Подвиньтесь, босс! (СИ) - Золотарева Елена

— Через час ужин. Я приду за тобой. И очень тебя прошу, не выходи из номера. Наверняка, Марк не один приехал. Не хочу, чтобы тебя донимали его люди.

Босс садится передо мной на пол, обхватывает пальцами щиколотки и медленно ведет руки по моим ногам вверх, крепко сжимая. Тяжелый вдох намекает о том, как ему не хочется оставлять меня.

22

Ужин должен был начаться в семь, и Давид уже опаздывал на четверть часа. Вдохновленная великолепным днем, проведенном в этом чудесном месте, ну и, чего греха таить, тем, что у нас с боссом все-таки отношения, я торопилась встретиться с коллегами, чтобы поделиться некоторыми идеями. Пока мылась в душе, даже пришлось пару раз прерываться, чтобы записать идеи на бумагу.

Когда и в половине восьмого за мной никто не пришел, я решила, все же не дожидаться Давида. Надела джинсы, белую футболку и решила, что выгляжу слишком просто. В шкафу заметила черный пуловер Давида и, примерив его, решила уже не снимать. Он так кокетливо спадал с одного плеча, что пришлось стащить с себя майку, которая портила весь вид. Покрутившись перед зеркалом, посмеялась тому, что носить одежду босса становится традицией, и, наконец, отправилась на ужин.

Пока спускаюсь вниз, слышу суетливую беготню и разговоры на повышенных тонах. Притормаживаю, тут же замечая за собой Стаса. Он как огромная тень следует за мной.

— Елена Тимофеевна! — ненатурально мягкий тон напрягает, — кажется, вы сумочку в номере забыли.

Вздыхаю. Неужели это двухметровое чудовище будет преследовать меня постоянно?

— Ничего я не забыла, — ускоряюсь, вприпрыжку удирая от настойчивого охранника.

Он не отстает. Надо же, какая ловкость. А весит он не меньше сотни!

— Лена, стой! — уже без лишнего пафоса, рвет меня на себя, — тебе же сказали в номере сидеть!

— Тебе собаку завести надо! — рычу похлеще ротвейлера, на что Стас непонимающе моргает, — они отлично выполняют команды. В отличие от людей. Свободных людей.

Пялится на меня, делая вид, что не смекает, к чему я клоню. Меня же уже бешенство раздирает.

— Руки убрал! И хватит за мной следить!

— У меня приказ!

— Лена! — Давид появляется из-за угла, разочарованно качая головой.

Стас даже не думает убирать свои лапы с моих локтей, но явно не за это чувствует себя виноватым перед боссом.

— Давид, что происходит? — строго смотрю, давая понять насколько мне все это не нравится.

Он делает отмашку Стасу, и тот вмиг испаряется, оставляя нас наедине посреди лестничного пролета.

— Я же просил меня дождаться! — обвинительный тон обезоруживает. Вообще-то, это я должна возмущаться. Но Давид тут же меняется в лице, — Марк очень опасный человек. Я не хотел бы, чтобы ты попадалась ему на глаза, пока тот не уехал.

— Тебе не кажется, что, пряча меня, ты только подогреваешь его интерес?

— Возможно. Но это как инстинкт. Я хочу тебя закрыть в своем доме и никому не показывать.

— Но я так не хочу! Мне нужна свобода. Я не потерплю незнакомых людей, взламывающих замки или следующих по пятам. Меня не нужно контролировать.

— Это не контроль, девочка моя. Это безопасность.

Поджимаю губы, не зная, что ответить. Может и хорошо, когда о тебе так пекутся, но попахивает паранойей. А это уже не то, о чем я мечтала.

— По глазам вижу, что ты сделала неправильные выводы, — обнимает сзади и скрещивает руки на моей груди, — я все тебе расскажу. А сейчас нас уже заждались.

Выходим из отеля и вынужденно останавливаемся на крыльце. Кто-то из персонала обеспокоенно совещается с Давидом по вопросам безопасности. Краем уха слышу, что люди Марка успели засунуть нос везде, где только можно, и даже расставить жучки. Начинаю понимать рвение босса оградить меня от его дяди.

Оставив Стаса вместо себя решать проблемы, появившиеся с приездом незваных гостей, Давид ведет меня к реке. Он крепко держит мою руку, будто я вот-вот сорвусь в бегство, и периодически поглядывает на мое голое плечо.

