Ставка слишком высока (СИ) - Хвойная Алина
Возвращаю взгляд к его глазам и вижу в них лютый холод, от которого мне становится самой не по себе.
— Ты все правильно поняла, — холодно говорит он, надевая на себя маску безразличия. — Исключительно деловые отношения.
Не знаю, что именно двигает меня в тот момент, но я решаю идти до конца. Снимаю с себя его пиджак и отдаю.
— А это лишнее, мы уже не на публике и о своей фиктивной девушке проявлять заботу необязательно.
— Понял тебя, коллега, — он бросает пиджак себе на колени. — Не забудь, что в понедельник утром у нас с тобой вылет в Сочи. Хоть мы и летим на частном самолете, и никакие контроли проходить не потребуется, но я прошу тебя не опаздывать.
— Будет сделано, босс, — покорно отвечаю и отворачиваюсь к окну, а у самой так погано на душе. Тёма ведь совсем не заслуживает такого отношения с моей стороны, но так будет лучше для его же собственной безопасности. Возможно, когда-нибудь он поймет, возможно, даже я сама ему обо всём расскажу, но это произойдёт только тогда, когда я буду уверена, что моя ставка перебьёт ставку моего преследователя, а пока что такое даже не маячит на горизонте.
Часть 3. Игра без правил. Алиса (25)
Воскресенье я посвящаю сборам. Примерно понимая, что из-за себя будет представлять поездка в Сочи, без зазрений совести отправляюсь в торговый центр и опустошаю данную мне карточку Скворцова на кругленькую сумму денег: покупаю два легких летних платья, брючный костюм на случай деловой встречи с Казанцевым, ещё одно вечернее платье и купальник. Выбираю лучшее — дорогие хорошие бренды. Артём так и не звонит, поэтому решаю, что все траты в рамках разумного.
Укладываю вещи в новенький чемодан, из своих художественных принадлежностей беру только компактный альбом и карандаши — на случай, если меня внезапно посетит вдохновение. Недолго размышляя, беру с собой и часть предметов из тайника, а часть оставляю. Для них делаю потайное место и в новом чемодане. Так мне будет спокойней.
В понедельник утром за мной заезжает Михаил и провожает вплоть до взлетной полосы. Да, иметь частный самолет очень удобно. Это был мой далеко не первый опыт. Раньше я иногда летала на таких. Но последние два с половиной года ни разу не ступала на борт даже коммерческого самолета, и, честно говоря, соскучилась по полётам. Наблюдать за процессом взлёта, вылавливать облака необычной формы, любоваться ночным городом сверху — именно то, за что я так люблю летать.
Артёма нахожу внутри салона самолета, работающего за ноутбуком и параллельно разговаривающего по телефону. Бортпроводница проводит меня вглубь и предлагает выбрать любое место.
Скворцов слегка кивает мне, здороваясь, указывает на место перед собой и продолжает разговаривать по телефону. Я сажусь напротив него, пристегиваюсь и слежу в иллюминатор за тем, как самолёт готовят к взлету.
Сейчас внешне выгляжу спокойно, но мне потребовалось время, чтобы его достичь. Когда я вернулась домой после субботнего вечера, на меня накатила паника, и я начала ещё раз тщательно обдумывать всё, что произошло в ресторане Лескова, взвешивала все «за» и «против», думала о том, стоит ли бежать здесь и сейчас.
Всю ночь я ждала, что за мной придут, но никто так и не явился, тогда я позволила себе расслабиться и решила, что поездка с Артёмом в Сочи как никогда кстати. Даже если за мной и придут, я буду на пути в другой город на частном самолете, информацию о пассажирах которого найти не так просто.
Артём прощается с кем-то по телефону, отключается, и я встречаюсь с прохладой его глаз. Ауч. Хотя, собственно, чего я ожидала? Сама же сказала, что между нами сугубо деловые отношения, теперь встречаюсь с прямыми последствиями своих слов.
— Готова? — спрашивает вежливо-равнодушно, а я внутренне съёживаюсь от его интонации и взгляда. Кажется, полёт предстоит не из самых приятных.
Киваю Артёму и отворачиваюсь к иллюминатору, надеясь как можно меньше с ним пересекаться, но это пустые надежды. Сначала нам лететь около двух часов, а потом целую неделю проводить вместе и стараться изо всех сил изображать влюбленную парочку.
