Я не дам тебе развод (СИ) - Вебер Алиса

— А ты успеешь сделать тест ДНК до собрания акционеров? — спросила у мужа, когда до дома оставалась всего сотня километров. Почему-то мне было неприятно, что нужно доказывать отцовство. Это царапало нутро, хоть я и давила внутри иррациональное чувство обиды.

Понятно же, что Давид мне верит, просто условия завещания непререкаемы.

— Зачем он нужен? — улыбнулся Давид, мельком взглянув на меня. Он устал, это было заметно. Еще бы, столько времени провел в дороге за рулем. — Я знаю, что сын мой, мне доказательства не требуются.

— Я про завещание… Тебе же нужно доказать акционерам, что Матвейка — твой сын.

— Нет, мне не нужно никому ничего доказывать, — отрезал он, взгляд стал колючим. — В завещании нет такого пункта, что должны быть доказательства отцовства. Просто у нас с тобой должен быть ребенок. И он есть. Рожденный в законном браке.

Абрамов взглянул в зеркало заднего вида и улыбнулся. Сына убаюкала ровная дорога, он спал, хотя был уже вечер.

Я с облегчением вздохнула. Так вот так. Интересное завещание. Может быть, оно было специально составлено с размытыми формулировками? Но все же приятно, когда тебе верят и не надо никому ничего доказывать. Я бы сделала это ради Давида, но то, что он не требовал ничего доказывать, а просто поверил, заложило еще один кирпичик в прочный фундамент нашего нового будущего.

— Я все думаю… Вернее, склоняюсь к тому, что отец знал о внуке. Знал, что ты родила от меня сына, — задумчиво потер свой волевой подбородок Абрамов. — Поэтому и нет такого пункта. Мне нужно поехать в дом родителей, может быть, там найду какое-нибудь письмо от него. И займусь этим прямо завтра. Давно нужно было разобрать бумаги отца, а я все тянул. Не хотелось принимать его уход.

Я сжала руку Давида, которая лежала на моем колене. Понимаю его, терять близких нелегко.

— Поедешь со мной завтра? — муж посмотрел на меня с мольбой, а я вздрогнула от мысли, что там живет свекровь, которая меня ненавидит. — Эльза, вам придется подружиться с моей матерью. Нам жить вместе, детей растить. Я думаю, что Матвейке нужны братья и сестры. Я вот один у родителей и всегда мечтал о брате.

А я всегда мечтала о сестре. Но тоже была одна у родителей, им все некогда было рожать детей, бизнес забирал все свободное время. Папа работал с утра до вечера, а мама ждала его, обустраивая быт и создавая уют.

Я так не хочу. Я хочу рожать детей от любимого и растить их в любви и заботе. Вместе с их отцом.

— Да, поеду, — сказала не так уверенно, как хотелось бы. Но муж прав, пришло время найти общий язык с его матерью.

Когда завернули на нашу улицу и я увидела дом, сердце забилось от странной радости. Я будто домой вернулась. По-настоящему вернулась домой. Настроение поднялось, хотелось быстрее увидеть обновленные комнаты. Одно дело — фотографии, другое дело — видеть все самой.

Давид взял на руки спящего сына, и мы пошли в дом, вещами занялись охранник и выскочившая навстречу горничная.

Я обомлела. Стояла посреди современной гостиной и не могла сдвинуться с места. Новая мебель, модная, стильная, светлых оттенков, как я хотела. Шторы плотные, органично соединены с другими, легкими и тоже светлыми.

Но интерьер не сливался в единое светлое пятно, дизайнеры отлично поработали с акцентами.

В камине приветливо играл огонь, причем камин я выбрала сама, он был не в стиле Средневековья, а более современный. Белый пушистый ковер перед закрытым камином навевал мысли об интимном «пикничке» с любимым мужчиной.

— Здесь стало так уютно! — восторгалась горничная, и я разделяла ее восторг. — Ой, а детскую как отделали!

Я поспешила к лестнице, в детскую, куда Давид уже унес малыша. Сверху еще раз полюбовалась гостиной. Теперь здесь нет ни намека на другую женщину. Это мой дом! Дом нашей семьи!

В детской все было идеально обустроено для двухлетнего ребенка. Матвейка проснулся и уже знакомился со своей комнатой, заглядывая везде, где мог пролезть. Попробовал плинтуса на прочность, потом потребовал включить свет в ванной.

