Измена. Как я не заметила раньше? (СИ) - Штерн Андреа

— Знаете, — в свою очередь, опершись локтями на закрытый денежный ящик, и запустив пальцы себе в волосы, призналась Лена. — в последний месяц всё чаще думаю, что я тут вообще делаю?

— А чего тебе не нравится? — усмехнулась Яна.

— Не знаю, люди, — рассеянно ответила Лена.

— Нищемаркет, он и есть нищемаркет. — бросила Яна. — А думаешь, в школе по-другому будет? Люди-то везде одни и те же. Вот, эта мадам тут поскандалила, энергии напилась, теперь пойдёт в школу или в больницу дальше сосать, вампирша недоделаная.

— Поэтому, иногда вообще всё бросить хочется. И уехать отсюда. И город уже приелся, и люди осточертели.

— Какая-то ты пессимистка, Лен.

— С чего бы это, — иронично улыбнулась Лена, готовясь пробить товар новому покупателю.

Яна и покупатели ушли, и тогда Лена обратилась к Марьям:

— А ты не мечтала когда-то отсюда уехать?

— Не-е-ет, — тихо засмеялась Марьям. — Мы вот сейчас с мужем накалымим, и дом у себя построим.

— И что, достаточно будет?

— Ну так, на простой пойдёт.

— К вам что ли махнуть?

— Давай, приезжай, — оживилась Марьям, — Соседями будем, мужа тебе найдём.

— А без мужа никак?

— Зачем без мужа? Тяжело же.

— Ну, чаще с ним тяжелее, — выдохнула Лена.

И всё же этот короткий разговор с Марьям заставил Лену задуматься.

Действительно, нужны ли женщинам мужчины?

Пока что ни одна из её знакомых не говорила с великим восхищением о замужестве. Даже та же самая Марьям. Нет-нет, да какая-то жалоба проскользнёт.

Может, и правда, женщина может быть счастлива, только если одна? Но не то же ли это одиночество?

Наверно, она может быть счастлива только если самодостаточна, как сказала Ольга.

Но даже она призывала к самодостаточности и чувственности для чего? Чтобы нравиться мужчинам. Разве это самодостаточность? Когда ты делаешь всё, чтобы только обратить на себя их внимание. И ими доминировать.

Какая-то подмена понятий.

Но, если с мужчинами женщинам жить плохо, а мужчины жалуются на женщин, то зачем вообще создавать пары? Жили бы все отдельно. И встречались бы только ради работы и секса.

Почему, если мы так друг друга ненавидим, всё равно стремимся друг другом обладать, и быть обладаемыми?

Может, не так уж и ненавидим? Либо же начинаем ненавидеть потому, что не можем в полной мере обладать. В той, что мы хотим.

Достав телефон, она написала маме:

— «Поеду, всё же заберу вещи. Надо и осенние взять. Отцу приезжать не надо, сама на такси доберусь».

Следующее предназначалось Косте:

— Я сейчас приеду вещи забрать, пожалуйста, на это время уйди из квартиры, ключи у меня есть. Боюсь, иначе мы опять поссоримся. А я от этого устала, хочу расстаться друзьями.

Через несколько минут сообщение было прочитано. Лена выдохнула. Она надеялась на благоразумие Кости. И он ответил коротким:

— «Ок».

Однако, вопреки своей просьбе, Лена ехала только с одной мыслью:

«Неужели его там не будет? И уже никогда не будет как прежде».

Страшила ли её перспектива того, что они больше никогда не будут с Костей вместе, что сейчас она заберёт свои вещи, и на этом они расстанутся? Подадут заявление на развод, и каждый пойдёт своей дорогой.

Нет, страшно Лене было не потому, что она потеряет Костю. Нынешнего мужа, такого, каким он стал после измены, хотя скорее, даже был до неё — он не любила.

Запретила себе любить. Пусть даже порой, особенно перед сном, когда ложившиеся рано родители уже спали, Лена лежала на раскладушке, или уходила на кухню, и невольно вспоминала то светлое, что она испытала с прежним Костей. С тем, что ей ещё не изменял, а любил и заботился, местами даже опекая.

И теперь, когда всё прекратится, она опять останется одна, предоставленная самой себе. А что ей с этой свободой делать?

