Капкан для невесты (СИ) - Лакс Айрин

Глава 23

Довлат Лорсанов

Не узнаю свой голос.

— Это был твой отец?

Кивает.

— Но я…

— Молчи, — хриплю. — Хватит говорить, что ты заслужила. Это не так. Ты, конечно, та еще заноза в заднице. Но… Нет.

Отрицательно качаю головой.

— Нет. Нет. И точка.

Камилла смотрит на меня с удивлением, даже не дышит, медленно-медленно скользит взглядом по телу и застывает взглядом на обломке бритвенного станка. Кажется, крепкий станок раскрошился под давлением сжатого кулака.

— Станок нехороший попался, я взяла у тебя несколько. На всякий случай, — роется в рюкзачке.

Сегодня у нее очень красиво собраны волосы под традиционную косынку. Так она выглядит взрослее и серьезнее. Мне же нравится, когда у нее распущены волосы и движения легкие-легкие, без тени грустной задумчивости.

Как бы это изменить.

Изнутри ломает.

Сам не понимаю, что происходит.

Наказания в наших семьях — дело не настолько скандальное, чтобы ужасаться. Но сейчас мне так не кажется.

Может быть, все потому, что я знаю то, что не знает Камилла? Знаю о мути сомнениях Зумрата. Кажется, я даже знаю, с какой легкостью ему дался этот удар.

Перед глазами снова темнеет.

Это же не просто пощечина. От них не бывает синяков. У Камиллы же четко след от сильнейшего удара. След будет сходить не меньше недели. И то, я не видел синяк без косметики. Наверное, у нее все лицо ноет…

Проклятье.

Хочу избить старика, выжившего из ума.

Яростное помутнение отпускает не сразу.

Когда поднимаю взгляд на Камиллу, понимаю, что она так и сидит без движения и едва дышит.

— Как ты опозорила Ляйсат?

Камилла переводит взгляд в сторону, рассматривает стены очень увлеченно. Она держит серьезное выражение на лице, но я хорошо замечаю, каким озорным блеском сверкнули ее глаза, а на губах промелькнула улыбка.

Что же натворила эта озорная девчонка?

***

Камилла

Слова Лорсанова возвращают меня назад, в атмосферу родного дома. Отматываю пленку назад так, словно это было давно-давно, а по сути — прошло всего ничего!

В моей памяти еще свежо волнение, безумная тревога, с которой я всю дорогу от дома Лорсанова до дома отца икала, сидя на заднем сиденье такси и пыталась запить волнение соком, но сделала только хуже — жажда лишь усилилась.

Я едва дыша вошла в дом, приветствовала отца и мачеху.

Мне кажется, или объятия отца становились с каждым разом все прохладнее и прохладнее?

Говорят, что отпустить дочь из отчего дома в дом ее будущего мужа непросто, но отец ведет себя так, словно уже меня отпустил и задолго до того, как я это почувствовала.

Может быть, я просто себя накручивала?

Осторожно глазела по сторонам, выглядывала, где находится Галия. Ее не было видно. Зато мачеха пронзала меня взглядами так, словно кишки мне выпускала.

Я неловко извинилась за Лорсанова, сказала, что ему срочно понадобилось лететь, мол, он умчался в аэропорт за несколько часов до празднества.

Отец даже внимания не обратил, напротив, будто был рад, что Довлата не будет.

Атмосфера была напряженной.

Казалось бы, Ляйсат — виновница торжества. Но все словно кого-то ждали.

Очень важного.

Праздник без него не начинали.

Я видела, как нервничает мачеха, как несколько раз она подходит к отцу, увещевая его начать праздник, ведь собралось много наших и с ее стороны — тоже. Ее праздник, главный праздник, никак не начинали без какого-то важного гостя, который опаздывал вот уже на целый час…

В очередной раз разговор Ляйсат и отца я услышала краем уха.

— Сколько можно ждать, Зумрат? Кто важнее? — плакалась мачеха. — Эта строптивая девица или я? Почему ты снова ставишь ее на первое место?

Отец буркнул что-то, кажется, прозвучала фамилия. Я толком не разобрала, а ближе подходить не стала, боясь, что меня застукают за подслушиванием.

— И так ее увидит. Целый вечер впереди. Я чувствую себя прислугой какой-то, а не хозяйкой вечера, любимый!

— Ты не только хозяйка вечера, ты — хозяйка всего моего сердца.

