Запретные навсегда (ЛП) - Джеймс М. Р.

Он пригибается, прикрывая меня, когда раздаются новые выстрелы, и я вижу, как шевелятся губы Левина, когда он что-то кричит Максу, чего я не слышу. Я даже не уверена, слышит ли Макс. Я вижу, как дикий взгляд Наташи останавливается на мне, на ее лице появляется что-то вроде облегчения, прежде чем она резко поворачивается и стреляет в охранника, приближающегося к ней слева. Комната полна дыма и запаха сгоревшего пороха, в ушах у меня гудит и звенит, кровь разбрызгана повсюду на бетоне между упавшими телами. Я чувствую, как ужас от того, что произошло у Алексея, пробирает меня до костей, вспоминаю выстрелы и крики, боюсь, что, когда кто-то поднимется за мной по лестнице, это будет тот, кого я не хочу видеть.

Но вместо этого это Макс. Это был он тогда, и это он сейчас… вопреки всему.

Я не знаю, как это возможно. Тем не менее, я цепляюсь за него, когда он мчится со мной к тому, что, как я могу только предположить, является выходом, делая все возможное, чтобы удержаться на ногах, когда мы выбегаем в коридор. Мне смутно кажется, что я слышу шаги позади себя, но я не знаю, чьи они. Я готовлюсь к тому, что в любой момент раздастся выстрел, что один из охранников Обеленского выстрелит нам в спину, когда мы будем убегать. Каждый мускул в моем теле напряжен в ожидании момента, когда моя в очередной раз отсроченная смерть придет за мной. Кажется невозможным поверить, что это может быть правдой, что Макс жив и что я снова избежала того, что казалось неизбежной судьбой. Я жду не просто удара пули в позвоночник, но неизбежного исчезновения всего этого, перехода от какой бы умирающей фантазии это ни было к истинному забвению, которое, должно быть, ждет меня.

Я наполовину теряю сознание, когда Макс взбегает со мной по лестнице, мои ноги волочатся и заплетаются, когда он пытается помочь мне подняться. Я слышу, как он что-то ворчит, поворачиваясь ко мне, и мельком вижу его красивое лицо, когда он тянется ко мне, поднимает меня на руки и снова начинает взбегать по лестнице. Это кажется реальным. Его грудь на ощупь твердая и теплая, его руки сильные и надежные вокруг меня. Я чувствую его лимонно-соленый аромат, теплый мускус его кожи, и я инстинктивно прижимаюсь к нему, желая большего. Я хочу больше его тепла, больше его безопасности, больше его самого.

Больше Макса, как и всегда.

Мы вырываемся на прохладный ночной воздух, и я вижу, что там нас ждет черная машина. Я инстинктивно извиваюсь в объятиях Макса, воспоминания о других подобных машинах нахлынули на меня. В сочетании с событиями, произошедшими за несколько мгновений до этого, это повергает меня в панику, когда я вспоминаю машину, которая ждала меня перед тем, как меня увезли из Москвы в Нью-Йорк, машину, ожидавшую меня на асфальте несколько дней назад. Он обнимает меня крепче, его рука прижимается к моим волосам, и сквозь затихающий звон в ушах я слышу его голос… голос, который, как я думала, я никогда больше не услышу.

— Все в порядке, Саша. Ты в безопасности. Мы забираем тебя отсюда.

Позади нас раздаются шаги, Макс распахивает дверь, и я напрягаюсь, поворачиваясь, чтобы увидеть, как он опускает меня, чтобы помочь сесть в машину. Я уверена, что это охранники наконец догоняют нас, холодный страх пронзает меня, но, когда я бросаю взгляд через плечо Макса, я вижу Левина и Наталью, выбегающих из здания, запыхавшихся, с оружием в руках.

— Залезай! — Мне кажется, я слышу крик Левина, и я потрясена, увидев, как Наталья бросается на пассажирское сиденье, а Макс забирается рядом со мной, Левин заводит двигатель еще до того, как полностью усаживается в машину.

И тут до меня доходит, когда шины вращаются и визжат, что это реально.

Я спасена.

Макс жив.

Все мои худшие страхи исчезли в одно мгновение, сменившись возможностями, которые переполняют мой охваченный ужасом разум.

Я смотрю на Макса, склонившегося надо мной с озабоченным лицом, и теряю сознание.

