Она любила кофе (СИ) - Золотникова Полесья
«Если ударит, права будет», — совсем не весело пронеслось в голове Илларионова…
Щукина долго не могла уснуть.
«А, что, если всё правда? Что тогда мне делать? Рассказать ему?" — мучительно думала поздним вечером девушка, испытывая большие сомнения, стоит ли.
Одному рассказала, в итоге…
Таня нервно перевернулась на другой бок. Ей не хотелось вспоминать прошлое, но отпустить его сложнее, чем советовать.
Сон никак не шёл. Она всё думала о Сергее, о предстоящем материнстве, чьи симптомы во время пребывания в больнице принимала за побочные эффекты лечения.
Теперь Щука твердо поняла, лекарства здесь не при чëм. Она действительно беременна. Женщина всегда такое чувствует. Однако пренебрегать визитом к гинекологу не станет, учитывая потерю первого ребенка.
Страх.
Он каждый раз охватывал Татьяну при мыслях о будущем, прежде поставившую жирный крест на семье, детях и мужчинах.
«Но я не готова, не готова, нет! Почему именно сейчас?!" — упрямо не понимала девушка.
Телефон, лежащий возле подушки, неожиданно завибрировал. Щука ближе преподнесла к лицу.
«Спишь, малая?» — вдруг пришло СМС от сестры.
«Нет», — мгновенно отправила старшей ответ.
«С тобой все нормально? А то я не могу уснуть».
Таня невольно улыбнулась. Вероника всегда чувствовала, когда ей плохо.
«Да. Врач сказал, выйду на волю, всё пройдет», — попробовала утаить Щука.
«Не ври! За километр чую!»
«Завтра поговорим», — не решилась поделиться с ней в сообщении своими подозрениями Татьяна.
Сперва она решила убедиться в диагнозе, нежели обрадовать, а потом расстроить фразой: «Показалось». Это точно будет ударом для старшей, столько лет не терявшей веру в возможное чудо, даже когда врачи напрочь отрезали надежду.
«Смотри мне».
Девушка трепетно прижала мобильник к груди.
«У меня самая лучшая сестра», — с улыбкой подумала Танька и наконец заснула, ощутив поддержку.
«Я не одна», — проскочила у нее последняя мысль перед сном.
В эту минуту Щукина еще не подозревала об неожиданном решении Сергея и о том, что действительно почувствует при их новой встрече.
Глава 24. Слишком много кофе
На следующий день Таня с трудом продержалась до обеда. Выписка с рекомендациями была на руках, но что-то сильно тревожило её. В груди Щуки опять засело неприятное колючее предчувствие, будь не ладны эти цыганские гены.
Когда раздался звонок от сестры, девушка аж счастливая подпрыгнула на кровати. Она приняла входящий вызов.
— Я приехала, спускайся.
Вероника отключилась. Щукина метеором отправилась на встречу…
Вот только внизу радость Татьяны померкла. Рядом с Веркой стоял младший Илларионов, держа черные пакеты.
И злость, и гнев, и обида — всё разом навалилось на нее, напрочь стерев улыбку. Почему-то ей жутко захотелось похоронить парня заживо в асфальте, вопреки тому, что недавно мечтала забыться в его объятиях.
— Чего у тебя лицо, малая, как будто кто-то умер, — не поняла юмора старшая.
— Спасибо, дальше я сама, — раздраженно вырвала вещи из рук Сергея Таня и гордо направилась в комнату для переодевания…
— Это как понимать? — сурово нахмурилась Вера, пронзив бариста пристальным взглядом.
— Видимо обиделась, что не приезжал, — развел руками Серый в ответ. — Ты сама знаешь, крайние полтора месяца выдались не сахар.
— Если не извинишься перед ней нормально, шею сверну, — сразу предупредила жена брата, с вызовом скрестив руки на груди.
— Принято, — холодно отозвался Илларионов, прекрасно понимая: с беременной лучше не спорить, целее останешься.
Между ними повисло напряженное молчание. Недовольство Таниной сестры ощущалось за километр, усиливая у юноши без того гнетущее чувство вины. Единственное, чему он был по-настоящему рад, увидеть любимую вне реанимации. Это было как бальзам на душу.
Спустя десять минут к ним снова присоединилась Татьяна, упрямо отводящая взгляд от Серого. Она испытывала сложные противоречивые чувства. Если б не присутствие Веры, девушка давно бы наградила пощечиной первостепенную причину многих бессонных ночей.
