Гороскоп для жениха (СИ) - Вагнер Лара

— Ты все еще видишь его?

— Нет… он исчез уже… это я сам лет в шесть… Я… ничего не понимаю…

— Дать тебе водички?

— Не нужно… А кровь на полу ты тоже не видишь?

— Нет. Тут все чисто.

На Кирилла было просто страшно смотреть. Лицо исказилось, он тяжело, с хрипом дышал. Не отрывая взгляда от противоположной стены, произнес с трудом, сдавленным голосом:

— Я все вспомнил сейчас. Как же мог забыть на столько лет… Будто провал какой-то…

Это было именно то, на что я рассчитывала, уговаривая его съездить в старый загородный дом. Вот только в тот момент стало по-настоящему жутко за Кирилла, и я бы многое отдала, чтобы в следующую секунду оказаться вместе с ним далеко отсюда, где-нибудь в безопасности, среди привычного городского шума, людей и машин. Повернуть время вспять, не задавать лишних вопросов и навсегда отказаться от такого жестокого эксперимента. Больше не возвращаться к прошлому, которое наверняка было слишком болезненным, чтобы его ворошить и вытаскивать из небытия на белый свет. Но теперь стало уже слишком поздно что-то менять и переигрывать.

— Что ты вспомнил?

— Это было осенью, кажется… да, осенью… вечером, уже стемнело тогда.

Мамы не было дома почему-то. Отец за руку отвел меня на второй этаж, включил мультики. Поставил на стол коробку с шоколадным печеньем. Велел не выходить из комнаты, пока не позовет… Очень строго сказал. Потом я слышал, как во двор заехала машина. Подбежал к окну, думал, мама вернулась. Но это была не ее машина, какая-то другая. Я все сидел в кресле, смотрел на экран, ел печенье… Скучно стало, и потом пить захотелось. Выйти из комнаты долго не решался… ждал, когда отец разрешит. Он… его лучше было не злить, и не противоречить ему. Так всегда было. Но во рту все пересохло, и я все-таки выбрался из своей комнаты. В доме тихо и темно, только на лестнице и в коридоре первого этажа горел свет… я спустился по ступенькам, прошел мимо кабинета отца. Дверь была закрыта, снизу пробивался свет. Показалось, что отец внутри. Я потихоньку добрался до кухни… вот сюда. Остановился на пороге… на полу сидел какой-то человек, вокруг растекалась лужа крови. Отец тоже был тут, сжимал в руке нож.

Тот человек меня заметил, прохрипел:

«Будь ты проклят… и вся твоя семья… сдохнете все… и щенок этот…»

Отец тоже увидел меня. У него тогда было такое страшное лицо. Все темное… Сказал:

«Я же велел сидеть в комнате!»

Он поднял руку с ножом…

Я зажмурился…

— Кирилл, может, хватит? — решилась перебить я. — Потом расскажешь, если захочешь.

— Нет, сейчас! Потом не смогу, наверное… Когда открыл глаза, отец уже опустил руку. Стоял над тем человеком и смотрел, как тот умирает на полу. Не знаю, сколько это длилось… я не мог сдвинуться с места, и даже закричать не мог. Онемел на время. Он хрипел, дергался, глаза закатились, но все еще был жив… Отец больше не стал ждать… наклонился, перерезал ему горло. Потом пнул тело ногой… Крикнул мне:

«Не стой в дверях! Сюда иди».

Я зашел на кухню, как загипнотизированный. Отец достал из углового шкафа сложенную клеенку и скотч. Начал оборачивать тело. Не сразу получалось, он чертыхался, пробовал закрепить клеенку по-всякому.

Велел мне придерживать края клеенки, а сам заклеивал их скотчем, стягивал потуже. Клеенка тонкая была, сквозь нее чувствовалось, какое еще теплое тело.

Потом отец взвалил его себе на плечо, и пошел к выходу. Мне сказал:

«Когда вернусь, чтобы на кухне все чисто было! Ни одного пятна. Иначе смотри у меня!»

Он уехал, а я остался один во всем доме. Так жутко было. Мне казалось, что тот мертвый человек вот-вот вернется и убьет меня. Но еще страшнее было, что вернется отец.

Я отыскал тряпку, ведро и начал смывать кровь с пола. Утаскивал ведро в ванную комнату, выливал в унитаз, отжимал тряпку… потом наливал в ведро воду из крана и снова шел на кухню. Мне казалось, это никогда не закончится. Крови было так много, я не понимал, как из одного человека может вытечь столько крови. Она везде была — лужи на полу, брызги на стенах. На табуретке и столе красные отпечатки. Так пахло кровью везде… меня два раза стошнило в ванной… но я все равно продолжал носить и выливать красную воду… Потом, когда на кухне стало уже довольно чисто, я вышел в холл. Там запаха почти не было… я свернулся на ковре…

Вот дальше уже не очень помню…

— Кирилл, хватит, не надо больше вспоминать.

