, то настежь открываю окно и жадно хватаю влажный воздух губами. На улице льет как из ведра и ветер качает полуголые ветки. В душе моей поднимается шторм - сокрушительный и черный, как морская вода ночью.

Решившись, наконец, поставить точку, достаю из сумки телефон, нахожу контакт Роберта, записанного как “Любимый” и нажимаю на вызов. Долгие, монотонные гудки обрываются, а вместо них я слышу хриплый голос:

-Привет, милая.

-Привет.

-Что-то случилось? Что с голосом?

-Это ты мне скажи, Зейферт.

-Так, ясно, - откликается он после недолгой паузы. - Что бы тебе не сказали, дождись меня и мы поговорим.

-Ты поэтому два дня сам не свой и не приезжал? Черт, какая же я дура!

-Индира, не спеши с выводами. Я сказал: дождись меня.

-Ты с ней целовался…

И он молчит. Слишком тихое и слишком громкое его молчание.

Глава 30. Правда

-Значит, это правда, - горько шепчу в трубку и, закрыв глаза, поджимаю губу.

-Индира, кто тебе это сказал? - его низкий голос уже не ласкает, а режет слух.

-Твоя дочь. А ей сказала твоя бывшая. Или она уже не бывшая? Просто скажи мне: ну почему?