Телохранитель. Мы под запретом (СИ) - Орлова Юлианна

Все это — моя сгущенка, которую ты готов есть килограммами, не испытывая при этом укоров совести.

Меня разрывает от чувств и эмоций, я в них натурально захлебываюсь, но с таким остервенением держу за хвост, будто бы очень боюсь их потерять.

Они мне нужны как воздух, чтобы понимать: больше нет страхов, запретов и сожалений, нет переживаний относительно нашего будущего. Есть только мы сейчас и вообще.

Настолько счастливой я не была никогда.

Веду ладошками по мужской груди и цепляю все отметины жизни. У него так много шрамов, и несколько татуировок. Но если провести по ним пальцем, Женя напрягается, пусть это может быть незаметно для обычного человека.

Не для меня, которая замечает, как разглаживаются его морщинки, стоит мужчине впасть в короткий сон. Я засыпаю вместе с Женей, а затем просыпаюсь и просто смотрю на то, ка кон дышит, прижав мою ладонь к груди.

—Я вообще дурею с тобой, — шепчет он мне в губы, уложив на кровать. Следом же накрывает собой, всматриваясь в меня помутневшим взглядом. В нем столько всего, что от радости меня скоро расплющит.

—Я давно, —с улыбкой говорю ему, обводя контур мужских губ. Они у него идеальные, и я от них дурею так же сильно, как и от Жени целиком.

Он стягивает пижамные брюки, боксеры, представая передо мной полностью голым. При свете дня с настолько близкого расстояния я не видела его еще голым. Меня бросает то в холод, то в жар, когда я рассматриваю крупную головку, внушительный размер.

Мне не понять, какие они вообще бывают, но почему-то кажется, что у моего мужчины он самый лучший и идеальный. И очень большой.

—Прикоснись, не бойся, — хрипит он мне в лицо, слегка поддаваясь бедрами вперед.

Очень медленно тянусь к набухающему члену и провожу пальцами по головке. Кожа здесь мягкая, нежная. Иду дальше, обхватывая его по всей длине. Мне кажется, что сделай я что-то не так, Женя мне обязательно скажет, но пока он — только дышит тяжело и толкает мне в ладошку.

Я не уверена в своих движениях, но очень хочу сделать ему хорошо. В процессе отмечаю, что мне самой это доставляет некоторую степень удовольствия. Между складочек становится влажно, внизу живота начинает распаляться пожар.

Женя наклоняется ниже, теперь его член елозит по моему животу, пока я все так же обхватываю его плоть и вожу ладонью вверх-вниз. Нам обоим жарко, настолько, что я чувствую капельки пота, скатывающиеся по мужскому телу на мое.

В какой-то момент я совершаю слегка уклончивый жест, меняя угол на пару градусов, и слышу, как мой телохранитель издает хрип, замирая в этой позе.

—Извини. Больно?

Я прекращаю, всматриваясь в Женю, но тот лишь устало улыбается мне и перехватывает за бедра, чтобы перекинуть на себя верхом. Пискнуть не успеваю, как я сижу сверху, а в ягодицы упирается пульсирующий член.

—Очень нравится, а такой вид мне нравится в разы больше.

Он лежит и смотрит на меня, так скрупулезно рассматривает, что мне становится неловко. Я чувствую томление в груди, и в этот момент Женя обхватывает соски пальцами, мягко прокручивая их в разные стороны.

Перед глазами все темнеет, и я теряю равновесие, наклоняясь на мужчину, а тот приподнимает меня и опускает на горячий член, входя в меня резко и грубо.

Взрыв сверхновой. Из горла вырывает стон вперемешку с криком, пока Женя приподнимается, и теперь мы оба сидим, наши лица в сантиметре друг от друга.

Меня прошивает насквозь от того, что я испытываю. По коже гуляет ток. Женя припадает к моим губам и в перерывах между рваными поцелуями шепчет:

—Двигайся.

Я будто бы напитанная инстинктами двигаюсь как могу и умею, но каждое движение приносит так много наслаждения. Что они выходят медленными. Мне попросту нужно время, чтобы собраться после очередной лавины наслаждения.

Грудь трется о жесткий волос на груди, и маленькие удары тока импульсами расходятся по телу. Я двигаюсь резко, медленно, и Женя мне помогает, приподнимая и опуская на себя. Рывки и хлюпающий звук сносят мне голову.