19

САША

Когда я просыпаюсь, я лежу на кровати. Спальное место — мягкий матрас, чистые простыни, пуховые подушки и все такое. На мгновение я полностью убеждаюсь, что все-таки умерла и каким-то образом попала на небеса. После того времени, которое я провела, спя на этой раскладушке, я думаю, что, возможно, никогда больше не встану с настоящей кровати.

Когда мои глаза открываются, я вижу Макса, и тогда я более чем когда-либо уверена, что это может быть загробная жизнь.

— Саша. — Мое имя на его губах звучит как прошептанная молитва, его рука тянется к моей. — Ты в порядке…

— Ты живой, — выпаливаю я, откидываясь на подушки, когда его рука крепче сжимает мою. — Как… я видела тебя…ты был мертв…

— Не мертв. Хотя был близок к этому, — криво усмехается он. — Это было очень близко. Если бы не Томас, я бы не выбрался. Ему удалось создать впечатление, что он просто выносит мое тело из комнаты, в то время как на самом деле он вытаскивал меня.

— Так вот где ты был? — Я чувствую, как внутри меня зарождается легкий смешок недоверия. — И Арт тебя не нашел?

Макс качает головой.

— У Джианы и Томаса есть другой дом, в стороне от дороги, о котором Арт никогда бы не потрудился узнать. — Он делает паузу, на мгновение сжав губы. — Я знаю, что он работал над тем, чтобы убить меня, — тихо говорит он, его голос напрягается от боли. — Но ты… Что случилось? Все, что я помню, это то, как тебя утащили, а потом…

Я слышу вину и сожаление в его голосе, хриплом и тяжелом, и переплетаю свои пальцы с его, цепляясь за его руку, как за спасательный круг.

— Он забрал меня, — тихо говорю я Максу, чувствуя, как моя грудь снова сжимается при воспоминании о времени в доме Эдо. — В поместье Эдо Кашиани.

Лицо Макса темнеет, вспышка пугающего гнева проходит по его выражению.

— Я, блядь, убью Эдо, — рычит он голосом, подобного которому я никогда от него раньше не слышала. — За то, что прикоснулся к тебе…

— Нет, ты этого не сделаешь.

Голос Левина доносится от двери, когда он заходит внутрь, его волосы все еще мокрые после душа.

— Я знаю, что ты чувствуешь, Макс, но мы не можем вернуться туда сейчас. Нам нужно уехать подальше от Москвы, в такое место, куда помощникам Обеленского и в голову не придет заглядывать, и побыстрее, пока не спадет жара. — Он смотрит на меня. — Мы просто ждали, когда ты проснешься. Теперь, когда ты проснулась, если думаешь, что справишься, нам нужно идти.

Я перевожу взгляд с него на Макса, чувствуя, как холодок страха снова пробегает по моей коже. Я рада быть свободной, но по наивности я не ожидала, что окажусь в бегах.

Пока Макс едет с нами, мне все равно.

Есть горькая ирония в том факте, что Макс так долго пытался не допустить именно этого, отталкивал меня все дальше и дальше от мира мафий, мафиози и Братвы, опасаясь, что если он позволит себе полюбить меня, если мы будем вместе, мы никогда не будем в безопасности, и мы вечно будем в бегах. Несмотря на все эти попытки и всю эту боль, это все равно произошло. И теперь, даже когда Макс сидит здесь, держа меня за руку, я понятия не имею, что нас ждет дальше. Я понятия не имею, чего он сейчас хочет и что чувствует. Я понятия не имею, что это значит для его клятв и его стремления их соблюдать.

— Я могу с этим справиться, — осторожно говорю я, еще немного приподнимаясь. У меня кружится голова, и я чувствую легкую тошноту, но даже короткий отдых в настоящей постели заставил меня почувствовать себя лучше, чем когда-либо за последнее время. — У меня ведь нет температуры, правда?

Макс хмурится, наклоняясь вперед, чтобы прижать другую руку к моему лбу. От этого прикосновения по мне пробегает дрожь, заставляя все мое тело напрячься от желания, и по тому, как подергиваются его губы, я могу сказать, что он это чувствует.

— Ты просто хотела, чтобы я прикоснулся к тебе, — говорит он низким, насмешливым голосом, его карие глаза встречаются с моими. — Все еще моя маленькая соблазнительница.