Лукан. Конец (ЛП) - Бринн Адриана

— Ты, Андреа, ты моя гребаная проблема.

Я теряю ее.

Сдержанность, которую я пытался сохранить.

Я теряю самообладание и целую жену до потери сознания.

На этот раз она не сопротивляется.

Она целует меня в ответ.

АНДРЕА

КАК БУДТО Я ЛЮБЛЮ ЕГО

«Мы родились такими». — Арианна

«Ты, Андреа, ты моя гребаная проблема».

Я никого не могу обвинить в этом моменте безумия.

Я решила поцеловать своего врага.

Я нахожусь в одном из самых романтичных городов мира, и у меня только что случился небольшой приступ тревоги из-за жуткого незнакомца. Может, именно поэтому я позволяю своему мужу целовать меня до потери сознания и не делаю ничего, чтобы остановить его.

Девочка, продолжай говорить себе это, ты же знаешь, что хочешь кусочек этой прекрасной итальянской задницы.

Ну…

Я не святая и никогда не претендовала на это.

Я человек.

Я поддаюсь искушению, когда знаю, что оно не принесет мне пользы.

Он мне не подходит.

Моему сердцу.

У меня тоже есть потребности.

Потребности плоти.

Не обязательно любить кого-то, чтобы заниматься с ним сексом. Господи, моя abuela³¹, наверное, переворачивается в гробу.

Вскоре поцелуй заканчивается, но искры остаются.

Я отстраняюсь от него и смотрю в его завораживающие голубые глаза.

Лукан выглядит смущенным, а не как обычно — язвительным.

Что я должна сказать?

Думай, Андреа, думай.

Этот поцелуй поджарил твои мозговые клетки?

Поэтому я говорю первое, что приходит в голову.

— Никогда не целуй меня без моего согласия. — Ты можешь быть еще более отстойной? — Я серьезно. Никогда больше.

Угроза вызвала обратную реакцию, потому что в следующее мгновение этот зверь-мужчина притягивает меня ближе для очередного поцелуя, и да… я снова позволяю ему.

На этот раз поцелуй длится недолго, как и в предыдущий раз.

Его рот покидает мой, и я чувствую на себе его взгляд, но не могу оторвать глаз от его полных и сочных губ.

На его лице появляется коварная ухмылка, когда он замечает мой пристальный взгляд.

— Пошли, черт возьми, нам нужно сделать еще одну остановку. — Он хватает меня за руку и ведет за собой. У меня подкашиваются ноги, а на улице уже темнеет. Что еще у него на уме?

Каждый момент, проведенный с ним, заставляет меня тосковать по тому, что могло бы быть. Какими мы могли бы быть, если бы он не был тем, кто он есть, и если бы между нами не было так много предательства.

Поездка на флорентийской гондоле под ясным ночным небом по узким водным артериям этого волшебного города, должно быть, один из самых романтичных моментов в моей жизни.

У меня их не так много.

До Лукана я встречалась с кучей идиотов, чье представление о романтике сводилось к ласкам на заднем сиденье их машин или к свиданию с пиццей и кино. После Лукана я стала ходить на свидания, но все равно была слишком занята работой и, будучи матерью-одиночкой, не так часто выставляла себя на всеобщее обозрение. Так что со временем свиданий почти не было.

Мы оба не сказали друг другу ни слова с тех пор, как сели в маленькую лодку. Молчание между нами всегда было правильным. Как будто нам не нужно было говорить, чтобы общаться. Так было и тогда, и я вижу, что ничего не изменилось. Через пару минут после начала прогулки на лодке начинается дождь. То есть ливень, и все мокрое, включая нас.

Что-то изменилось.

В этот момент я позволяю себе чувствовать.

Я позволила себе поверить, что это реальность.

Я обычная женщина, которая проводит медовый месяц со своим мужем. Я притворяюсь, что мы оба безумно любим друг друга, и только сегодня я позволю себе поверить в нас.

И вот в этот самый момент, когда на нас обрушился ливень и я выгляжу как сумасшедшая: макияж стекает по лицу, а волосы в беспорядке, из-за чего я похожа на мокрую крысу, я поворачиваюсь, беру лицо мужа в руки и целую его.

Я целую его так, словно мы и не расставались.

