Луанн Райс - Следы на пляже
– Я чувствовала то же самое, – улыбнулась Стиви.
– И еще я не понимала, почему с таким великолепным пейзажем, – Мэделин взглянула на окна, раскрывающие вид на скалистые склоны, берег и сапфирово-синюю бухту за ним, – он поставил свой стол лицом к стене. А когда я спросила его об этом, он сказал: «Потому что стихи нуждаются в другом виде ощущений, когда смотреть нужно внутрь».
– Я помню.
– Это относится и к тебе? – спросила Мэделин. – Ты так замечательно пишешь, Стиви! Я всегда гордилась, видя твои книги. Тебе гоже необходим взгляд внутрь?
– Напротив! – рассмеялась Стиви. – Пошли наверх. Я покажу тебе твою комнату и свою студию.
Они поднялись. Стиви отвела Мэделин гостевую комнату, где спала еще ее бабушка. Она была обращена на восток, а поскольку дом был расположен на выступе скалы над проливом, синяя вода просвечивала сквозь деревья и с этой стороны дома. Потом они вошли в комнату Стиви.
– Это восхитительно! – произнесла Мэделин, оглядывая спальню-студию.
Она располагалась по всей ширине дома, с широким панно окна, выходившего на побережье. Дом стоял высоко, на выступе, словно гнездо, и отсюда открывался великолепный вид на запад, на ту сторону пролива. На стене висела большая картина, очень современная и впечатляющая. В клетке на жердочке сидела черная птица. На внутренней стене висели книжные полки.
– Мне кажется, что, когда мы были меньше, эта комната не была такой большой.
– Она и не была, – сказала Стиви. – После смерти отца я немного переделала дом, сломала стену и сделала одну длинную комнату из двух.
– Здесь ты рисуешь… – произнесла Мэделин, стоя перед мольбертом Стиви и глядя на картину.
– Да, – сказала Стиви. – Можно сказать, я прямо из постели попадаю на работу. Я считаю… я думаю, для вдохновения я использую свои сны.
Она покраснела. Глядя, как Мэделин смотрит на картину, где изображена пара красногорлых колибри, пьющих нектар из красных цветков, Стиви размышляла, что подумала бы ее подруга, если бы знала, что ее теперешние сны были полны Джеком?
– Это прелестно, – сказала Мэделин. – Это для твоей следующей книги?
– Да, для нее, – ответила Стиви.
Она вглядывалась в свою собственную работу: искрящиеся зеленые птички, бывшие для нее символом надежды и настойчивости. Она думала о том, как изменилось начало того рассказа, который она задумала в начале лета. Сначала предполагалось, что это будет история о длинном путешествии двух птиц из Новой Англии в Коста-Рику; теперь же она была об одном лете в жизни пары птиц, загнездившихся и воспитывавших птенцов, – навеянная снами Стиви и встречей с Нелл. Но общим в обеих историях было цветение красного подоконника, привлекавшего и кормившего птиц.
– Я чувствую, мне выпала честь видеть все это в развитии, – сказала Мэделин. – Подумать только, что моя подруга детства превратится в такого замечательного художника!
– Как мило, что ты мне это говоришь! – сказала Стиви, улыбаясь.
– Каждый в Хаббард-Пойнте должен гордиться тобой.
– Местные дети считают меня ведьмой.
– Ты шутишь!
– Для этого молодого поколения я стала местной эксцентричной фигурой – вроде старой Гекаты. Помнишь ее?
– Да, конечно. Она по-прежнему здесь? И миссис Лайтфут, и миссис Мейхью – они и сейчас в своих коттеджах? А твоя тетя, которая жила в причудливом замке? О, а те чудесные ребята, которых мы все любили? Я хочу все-все знать о каждом. Это действительно то, ради чего мы возвращались сюда, – берег и мальчики.
– Пойдем на воздух, будем пить чай со льдом, и я предоставлю тебе полную информацию обо всем, – сказала Стиви.
Она спустилась по лестнице впереди Мэделин, чувствуя себя немного виноватой. У нее ведь были тайные соображения, о которых подруга ничего не знала. Глядя на Мэделин, которая казалась такой ранимой, она испытывала тайную муку. На Мэделин был свободный черный жакет, продуманная одежда, скрывающая то, что она заметно пополнела. Под глазами наметились синие круги – она не догадывалась о том, что Стиви знала их причину.
Стиви открыла боковую дверь, усадила Мэделин в кресло из тикового дерева под белым навесом и пошла в кухню, чтобы собрать на стол. Потом она вернулась на террасу. Мэделин прижала палец к губам, показывая на вьющийся посконник. Живущие там колибри – четыре из них – порхали туда-сюда вокруг трубчатых цветков.
Стиви поставила чай со льдом, сахарницу, и теперь подруги молча сидели, наблюдая за мелькающими птицами. Зеленые перышки в солнечном свете отливали радугой, крылышки было невозможно разглядеть. Только когда они улетели, Мэделин заговорила.
– Эмме они бы понравились, – сказала она.
Стиви сжала стакан, думая, что сказать.
– Она умерла, – продолжала Мэделин. – Погибла в автомобильной аварии, год назад.
– Мне так жаль, – произнесла Стиви. Если Мэделин и удивилась, что это не было новостью для Стиви, то она не показала этого.
– Она была замужем за моим братом Джеком. Знаешь, они встретились именно здесь, на побережье, – Мэделин пристально поглядела на подножие холма.
– Да, – произнесла Стиви, пытаясь перевести дух, представляя себе, как Джек и Нелл сидели вдвоем на диване прошлой ночью.
– Они познакомились здесь, на променаде, – сказала Мэделин.
Она указала на голубой павильон, который был построен на променаде, чтобы укрываться во время дождя. – Они закончили учебу – она свой колледж, он – магистратуру. Джек поступил на работу в Массачусетский технологический институт, стал инженером. Эмма поступила в Уэллсли. Когда она его закончила, они поженились и переехали в Атланту. Она по-настоящему никогда не работала, но она стала великолепным волонтером. Если нужно было что-то сделать, но не было денег, Эмма всегда помогала тем, кто к ней обращался.
– Правда? – спросила Стиви, пытаясь представить себе Эмму в этой роли.
– Я даже поддразнила ее, сказав, что она восстанавливает социальную справедливость, чтобы успокоить совесть из-за той женщины с магазинной тележкой из Нью-Лондона… но она перевела разговор на то, что было бы неплохо добыть денег.
– Это не особенно удивляет меня, – сказала Стиви, возвращаясь мыслями в прошлое. – Я помню, когда в тот день она достала деньги в первом же попавшемся месте – все, что у нее было, это улыбка для этих молодых курсантов. Она подошла ко мне, протянула две десятки… с чертовщинкой в улыбке. Она сказала, что это «совсем просто, я часто так делаю», и мы так смеялись.
Обе улыбнулись, думая об улыбке Эммы и способе, которым она заставила ребят сделать то, чего она хотела.
– Я потеряла следы вас обеих, – сказала Стиви. – Мы были неразлучными в те летние дни, и я не могла себе представить, что мы можем не остаться такими навсегда. Но жизнь бывает такой сумасшедшей…