Интерьер был выдержан в голубых и синих тонах. Кроватка была на вырост, решетки можно снять, и будет обычное спальное место. Множество игрушек, шкафы и тумбочки, отделанные мягким плюшем.

Удивила сама ванна — огромная машина из мультфильма. Теперь Матвейку из нее не вытащить будет. Он уже пытается залезть в ванну, издавая урчащие звуки. Мой маленький водитель.

— Эльза, посмотри, здесь теперь есть дверь, не надо бегать по коридору из нашей спальни в детскую, — тронул меня за плечо муж. — Теперь мы не будем спать втроем на одной кровати.

Я усмехнулась. Как ошибается Абрамов. В Швейцарии я частенько просыпалась с сыном на одной кровати. Он научился вылезать из своей кроватки и приходил ко мне рано утром досматривать свои сны.

Давид открыл смежную дверь, и я увидела новую кровать. Она оказалась больше той, что стояла здесь раньше. На той мне даже сидеть не хотелось, чувствовала ее предыдущую хозяйку. Ее запах будто въелся в дорогое дерево и постель.

Прошла в «нашу» спальню. Она тоже полностью изменилась, хотя я не планировала делать ремонт в этой комнате. Из прошлой обстановки осталась только картина над камином. Даже сам камин другой, близнец того, что установили в гостиной, только чуть меньше.

— Нравится тебе наша комната? — обнял муж за плечи, целуя щеку.

— Очень! — Захотелось зажечь камин, но я не знаю, как это сделать. — Спасибо!

Обняла большой теплый торс Давида. Представляю, как уютно будет с ним спать, обнимая во сне.

Принесли наши чемоданы, я сортировала вещи, откладывая одежду сына в сторону. Что-то в стирку нужно, что-то в глажку и потом повесить в гардеробной. Давид зачем-то снял картину, держа в одной руке футляр с драгоценностями, которые подарил мне на свадьбу.

— Черт! — услышала и поспешила на помощь.

Думала, он поранился. А Давид смотрел в почти пустое нутро маленького сейфа, который оказался за картиной. Он хмурил брови, разглядывая пару каких-то бумаг и небольшую пачку денег.

— Случилось чего? — спросила, встревожившись.

Явно тут было что-то не так, потому что Давид выругался сквозь зубы, чтобы не пугать сына. Матвейка разбирал завал из новых игрушек в своей комнате и понравившиеся приносил к нам в спальню, сваливал их в кучу на ковре.

— Нас обнесли, похоже. В сейфе была немалая сумма и кое-какие драгоценности, фамильные в том числе. Теперь нет ничего. А я рассчитывал, что ты пойдешь в них на прием.

Давид положил пустые футляры от драгоценностей на каминную полку и отошел к кровати, сел на покрывало. Он не был расстроен, скорее озадачен. Ворошил темные волосы, строя догадки.

— Вот же су… — вылетело изо рта Давида. — Это точно Лина. Больше некому. И залезла в сейф в тот день, когда пришла испортить крем. Только где взяла шифр. Не понимаю…

— Неплохо она поживилась, — присвистнула я. — Может, это все-таки твоя мама? Раз здесь были фамильные драгоценности, наверное, ей понадобились, — предположила я, разглядывая сейф.

И вдруг заметила, что в глубине сейфа что-то сверкнуло, осветилось от верхнего яркого света. Указала на это Давиду и тот вдруг хлопнул себя по лбу.

— Вот же! В сейфе же скрытая камера стоит. Сейчас я узнаю, кто это сделал. Нужен мой ноутбук, запись идет туда.

Я видела среди чемоданов сумку с его ноутбуком, нашла ее. Мы устроились на кровати, Давид нашел запись. Там прекрасно было видно, как его бывшая любовница, торопясь и оглядываясь, собирает пачки долларов и футляры с украшениями.

— Ну все, доигралась, тварь, — муж лучился довольством. Улыбнулся даже, потирая руки. — Теперь не отвертится. Нужно завтра же с утра заяву в полицию отнести.

Мне даже стало жаль жадную дурочку. С кем она играть задумала? Давид ее не оставил без денег наверняка. Ей мало показалось. Пусть по ее поводу распоряжается закон. Жалость прошла, едва я вспомнила тот ужас, что испытала из-за крема.

— Ты побледнела, все в порядке? — обнял меня Давид, тут же заметив перемену во мне. Его чуткость подкупала.