А еще мы почти не открываемся от губ друг друга, продолжая кусать, лизать и просто впитывать в себя без остатка всю ту нежность, страсть и наслаждение, что втрамбованы между нами намертво.

Он так сильно впивается в мои бедра, что там точно останутся синяки, но это меньше всего меня волнует. Скорее я хочу, чтобы они там остались.

У меня немеют ноги, и словно читая мои мысли, Женя так же резко перекатывает меня по д себя, а затем укладывает на живот. Теперь я в наиболее уязвимой позиции и полностью лишена способности ласкать его.

Не успеваю почувствовать разочарование на этот счет. Меня ставят на коленки и входят рывком. Кричим оба, я от секундной боли, что тонет в наслаждении. А затем этот бешеный ритм продолжается. Крупные ладони упираются в бедра и тянут то на себя, то от себя.

Я успеваю только дышать, а еще чувствовать, что пружинка внизу живота лопается. Женя тоже замирает, резко выходит и укладывает член мне на ягодицы.

Отголосками я чувствую влагу на пояснице, пока меня бьет крупная дрожь, а спазмы разносят по телу только наслаждение. Мы обессиленно падаем на кровать.

Женя только слегка смешается, чтобы меня не раздавить.

Мыслей ноль.

Двигаться не можем, только переплетаемся плотно телами и, кажется, готовы так лежать вечность.

Глава 35

Света

Дни мчатся куда-то так быстро, что я успеваю только моргать, но не следить за его течением. Женя почти не проявляет эмоций. Только молча сгребает меня к себе на руки и подолгу смотрит на меня, особенно, когда ему кажется, будто бы я не замечаю. Ноя замечаю все. И его странно-серьезный взгляд, и напряженные мышцы рук, и сжатые челюсти.

Что-то происходит, но он сопротивляется этому. Не хочет меня пугать, возможно.

Мы собираемся на прогулку, и я так сильно хочу быть спокойной. Но руки дрожат. Дыхание срывается, как листва с деревьев в ветренную погоду.

В том, что я теперь спокойно могу держаться за руку Жени есть что-то трепетное, что-то, что заставляет меня глупо улыбаться и периодически останавливаться, чтобы запечатлеть этот момент.

Женя по большей части молчит, а я тараторю без умолку. Пытаюсь скрыть свое волнение, но мне кажется, каждый понимает, что это один из последних вечеров. Дальше будет одна из последних ночей.

Чтобы открыто и без прикрас. Нет никаких сомнений, что мой отец не позволит нам сожительствовать. Даже больше, он без боя и быть нам вместе не позволит. Даже просто видеться.

—Не грузись, Светлячок, — добродушно отмечает он, поглаживая мою ладонь.

Все время, пока я трещу без умолку, он меня не перебивает. Слушает и слушает, пока я говорю самые разные глупости.

И о том, что хочу с ним поехать туда, и сюда, и что была бы не против сходить в его любимое кафе, а может мы смогли бы пойти на аттракционы, которые я до сих пор так люблю, но с таким ужасом сажусь на самые высокие, ведь высота моя слабость.

—Я не гружусь.

—Грузишься, все хорошо ведь будет, — мы забредаем в парк вдали от дома, где остановились. И только здесь садимся на скамью. Женя достает телефон, меняет карту в нем и включает.

—Да, будет.

Когда мой телохранитель набирает номер отца, я чувствую то еще волнение, но еще и предвкушение. Зыблется внутри ощущение, что папа сможет все понять по моему голосу. Прочтет, раскроет карты и накажет как нерадивое дитя за плохое поведение.

—Слушаю, — грозно звучит голос отца.

—Пап, — вместо приветствия шепчу, обхватывая кнопочный телефон. Женя встает и уходит, явно не решаясь нам мешать.

—Горошинка, ты как? Все нормально? Не грустишь там?

—Грущу, конечно, а как иначе?

—Не надо. Домой завтра вернетесь. Нашли мы твоего сталкера. Больше тебя никто не посмеет обидеть, запугать и что-нибудь в этом роде, —устало выдыхает отец, на фоне слышно маму. —Даю трубку, даю. Доча, мама рвется в бой, — посмеивается он, и очень скоро я слышу голос мамы.