Я целую его так, будто между нами нет лжи, секретов или предательства.

Только сегодня я целую его так, словно мы безумно влюблены.

Как будто я действительно могу его любить.

ЛУКАН

ПРИДИ КО МНЕ

«Ты злой». — Роман

Черт бы меня побрал, но моя жена на вкус как грех.

Андреа способна поставить меня на колени и заставить забыть о том, почему я вообще на нее злился. В прошлый раз из-за нее я чуть не отказался от своих обязанностей наследника Вольпе.

Из-за того, что она заставляет меня чувствовать.

Я не могу насытиться, когда дело касается ее. Я чувствую себя так, будто умираю от голода, и все, что мне нужно, чтобы выжить, — это она.

Ее поцелуи.

Ее улыбки.

Просто, черт возьми, она.

Скажи мне правду, детка, и у нас все будет.

Я подарю тебе весь мир, если ты только признаешься и впустишь меня. В твой мир. В твое сердце и в твою чертову душу.

На улице все еще идет дождь, но мы нашли убежище в моей машине и теперь возвращаемся в дом.

Мы оба промокли насквозь, но даже это не отменяет красоты моей жены. Дождь не только смыл с нее макияж и испортил прическу, но и помог мне увидеть ее уязвимую сторону.

Та сторона, которая, черт возьми, трогает мое сердце.

Та ее сторона, которая заставляет меня чувствовать, что я должен сжечь этот чертов мир, только чтобы она могла свободно жить в нем, не боясь, что ей причинят боль.

Как в галерее.

Я заставлю ее открыться мне, так или иначе.

Она такая же упрямая, как и я. Оба не желаем отпускать прошлое, чтобы двигаться дальше и обрести то счастье, которого мы оба жаждали всю жизнь.

Она никогда не сможет спрятаться, только не от меня.

Я вижу ее и в хорошие, и в плохие дни и хочу ее всю.

Я поворачиваю лицо в ее сторону для того, чтобы увидеть ее.

По-настоящему увидеть ее.

Она вздрагивает и начинает потирать руки вверх и вниз, потому что трение помогает справиться с холодом.

Черт.

Я не рассчитывал, что сегодня пойдет дождь.

Я не взял с собой пальто, поэтому не могу предложить ей его, и я, блядь, уверен, что она оторвет мне руку, если я придвинусь ближе и предложу ей тепло своего тела.

Я умею читать настроение Андреа.

А сейчас она замерзла и сбита с толку.

Смертельная комбинация.

Как бы я ни веселился от ее борьбы. Я чертовски устал бороться с ней. Я попробовал ее сладкий вкус, и теперь у меня зависимость.

Я хочу еще.

Напряжение в машине такое же удушающее и дезориентирующее, как и гнев Андреа. Я не приветствую ни ее молчание, ни то, что она скрывает свои мысли, но с каждой минутой это все сильнее и сильнее сковывает меня.

Когда машина на скорости проносится мимо улицы, она поворачивается на своем сиденье и тычет указательным пальцем мне в лицо.

— Это больше не повторится.

Похоже, я все-таки не получу милую Андреа в итоге.

Отлично.

Я не отвожу от нее взгляда и продолжаю смотреть прямо перед собой, неожиданно находя ее вид совершенно невыносимым. В моей голове творится полный бардак, и ее игра в горячо-холодно не помогает.

Совсем не помогает.

Краем глаза я замечаю, что она смотрит на фотографии, сделанные ее камерой. Сегодня я заметил кое-что о своей жене. Она все документирует, будь то на телефоне, цифровой камере или в маленьком блокноте, который она носила с собой весь день.

— Хорошо. — Я провожу большим пальцем по губам, равнодушно наблюдая за зданиями и людьми снаружи.

— Прекрасно, так просто?

— Да, я же сказал, что больше не буду тебя принуждать. Приходи ко мне, как только повзрослеешь.

— Извини! На что, черт возьми, ты намекаешь?

Она бесит меня больше, чем обычно. Прошли годы с тех пор, как я сделал с ней это дерьмо, но она не дала мне шанса все исправить. Она не задержалась, чтобы я объяснил, что у меня не было выбора. Что я не мог, блядь, предпочесть ее своим чертовым сестрам и их благополучию.