Астра - Роль «зрелой женщины»
— Это королева округи, — пояснил молодой человек. — В каждом стаде существует своя избранница, но между всеми стадами есть самая прекрасная. Это королева. Зорька, Зорька, подойди, на хлеба… видите, как ступает? Это божество в обличии животного, единственная на весь полуостров. Все поголовье побережья чтит свою богиню, самую красивую из всех…
— А как они это выясняют? — перебила Анюта.
— Знают, и все. Через свои пространства, каналы. Живое — оно таинственно и неуловимо в своем бытии.
Он все больше нравился Анне Николаевне. Ай да Оля, такого парня отхватила! Все при нем. Разговорчив немного, что правда, то правда, но деловой, преданный, ученый. Кого еще ждать, какого принца? Она требовательно посмотрела на дочь. Та, по-своему истолковав ее взгляд, поднялась с земли.
— Пора обратно, да? Дождь начинается. Все было очень интересно, спасибо, Тарас.
Анна Николаевна незаметно вздохнула.
По возращению в Москву, как ни мало Оля бывала на людях, гуляя в лесу одна или с братьями, от соседских глаз она не укрылась. Положение ее заметили все, кто ее знал, одноклассники, знакомые. И отнеслись вполне безучастно, доказав, что Зеленый округ все же не деревня, а город. Одна Ленка, считавшая себя близкой подругой, была задета и раздосадована.
— Обижаешь, подруга. От кого хоть подзалетела-то, скажи. Ты же ни с кем не гуляла.
— Ветром надуло, — улыбнулась та.
— А ребенка куда денешь? В роддоме оставишь?
Оля вспыхнула от возмущения.
— Ты что, с ума сошла? Это же мой ребенок, я уже люблю его. Сама воспитаю, не беспокойся.
Теперь она ощущала родство со всем, что ее окружало, даже трещинки на асфальте несли успокоительные узоры. Все было отрадно. Она тихо бродила по чистым желтым осенним тропинкам, любовалась холодными голубыми просветами между ветвями. Дима, Дима, о чем мы только не переговорили бы с тобой, будь ты рядом в такое время! Однажды, приустав, она опустилась на свою скамейку. Тут же к ней подошли три серые вороны. Черные бусинки глаз умно смотрели в ее сторону, ожидая корма. Она ссыпала в ладонь семечки из кармана, всегда бывшие с нею по совету врача, и бросила на землю.
— Красавицы, — сказала, любуясь на птиц.
И вдруг все трое, низко пригнув голову, каркнули одновременно ей в ответ.
— Карр!!!
— Ой, надо же, — изумилась она. — Ответили.
Инга Вишневская преподавала в Академии второй год. Она была признанным знатоком и мастером своего дела, невероятно много работала, была умна и красива.
Взгляд ее удлиненных зеленых глаз, подведенных тонкими линиями, не мог выдержать ни один мужчина, а фигура, наряды, и, главное, отработанная светская уверенность доделывали остальное. Как преподаватель, она поставила целью успехи своих студентов не только в стенах Академии, но и на всероссийском уровне. И даже на международном. Если цель высока, то и результаты не замедлят сказаться, иначе не стоит тратить ни сил, ни времени. Была и другая установка. Она ясно видела свою нишу в современном декоративном и прикладном искусстве и не могла не задумываться о собственном бизнесе. Для него и присматривала таланты самого высокого класса. Миша поддерживал ее. С ним уже давно, еще до ее развода, у них сложились те человеческие отношения, когда люди держатся вместе, многое прощая и помогая друг другу.
Миша назвал ей Марианну.
— Обрати внимание на эту девушку, — сказал он, — у нее точный глаз, искусные руки и много-много чего в хорошенькой головке. Для начала я отобрал несколько ее работ для выставки в конференц-зале. И потом, знаешь ли, на нее так приятно смотреть! Наши умники просто рты разинули от восхищения.
Инга рассмеялась. Как это похоже на мужчин! Но согласилась, что в творческом общении личное обаяние — не последняя вещь.
Куда она только не водила своих студентов! Любоваться на роскошные музейные шпалеры с изображением пейзажей, религиозных, батальных, пасторальных и любовных сцен, на эти огромные полотна, созданные вручную знаменитыми лионскими ткачами двести лет тому назад на огромных ткацких станках, над которыми висели двухметровые зеркала, отражая эскиз и готовую полосу. И в закрытые фонды библиотек, где из тяжелых, с золотым обрезом, альбомов студентам надлежало срисовывать и тут же опробовать на своих станочках способы плетения всех времен и народов. И так далее, далее, далее, далее. За считанные часы академических занятий ученики ее создавали любой тканый рисунок по свому желанию. Она была строга и надменна. Загруженность молодых людей химией, физикой, математикой, лабораторными исследованиями ее не касалась. Во-первых, это проблемы преподавателей тех дисциплин, а во-вторых, на то и молодость, чтобы ежесекундно насыщаться новизной и работать до изнеможения. У нее выживали сильнейшие.
Первой среди них оказалась, действительно, Марианна. Они понравились друг другу и, можно сказать, подружились.
— Тебе надо смелей раскрываться в творчестве, — заметила ей Инга.
— Я пробую, — кивнула Марианна.
— Не надо пробовать, надо делать. Жду от тебя рисунка, в котором будут твои душа и сердце. В гобелене, в цвете они заживут собственной жизнью.
— А где достать такие краски? Ни шерсть, ни шелк не продаются с оттенками, — Марианна пожала плечами. — Я пыталась красить сама, но ничего не получилось.
— Ты опережаешь программу, это великолепно. Необходимо растительное крашение. Травы, цветы, семена, кора, ягоды, корни, ореховая скорлупа, луковая шелуха, много всего. У меня как раз вышла вся пряжа, надо обновить запас. Это недалеко, в Опольной, сорок минут на электричке. Лучше с ночевкой, в один день мы не уложимся.
Они договорились на субботу двадцатого октября.
Достижения Марианны никак не врачевали ее душевных ран. Прошло больше трех недель после той ужасной мгновенной встречи, а жгучая боль любви и позора все возрастала, захлестывая временами жестоким опаляющим стыдом. Ища спасения, она набросилась на занятия, ткачество, лепку, ходила на теннисный корт, в бассейн. Белым днем, в ясном свете конечных разумных дел страдания отпускали ее, а с ними и мучительно-дорогой образ Нестора, скрываясь за шумом и суетой; снова смеялись ее шуткам друзья, окружали ее, заводилу, любимую старосту курса. Только поклонники со старших курсов растаяли, как дым, математической прогрессии не получилось.
Отгадка была проста. В канун окончания Академии практичные молодые люди срочно подыскивают подруг жизни. Общие наклонности, близкий круг интересов сокращают, по их мнению, произвол случая и способствуют прочности семейных уз. За годы учебы все сочетания внутри альма-матер давно просмотрены, союзы заключены, поэтому «женихи» набрасываются на свежий поток первокурсниц, приглашают в театры, провожают домой, пытаясь, так сказать, вскочить в уходящий поезд. Марианна, сраженная недугом любви, не отозвалась ни на один призыв и ухажеры исчезли.