Ну да, она сможет больше не думать о том, что надо ему приготовить, постирать и убрать. Больше им не придётся ссориться. Ей не нужно будет под мужа подстраиваться и жертвовать своими желаниями в угоду его, просто, чтобы он её продолжал любить, не бросил и не изменял!

Насколько же сейчас бессмысленными и пустыми кажутся все её действия и попытки всеми способами сохранить себя и семью. Какими реальными оказались страхи.

Уже произошло.

Ну, вот, произошло. И что дальше?

Разве больше она не живёт? Да, нет, вроде, как-то справляется. До брака же как-то справлялась?

Лена начала вспоминать прошлое до знакомства с Костей, но почти ничего в голову не приходило. Костя был везде. Ещё бы, ведь она прилипла к нему ещё со школы.

«Вот тебе и ответ, Лена», — думала она про себя, — «Ты слишком много надеялась на другого человека. Свободы ему не давала. А, может, он вообще тебя не любил, и был с тобой только из жалости?».

И если так, то всё вставало на свои места. Костя её не любил, это она вешалась. Поэтому и изменил ей.

И теперь Лене нужно начать жизнь заново. А как начинать? Что нужно сделать первым? И делать это уже сейчас, или дать себе передышку.

Лена поднялась в квартиру.

Кажется, было тихо.

Лена поймала себя на том, что зачем-то подслушивает.

И чего она, собственно, ждёт? Даст ли знать о своём присутствии в квартире Костя?

Но он же сказал, что уйдёт. Почему она ему не верит?

«Почему не верю», — усмехнулась своим мыслям Лена.

А потом поймала следующую мысль:

«А вдруг он опять там с кем-то на диване?».

В голове мелькнули воспоминания того, как её муж обнимал и ласкал на их диване какую-то блондинку по имени Кристина. Как та стонала, а Костя над ней обливался потом.

Сердце опять яростно забилось, стала тяжело дышать. В глазах потемнело, и стало казаться, что Лена вот-вот умрёт.

Она спустилась на один пролёт ниже, и инстинктивно принялась поглаживать свои руки, грудь и лицо, массировать голову. Лена ходила из стороны в сторону, покачиваясь, словно себя убаюкивая.

«Всё, сейчас умру. Прямо тут, в подъезде. И никто не поможет». А если умрёт не сейчас, то так теперь всегда и будет. Это нескончаемая пытка, пока она, наконец, не умрёт.

Иного выхода как будто не было.

Лена открыла сумку, найдя в ней припасённое лекарство. В интернете писали, что это пустышка, но ей помогало.

Она сама не знала, почему. Самовнушение?

Примерно минут через пять её отпустило, и она снова смогла подняться.

— А почему на диване? — вслух спросила себя Лена. — Я же эту Кристинку никогда не видела.

Катька всё намеревалась Лене её показать, ведь та работала вместе с её знакомой, и конечно у них были соцсети.

Но Лена наотрез отказалась:

— А смысл какой? Ну увижу её и что? Прошлого это не изменит, а мне плохо будет.

Даже без фото и профиля, Лена в тот же вечер вновь погрузилась в самобичевание и сравнение, чем же эта Кристинка лучше.

И, ведь, немало нашла.

Кажется, тогда же, а может, и в предыдущие, и последующие ночи тоже, во сне ей снились разные сценарии, как именно происходила измена, и каждой из них Лена становилась очевидцем.

Какая-то состоялась даже на их диване.

И повторяла она практически точь-в-точь представленную в день, когда Лена узнала об измене, картину.

«Но, ведь, на самом-то деле этого не было?», — сомневалась Лена. — «Он же изменял мне не дома. Или я вообще с ума сошла?»…

Вспомнив день Костиного признания, Лена уговорила себя в том, что муж сидел за компьютером в наушниках. Он часто так делал, когда играл или работал, слушая музыку.

С того дня Лена не могла слышать песни его любимой группы. Хотя сами музыканты вряд ли могли бы быть в этом виноваты, да и вообще не знают о существовании Кости и Лены. Раньше Лена иногда слушала их сама, и даже подпевала. Особенно, когда только познакомилась с Костей, и всячески старалась, чтобы ей нравилось то же, что и ему. А если не получалось, то Лена желала таким образом хотя бы понять парня, который ей понравился. Почувствовать его рядом.