— Так, я сейчас вызову такси, а вы пока переговорите здесь, — прервала наконец тишину сестра, затем спешно вышла на улицу.
В коридоре остались только они: Таня и Сергей.
— Прости, что не приезжал, — шепотом произнес парень, посмотрев на неё.
Девушка зло отвернулась, не настроенная разговаривать с ним после всего.
— Столько навалилось, — подавленно признался он.
— Мог бы просто взять номер у моей сестры да позвонить.
— Не до звонков тогда было, — честно признался Илларионов, ощущая, насколько глубоко прямо сейчас рыл самому себе яму. И раз уже начал это делать, то продолжил. — Знаешь, ты во всём была права.
Щука, нахмурившись, мгновенно повернулась, встретившись с ним глазами.
— Да, я притворялся. Да, я тебя использовал. Да, всё ради того дурацкого спора. На самом деле у меня нет к тебе никаких чувств. Довольна?
Татьяна не удержалась, все-таки отвесила ему пощечину.
— Справедливо, — согласился парень, после чего просто ушёл, не оборачиваясь.
И это было для него самым сложным: оставить за спиной ту, которую, как никогда, так отчаянно хотел забрать с собой.
Таня закрыла лицо руками, почувствовав себя преданной. Проклятые слезы подкрались незаметно. Щукина отказывалась верить услышанному.
Когда к ней подошла взволнованная сестра, младшая не выдержала, уткнулась ей в грудь подобно ребенку и заплакала, не в силах побороть захлестнувшие чувства. Вероника крепко обняла Татьяну за плечи…
Подавленно шагая по улице, Илларионов нервно достал из кармана пачку сигарет. Было невыносимо видеть боль в глазах любимой, но пусть лучше она считает его лицемерным козлом, чем опять окажется на прицеле. Это хотя бы сохранит ей жизнь.
Закурив на ходу, Сергей мысленно четвертовал себя раз пять, однако, что сделано, то сделано. Тани нет места рядом. Для её же блага.
Что до самого бариста, неизбежно втянутого в криминал, ему оставалось одно: терпеть, помогая семье выплыть из дерьма. Ещё не поймать ненароком шальную пулю, ибо в последнее время появилось слишком много желающих пристрелить его с братом.
В кармане бариста лежал пистолет, а в машине ждал Димка. На горизонте братьев маячили очередные разборки, от которых юноша давно устал, но вынужден участвовать. Сколько не пытался остаться в стороне, жить иначе, а все равно затянуло. Может, он и хотел спокойной жизни, но не мог предать своих.
Старший задумчиво вышел из авто, издалека приметив младшего.
— Ты когда курить начал? — удивился он.
— Как вернулся к прошлому. Ну, что, едем?
— Помнится, кто-то отговаривал меня от этого, — с ухмылкой сказал Дмитрий.
— Можно подумать, ты меня услышал, ага. Танк по жизни с толстой броней пофигизма.
— Ну, в этом да, прав. Сам понимаешь, бесполезно воевать с шестерками, когда стрелять надо голову.
— Не уверен, типо решит все проблемы, но за тобой присмотреть обязан, — хмыкнул бариста, докурив.
Он выбросил бычок в мусорку, и они сели в машину.
— Скажи, — вдруг снова заговорил Сергей, — кто именно отправил Таню в больницу? Я имею право знать это.
— Пфф, зачем? Злодей наказан. Теперь его дом в клеточку, а майка в полосочку.
— Дима! — раздраженно хлопнул по двери Илларионов.
— Хорошо, раз ты так настаиваешь. Стреляла Варапаева Ольга Александровна. Она же бывшая пассия Малиновского, от которой тот частенько гулял налево. Также известно, что девушка в прошлом находилась на учете в психиатрической больнице и постоянно сидела на серьезных успокоительных. Чую, к учебе её допустили через взятку. Короче, дамочка по привету куда опаснее Беловой. Твоей Таньке опять не повезло.
— Вот мудак! — от злости аж скрипнул зубами Илларионов. — Кто ей вообще оружие доверил?! Какой имбецил?!
— Это я еще выясняю, но склонен предполагать, что, возможно, замешан Белов. Он всегда умело манипулировал человеческими слабостями. Любитель чужими руками делать всю грязную работу.