— Нравится? — издеваюсь над ним, поигрывая обнаженной частью тела.

— Не боишься, что затащу тебя в лес? — Давид набрасывается на меня, прижимая к старому дереву, и нежно прикусывает ключицу.

— Очень боюсь! — постанываю от удовольствия, пока его язык щекочет покрытую мурашками кожу.

Всерьез думаю над тем, что не такая я уж и голодная, и вполне могу пожертвовать ужином ради удовлетворения других своих потребностей, но самообладание Давида берет верх над инстинктами, и он останавливается. Поправляет пуловер так, чтобы тот больше не провоцировал его.

— Ну так совсем не секси! — дую губы, нарочно оголяя плечо.

— Зато не холодно и комары не кусают! — смеется, возвращая на место.

И в этом босс оказался прав. Ужин проходил у костра. Повар варил уху и жарил плов, пока мы делились впечатлениями, рассевшись на поваленных бревнах вокруг огня, иногда отмахиваясь от мошек и кутаясь в выданные пледы.

Атмосфера была такой теплой и душевной, что никакие неприятности вроде Марка, Стаса и Ниночки меня больше не напрягали. За два часа мы придумали основную стратегию рекламы, отметили массу важных пунктов, на которых стоит сосредоточить внимание в первую очередь, и, если бы не ароматы еды, приготовленной на огне, продолжили бы работать.

— Все, кто на диете, просят добавки вот под тем деревом. Там темно, а что съедено в темноте, не считается! — шутит повар раздавая плошки с едой.

Уха выплескивается через край металлической миски. Она такая горячая, что держать ее в руках просто невозможно, и я, резко опустив плошку на траву, прижимаю ладони к холодным ушам. Хорошо-о-о! Только есть хочется просто невыносимо! Давиду, кажется, миска с кипятком проблем не доставляет. Надеюсь, это не глупый героизм, чтобы удивить меня.

Осторожно, дуя на ложку с ароматным бульоном, Давид смотрит на меня. Сердце так и сжимается от необъяснимого счастья. Ну что такого особенного в этом? А для меня это нереально важно. Еще ни один мужчина не беспокоился обо мне так, не кормил с ложки, внимательно высматривая рыбные кости. А может, и хорошо это, когда тебя ограждают от всех проблем? Я же так привыкла все делать сама, добиваться, доказывать, переть как танк, и все ради чего? Чтобы доказать всем, что я сама? Но принимать опеку от абы кого я не могла, зато забота Давида начинает постепенно перетирать веревочку, на которой держатся мои стальные яйца.

Постепенно наша большая компания разбивается на группы по интересам и разбредается вдоль берега. Вроде и вместе все, но в уединении. Катя и Серж целуются на понтоне. Смотрю и диву даюсь, как такой большой начальник спокойно сидит с народом. Впрочем, как и мой большой начальник. Правда, покой ему только снится.

Давид успел поесть, и на том спасибо. Потому что, как только он отложил тарелку с едой, на него тут же посыпались телефонные звонки, в промежутках между которыми то и дело подходили сотрудники отеля.

Вспомнив, что я пока еще руководитель проекта, решила пойти к группе Оли, тем более, что они так и продолжали обсуждать рабочие моменты. Спустя пару часов, когда уже окончательно стемнело, все снова стали подтягиваться к большому костру, рядом с которым намечалось что-то интересное. Блокноты с ручками, гитара, карты…все сидят, разбившись на группки, пока ждут остальных.

Возвращаюсь к Давиду. Он сидит спиной, беседуя с Ниночкой. Рядом с ней ее муж, притулился к дородному плечику своей благоверной, звездами любуется. Комичная парочка, конечно. Не хотела бы я иметь жениха на голову ниже. Хорошо, что Давид высокий и плечистый. Вот даже без опасений можно его вещи примерять, чтобы не было как в том анекдоте, когда с утра хотела надеть его рубашку, а она оказалась мала.

Подхожу к троице ближе и начинаю различать, о они чем говорят.

— Нина, ответь мне как женщина и как врач. Болезнь, та, что у Лены…она лечится? — Давид серьезный до жути. Будто речь о настоящей болезни, а не о симптомах, пусть и доставляющих массу неудобств.