— Сегодня вечером мы идём в гости к Казанцевым, — сообщает Скворцов, когда мы набираем нужную высоту, и табло «пристегните ремни» гаснет. — По прилету я еду к нему в офис обговаривать все детали, тебя водитель отвезёт в коттедж, где мы будем жить.
— Я думала, мы остановимся в отеле, — хмурюсь я.
— Нет, — качает головой Артём. — У меня есть дом в горах. Мы семьей всегда там останавливаемся, когда летаем в Сочи.
— Там, наверное, потрясающий вид, — улыбаюсь я, представляю красоту гор.
— Это точно, — произносит он, и я впервые за сегодня слышу в его голосе теплые нотки.
Бортпроводница предлагает нам напитки и еду. Я сегодня ещё ничего не ела, и теперь у меня глаза разбегаются от предоставленного выбора. Решаю ни в чем себе не отказывать и заказываю кофе, салат, сэндвич и десерт. Полноценный плотный завтрак — самое то. Скорее всего всё не съем, но попробую точно.
Артём просит только кофе, но я его перебиваю и прошу принести ещё и омлет. Девушка исчезает исполнять заказ. Молодой человек бросает в меня недовольный взгляд.
— Кофе — это не еда, — по-умному говорю я. — Ты носился надо мной как нянька, следил, чтобы я нормально питалась, когда мне следовало соблюдать постельный режим, а сам завтракаешь непонятно чем.
Артём ничего не отвечает, но, когда нам приносят завтрак, принимается за еду вместе со мной, и от его омлета ничего не остается. Я же радуюсь своей маленькой ничего не значащей победе, как ребенок.
— Ты мне немного рассказывал о Казанцеве, — начинаю я, тоже закончив с завтраком. — Но, честно говоря, я не очень понимаю, почему всё так сложно с получением разрешения на строительство. Почему вообще ему так важна семейность?
Я успела, и сама поискать информацию о Казанцеве после того, как Артём объявил мне о поездке в Сочи. Посмотрела его фотографии, успокоилась, увидев, что мне он незнаком, в прошлом мы с ним не пересекались. Интернет также сообщал, что Казанцев владеет компанией, напрямую строительством не занимающейся, но оказывающей какие-то сопроводительные услуги, какие именно я толком не поняла.
— Просто Марк Юрьевич такой человек, — отвечает Скворцов, морщась. Видно, что он не хочет говорить на эту тему.
— Какой? — не отстаю я. — Раз уж ты втянул меня в эту авантюру, то я должна иметь представление о Казанцеве, которого мы летим убеждать в реальности наших отношений.
Артём какое-то время молчит. Бортпроводница успевает забрать грязную посуду и опять оставить нас наедине.
— У него есть на то личные причины, — наконец, произносит Скворцов.
— Федерального масштаба? — недоверчиво уточняю я. — Я не очень понимаю, то есть чтобы построить что-то для детей требуется разрешение этого человека?
— Всё примерно так, как ты и сказала, — подтверждает он, поражая меня.
— Но почему? — раньше я никогда такими вещами не интересовалась, но мне как-то представлялось, что всё проще.
— Я тебе расскажу, но всё сказанное мною сейчас останется строго между нами, — решается Скворцов. — Марк Юрьевич не любит об этом говорить.
— Хорошо, без проблем, — быстро соглашаюсь я.
— Казанцев сейчас примерно ровесник моего отца, может чуть младше, — начинает рассказ Артём. — Лет двадцать назад он отправил свою дочь в детский лагерь. Погода тогда сильно разбушевалась, поднялся страшный ураган. Никто не ожидал подобного. Здание лагеря обрушилось. Не выжил никто.
— О господи, — перед глазами возникает ужасающая картина трагедии, и я кое-что вспоминаю. — Ты говоришь о «Зелёном воробье»?
— О нём, — Артём бросает на меня немного удивленный взгляд. — Не думал, что ты слышала о случившемся.
— Я слышала, — когда проходила практику и учила детей рисовать, один из педагогов рассказал об этой трагедии, у него там погиб кто-то из дальних знакомых.
— У Казанцева уже тогда было много связей с правительством, — продолжает Скворцов. — У него тоже была строительная компания, но специализировалась она исключительно на госзаказах. Марк Юрьевич поднял всех своих знакомых и провел собственное расследование случившегося. Оказалось, что сама постройка была выполнена с огромным количеством ошибок и недочетов. Чудом было уже то, что она так долго простояла.
