(Не)идеальный момент - Куин Меган

– Никому не нравятся голубые киски… кошки, – поправляю себя я. На этот раз уже ее очередь смеяться.

– Зеленый цвет наводит меня на дурные мысли. К тому же мне бы не хотелось столкнуться с больной киской.

– И уж точно не лизнуть, – добавляю я.

– Вот именно. – Она постукивает себя по подбородку, на ее губах играет легкая улыбка. – Что насчет красного… Э-э-э, подожди, беру свои слова обратно. – Я громко смеюсь, привлекая внимание других пекарей. Берди кладет руку мне на плечо. – Тс-с-с, ты внезапно стал центром всеобщего внимания. Если мы хотим придумать что-то пооригинальнее розовой киски, нам не стоит это афишировать.

– Извини, но только не красный.

– Это было ужасное предложение. Как насчет оранжевого или желтого? Кажется, они подойдут.

– Как насчет того и другого?

– Думаю, ты понял идею. – Она протягивает мне миску. – Если мы разделим глазурь пополам, окрасим одну половину в оранжевый, а вторую – в желтый, а затем одновременно поместим их в тюбик с глазурью, то получим своего рода тай-дай [21] кошкекс.

Я хлопаю глазами, глядя на нее:

– Э-э-э, я думал, ты не разбираешься в выпечке.

– Да, но я часто бесцельно листаю ленту в TikTok. Алгоритм решил, что мне нравится смотреть видео о выпечке. И в глубине души… я с этим алгоритмом согласна.

– Вероятно, он решил так потому, что ты досматриваешь видео целиком, а не пролистываешь. Твоя лента целиком и полностью зависит от тебя.

Она мило поднимает руку.

– Виновна. Но я смотрю видео не с целью обучения, а потому, что у меня явные проблемы.

– Да ты просто преступница! Знаешь, я начинаю думать о тебе иначе.

Я подтруниваю над ней, размешивая желтую краску, пока она занимается оранжевой.

– Я все понимаю. Если ты захочешь уйти, не буду тебя останавливать.

– Я мог бы уйти и преподать тебе урок, – шучу я. – Наверное, так бы и следовало поступить, но я все-таки хороший парень, поэтому предпочту остаться.

Она улыбается.

– Не веди себя так, будто остаешься ради меня. Ты остаешься только ради кисок.

Я снова громко смеюсь. На этот раз вся аудитория мастер-класса оборачивается на меня, поэтому мне приходится извиниться, а затем, покрасневший, я поворачиваюсь обратно к Берди.

– Спасибо, что согласился прийти сегодня вечером. Это много значит для Келли, – говорит Берди, когда мы подходим к ее белому внедорожнику.

– Я скажу это всего лишь раз – потому что не хочу, чтобы у людей сложилось неверное впечатление о моих пристрастиях к выпечке, – но мне было весело.

Она хватается за грудь, прислонившись к своей машине.

– Пожалуйста, избавь меня от своей неприкрытой лжи.

– Так и было. – Я придвигаюсь ближе. – Мне понравилось проводить с тобой время. Было не так неловко, как на двойном свидании.

Она протягивает руку и одергивает мою рубашку.

– Да, двойные свидания – это всегда то еще удовольствие, особенно когда двое из четверки не знакомы друг с другом.

Я ставлю коробку с дополнительной порцией кексов на крышу ее машины и подхожу ближе, так что ей приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Так мы все еще собираемся в поход понаблюдать за птицами? Я не отпугнул тебя тем, что съел три кекса в один присест?

Уголки ее губ приподнимаются.

– Нет, картина того, как ты жуешь этих кисок, мне захотелось потусоваться с тобой еще разок.

Я заливаюсь смехом.

– Знаешь, ты могла бы показать, что у тебя отменное чувство юмора, еще на двойном свидании.

– О боже, я бы ни за что на свете не пошла на это в присутствии Брайана. Он такой… заносчивый, как и мой брат. Всякий раз, когда я нахожусь рядом с Брайаном, вспоминаю, что должна держать себя в руках. Вести себя прилично.

– Почему же ты не хочешь быть самой собой и выдаешь себя за кого-то другого?

– Так намного проще. Я лучше проведу несколько часов с поднятым мизинцем, изображая из себя модницу, чем буду объяснять своему брату, почему я посмела сказать слово «киска» в присутствии Брайана.

Я заправляю прядь волос ей за ухо.

– Да, понимаю, ты не хочешь ссориться с братом. Меня часто посещают подобные мысли. Но даже с такими условностями мы с братьями находим общий язык.

