Предатель. Нелюбимая жена (СИ) - Борзакова Надежда Марковна

- Д-да… Х-хорошо….

- Выпей воды, - сунул мне в руку бутылку, потом пристегнул мой ремень и завел мотор.

Кое-как я открутила крышку и поднесла горлышко к губам. Вода тоже пахла кровью. Но я заставила себя сделать пару маленьких глотков. Потом еще и еще.

Пульс грохотал в ушах. Тошнило. Ужасно кружилась голова и дрожали руки. В ритме сердца уходили секунды. Время песком сквозь пальцы.

Перед глазами багровая пелена. Окровавленная рубашка, кровь на губах, бледное лицо с горящими на нем синими глазами - вспышками.

Я… Всегда на тебя смотрел. Только на тебя…

А я не замечала. Потому, что все время смотрела в другую сторону. По привычке смотрела. По одной только привычке, незаметно вытеснившей придуманную юношескую любовь к несуществующему человеку. Из-за нее не замечала, что, успела влюбиться. Вот так взяла и успела, неизвестно когда и в какой момент. Без фейерверков, без подгибающихся коленок и бабочек в животе. Без бездумного обожания, которое бывает только придуманным. Но с теплом, уютным ощущением защиты, заботы о себе, радости, веселья…

Так трудно объяснить почему. Почему и как. Но это и не важно. Ничто не важно кроме того, чтоб не оказалось слишком поздно.

Нет, Господи! Ну, пожалуйста…. Пусть он будет жить!

Вадик влетел в ворота больницы. Затормозил и я выскочила из машины. Спотыкаясь помчалась в приемный покой. Брат быстро догнал, приказал сесть и сидеть, а сам убежал куда-то. На целую вечность убежал, чтоб вернувшись сказать, что Рома в операционной.

- Все, теперь только ждать, Женя. Идем в туалет, руки вымоешь.

Вымою руки. Стану и буду заторможено смотреть, как розовая вода закручивается воронкой и исчезает в водостоке. Как она светлеет. Как становится прозрачной. Подниму голову и посмотрю на себя в зеркало. Увижу там бледный призрак с пятнами крови на лице и огромными испуганными глазами, опухшими от слез. Умоюсь. Снова и снова. Но все равно буду чувствовать запах крови. Наверное, я теперь его всю жизнь буду чувствовать, ну и пусть.

Только бы он выжил.

Когда вышла, Вадик с кем-то говорил по телефону.

- …шмотки привезет, пожалуйста. Угу, да. И из тачки документы, а саму тачку закрой. Все…

Прервал соединение, засунул телефон в карман джинсов. Обнял меня за плечи и отвел к лифту. Третий этаж. Белые стены и пластиковая дверь. Над ней надпись. Операционная.

Меня трясло. Челюсть болела от того, как сильно я стискивала зубы, чтоб они не стучали.

Откуда-то взялся чай. В двух стаканчиках, чтоб не обжечься.

- Пей.

Я пью. А Вадик меня обнимает. У брата тяжелые горячие руки. Совсем, как у Ромы. Я вспомнила, как он меня обнимал, когда я рыдала в том ресторане. Не понимала. Я тогда не понимала…

Господи, хоть бы не было слишком поздно!

Чай был с мятой. И, кажется, с чем-то спиртным. Каждый глоток разливал тепло по телу. Я обхватила стаканчик обеими руками. Грела их о него…

Вскоре я увидела папу. Папу и Алю.

- Женечка, - подруга крепко обняла меня. - Я вещи привезла. Идем, переоденемся.

- Нет! Нет, я никуда не уйду.

- Пойдешь. Это две минуты, - она потянула меня за руку.

Потом сунула бумажный пакет с одеждой и подтолкнула к двери.

Джинсы, футболка с рубашкой, нижнее белье, полотенце. На улице сегодня жарко. Но меня так морозит, что рубашка пригодится. Сняла одежду. Включила горячую воду, ополоснулась. Переоделась. Сунула окровавленные шмотки в пакет. Вымыла руки. Все, теперь на мне ни капли крови. А я все равно чувствую ее запах.

Жуткий, металлический запах смерти.

Из-за двери донеслись голоса и я, распахнув ее, выскочила в коридор. Увидела, что возле папы и Вадика полицейские в форме. Ждавшая у двери Аля забрала из моих рук пакет с одеждой.

- …не готова давать показания, - говорил папа, - Сами понимаете…

- Нет, - сказала я, подходя к ним. - Я готова.

- Евгения Андреевна, давайте присядем, - мягко сказал один из копов.

Это был молодой человек, примерно моего возраста с приятным широкоскулым лицом и сними глазами. Так похожими на глаза Ромы….

- Просто расскажите, что случилось.

- Я приехала домой. Припарковалась, направилась к парадному. Меня окликнули. Это была бывшая девушка Ромы - Полина. Она направила на меня пистолет. И в этот момент появился Рома. Он заслонил меня собой… Поймал мою пулю, - голос сорвался.

Приятное лицо полицейского расплылось перед глазами от набежавших слез.

- Она была ревнивая. А Рома… Он с ней расстался из-за меня. Это все из-за меня, - разрыдалась я.

- Хватит на сегодня, - веско сказал папа, обнимая меня за плечи.

- Да, конечно.

Полицейский поднялся и отошел к своему напарнику. Я зажмурилась. Спрятала лицо у папы на плече, вцепилась в него скрюченными пальцами.

Господи, пожалуйста…. Я молитв никаких не знаю! Пожалуйста, пусть он будет жить.

Глава 22

- Ненавижу тебя! Ненавижу! Это все из-за тебя! Из-за тебя-а-а-а, - рыдала Ромина мама.

- Простите…

- Майя Сергеевна, пожалуйста, успокойтесь. Врачи делают все, что в их силах, - говорил папа, став между нами. - Присядьте, пожалуйста…

- Не успокаивайте меня! Это не ваша дочка сейчас на операционном столе лежит! Господи… Из-за какой-то шалашовки…

- Иди сюда, - Вадик обхватил меня за плечи и увел вглубь коридора. - Не слушай ее, ладно? Она мать, она не в себе. Ты ни в чем не виновата!

- Как не виновата, Вадь? Если бы не я, этого бы не случилось…

Сил плакать больше не было. В принципе сил не было ни на что. Я стояла пошатываясь и чувствовала, что в любой момент могу упасть, но не обращала на это внимание. Все оно было приковано к чертовой белой двери, ведущей в реанимацию, которая не желала открываться.

- Если бы не ты, Полина бы не была психопаткой? - рыкнул Вадик.

Я закрыла лицо руками.

- Ладно. Иди сюда, - снова обнял меня. - Все будет нормально.

Из-за плеча брата я увидела, что пришел еще кто-то. Какой-то парень в сером спортивном костюме. Он подошел к Майе, обнял ее и стал что-то говорить.

В этот момент открылась дверь операционной и вышел хирург. Седой, широкоплечий и подтянутый, с густыми седыми усами, он так напоминал моего папу…