Кирилл наклонился в сторону, и его вырвало на пол какой-то черной жидкостью. Потом он схватился рукой за табуретку, уткнулся лбом в ее обтянутый мягкой искусственной кожей край. Только что Кирилла била крупная дрожь, а сейчас он замер неподвижно.

— Пойдем, тебе надо лечь. Сможешь подняться?

— Попробую…

Опираясь сначала на табуретку, потом на стол, он кое-как встал на ноги. Я подхватила его под локоть, и мы медленно тронулись с места. Когда женщина ростом метр с кепкой и весом меньше пятидесяти кило пытается поддерживать и чуть ли не тащить мужчину гораздо выше себя, даже если он и старается хвататься за стены — эту затею вряд ли можно считать удачной. Скорее всего, на пол грохнутся оба. Но нам все же удалось выбраться в коридор. О том, чтобы дойти до одной из спален на втором этаже, нечего было и думать, конечно. Мы добрели до первой из комнат, в которой стояла кровать. Точнее, узкая тахта, накрытая пледом. Кирилл сразу рухнул на нее и, казалось, потерял сознание.

— Я сейчас в «скорую» позвоню. От города не так далеко, они приедут…

Он все-таки меня услышал, пробормотал, не открывая глаз:

— Не надо никуда звонить… пожалуйста! Только… не уходи…

Конечно, я и не могла никуда уйти. Сначала присела на краешек тахты, потом легла. Обхватила пальцами запястье Кирилла, чтобы убедиться — он все еще жив. Ведь иначе в этом уверенности не было. Но пульс прощупывался — неровный, странный, готовый вот-вот оборваться. Что мне было делать — бежать за телефоном и звонить в «скорую», пока не поздно, или исполнить просьбу человека, который сейчас вряд ли мог оценить, в каком состоянии находится? Я не знала, что выбрать, но тут другая рука Кирилла шевельнулось и тихо, медленно легла на мою руку. Казалось, он инстинктивно ищет у меня поддержки. Высвободить свою руку я сейчас не могла… Так и застыла неподвижно в этой маленькой комнате, где быстро сгущались сумерки. Здесь не было часов, телефон остался где-то далеко, но ясно было, что вечер уже настал. Кирилл глубоко вздохнул, я прислушалась к его тихому дыханию. Оно стало ровней и спокойней, пульс тоже. А вокруг становилось все темнее…

Не знаю, сколько времени прошло, когда за окном раздалось сначала ворчание грома, потом совсем скоро в черном небе вспыхнули молнии, хлынул ливень. Никакой грозы не предвиделось накануне, небо было ясным и безоблачным, да и прогноз я проверяла. Однако это оказалась самая жуткая и длинная гроза в моей жизни. Удары грома были такими, что и мертвого из могилы подняли бы, но Кирилл не просыпался…

Глава 33

Утро казалось таким безмятежным, будто все ужасы бесследно отступили вместе с последними раскатами ночного грома. По углам комнаты бродили лучики солнца, пробравшиеся сквозь легкие, жемчужно-молочные облака за окном. Кирилл по-прежнему лежал неподвижно, лицо у него было бледным и измученным, но спокойным, а едва заметное дыхание ровным. Будить его я пока не решилась. Осторожно поднялась с тахты и, стараясь ступать неслышно, вышла в коридор, потом добралась до кухни. Сейчас уже трудно было поверить, что когда-то тут разыгралась кровавая драма, невольным свидетелем которой стал ребенок. Кровавые лужи и отпечатки на стенах и мебели, еще теплый труп на полу… Я вздрогнула, представив все это. Нет уж, лучше даже не представлять подобную картину, пусть ужасы остаются в кино и книгах…

Лучше переключиться на обычную реальность, в которой никого не убивают и не заворачивают потом в клеенку, чтобы вывезти труп.

На столе все оставалось так, как накануне. Я отправила в мусорный пакет салатики, простоявшие весь вечер и всю ночь. Разломила пирожок, понюхала начинку. Вроде бы, она казалась свежей, но лучше уж не рисковать. Нашла в шкафу упаковку с готовым завтраком — хлопья, сухофрукты и орехи, насыпала порции в две глубокие пиалы, включила чайник. Потом отыскала швабру и навела порядок на полу. Пока занималась уборкой, чайник успел закипеть. Я сполоснула руки, налила в пиалы кипяток. Мелкие кухонные хлопоты возвращали в повседневность, это было отличным средством для того чтобы отвлечься от мрачных мыслей.