– Аналогично. – Она вздыхает. – Но, отвечая на твой вопрос: да, я все еще хочу отправиться с тобой в поход. И если у тебя найдется свободное время на ужин на этой неделе, то и я могла бы подвинуть планы. – Она морщится. – Наверно, звучит жалко, как будто у меня нет личной жизни, но кого я обманываю? Я мало чем занимаюсь, не считая спортзала и работы, так что… если ты свободен, то я с удовольствием выкроила бы для тебя время.

– Ты не жалкая. – Я опускаю взгляд на ее губы, и во мне пульсирует непреодолимое желание поцеловать ее. – Честно. И мне это нравится. – Я приподнимаю пальцем ее подбородок и задерживаю дыхание, ожидая, когда она подаст мне знак, что все в порядке. Что я могу поцеловать ее. Она облизывает губы и дергает меня за рубашку, показывая, что хочет этого так же сильно, как и я.

Я наклоняюсь, приближаю свой нос к ее носу и на мгновение замираю, давая ей секунду подготовиться, прежде чем легко прижаться губами к ее губам. Я дарю ей едва заметный поцелуй, не страстный и не глубокий. Нежный. Способный обуздать мое желание. Достаточный, чтобы почувствовать ее вкус.

Когда я отстраняюсь, она улыбается, ее глаза мерцают в свете городских фонарей.

– Я позвоню тебе, – обещаю я, отстраняясь и хватая коробку с кексами. Я засовываю одну руку в карман и наблюдаю, как она открывает дверцу своей машины.

– О, я на это рассчитываю. – Она садится в машину и захлопывает дверцу.

Я делаю еще один шаг назад и, наблюдая, как она уезжает, делаю глубокий вдох, прокручивая поцелуй в голове.

То был хороший поцелуй.

Довольно милый.

Но почему я ничего не почувствовал?

Лия касается кончиками пальцев лепестков гортензии, в то время как Бив расспрашивает флориста о вариантах композиции.

– Так ты собираешься просто проигнорировать тот факт, что ходил на свидание, где ты занимался выпечкой, и ничего мне об этом не рассказывать?

Я пожимаю плечами, беру розовую гортензию и прикладываю ее к покрытому веснушками лицу Лии.

– На самом деле нечего особо рассказывать. Это была даже не настоящая выпечка. Мы делали глазурь для кексов.

– И… – Лия пытается разговорить меня, но…

Не знаю. Я не хочу говорить об этом.

– И я принес домой кексы, – отвечаю я и ставлю цветок обратно в вазу.

– Угу, так ты утверждаешь, что на этом все закончилось? Больше ничего не было?

– Ага, то есть мы разговаривали и смеялись, и она вела себя чертовски забавно. Но да, на этом все.

– Ты поцеловал ее, пожелал спокойной ночи? – Лия понижает голос. Я делаю паузу, потому что наш разговор с ней кажется странным. Не знаю почему. Нет, речь не об отношениях с Лией. В тупик меня ставят разговоры о Берди. – Эм, судя по твоей заминке, ответ на мой вопрос, скорее всего, положительный. – Она легонько толкает меня в плечо. – Брейкер, почему ты не рассказываешь мне, что было?

– Потому что, – отворачиваюсь я.

– Потому что почему? – не отстает она.

– Просто потому что.

Она обходит меня, так что я вынужден посмотреть ей в глаза.

– Это не ответ. Ты мне все рассказываешь, так почему ты так странно ведешь себя, когда я задаю тебе этот вопрос?

– Не представляю. – Я выдыхаю и провожу рукой по волосам. – Наверное, потому, что все это немного странно. Понимаешь? Вся эта ситуация с свиданиями кажется странной. И я не знаю, как на нее реагировать.

– Ну, то, что ты ничего мне не говоришь, не помогает. Мы рассказываем друг другу все.

– Я знаю. – Я запрокидываю голову и на мгновение смотрю в небо. – Черт возьми, Лия, я совершенно искренне поцеловал Берди вчера вечером. – Теперь я смотрю ей в глаза. – Весь вечер она только и делала, что заставляла меня смеяться. Она прекрасна, а в какой-то момент она облизала свой палец, и я попросту взмок. – Лия ухмыляется. – Поэтому, когда пришло время пожелать ей спокойной ночи, мне захотелось поцеловать ее, и я это сделал. – Я дергаю себя за волосы. – И все прошло хорошо. Мило. Поцелуй был не слишком настойчивым, просто идеальным. Но я… ничего не почувствовал.