Я скривилась и отошла подальше, внезапно наткнулась на Галию. Она шмыгала туда-сюда с подносом в руках, была совсем в неприметном платье, в то время как мне отец приказал принарядиться и выглядеть хорошо.

— Ааа… — протянула сестрица. — Подслушиваешь! Все маме расскажу…

— Рассказывай. Может быть, заодно расскажешь, как прошла твоя ночь с парнем?

— Тшш!

Галия сделала испуганные глаза, оглянулась, чтобы нас никто не слышал.

— Это ты, позорная, тебе плевать, что о тебе скажут, а мне — нет.

— Так помалкивай и бегай с подносами. Кстати, я хочу сок. Нет, не яблочный! Апельсиновый хочу. Принесешь? — улыбнулась я.

— Сука ты!

В глазах Галии блеснули слезы. На миг мне стало ее жалко. Но лишь на миг.

Я вспомнила о том, какая она подлая, и успокоилась. Слезы в ее глазах, понурый вид и вообще, вся поза, общее настроение намекали на то, что Фархат не обманулся и не прельстился видом моей сестрицы.

Неужели он выпил меньше, чем я ожидала? Наверное, выгнал ее, может быть, даже обозвал, разбил ей сердце…

— Ты за это поплатишься! — пригрозила она. — Ты сдохнешь в таких же муках, как твоя мамаша.

— Да что ты знаешь. Ничего. Только сплетни подбираешь за своей мамашей, как объедки со стола.

— Я много чего знаю, а ты — нет! — захихикала, как гиена, Галия. — Зря ты злорадствуешь… Я кое-что слышала о твоем настоящем “женихе”, — махнула пальцами.

— Слухи? — я думала, что она имела в виду слухи о Лорсанове. — Так они не новы!

Галия снова засмеялась так, словно я — дурочка, а она — самая умная.

— Тебя сбыли, как дешевку. Калым, который за тебя внесли, не стоит и трети того, что в прошлом за тебя отдавала семья Фархата Кушаева. Но это и понятно, кому нужна порченая девка…

— Иди уже! — зевнула я. — Там у гостей надо подлить напитки, и вытряхнуть пепельницу у мужчин. Работенка для тебя. Ксатааати, Галия, почему ты бегаешь, как прислуга? Неужели мама тебя поймала на позднем возвращении и наказала?

Судя по слезам на глазах Галии и скорбно опустившимся губам, я была права. Галия странно кивнула, посмотрела мне куда-то за спину и прошмыгнула в сторону, словно ветер.

Не успела я улыбнуться снова, как на плечи легли узкие, цепкие пальцы.

По телу мгновенно пробежала дрожь...

Камилла

Я узнала прикосновение рук мачехи. Говорят, у нее очень умелые и заботливые руки, ведь она помогла появиться на свет стольким детишкам!

Руки мачехи всегда казались хитрыми капканами, которые лишь кажутся заботливыми и безопасными, но на деле таили в себе угрозу. Так и сейчас, она сжала мое плечо и впилась пальцами под ключицу.

— О чем злорадствуешь, маленькая шлюха? — прошипела едва слышно мне на ухо.

Отец поискал нас и махнул рукой, приглашая к столу.

Мачеха пошла на его зов, продолжая меня обнимать и мурлыкать с улыбкой всякие гадости:

— Я знаю, что это ты подстрекала мою девочку на всякие грязные выходки. Это всегда была ты! Ради сохранения ее чистоты и блестящего будущего мне пришлось наказать Галию за поздние прогулки. Но я точно знаю, что это ты ее подбила на пошлости. Зря радуешься… Твои дни сочтены.

Ляйсат довела меня до стола, поцеловала в висок.

— Зумрат уже разглядел в тебе гниль и очень скоро от тебя избавится. Окончательно. Скоро в этом доме не останется ни одного следа от Ибрагимовых, — назвала девичью фамилию моей матери.

Меня буквально скрутило от гнева.

Тогда я поступила очень гадко и расчетливо.

Я обняла мачеху, поцеловала ее, задержала ладони в своих руках и поздравила громко-громко. Сидящие рядом тетушки и двоюродные сестры аплодировали моему поздравлению.

Потом я отодвинула стул и села, а мачеха поплыла между столами для мужской и женской половины. Она шла по центру, направляясь к отцу, который стоял рядом с тамадой и готовился пышно поздравить супругу.