Голди Росс - Путь к алтарю
— Я уезжаю, — сдавленно промолвила она, свернувшись клубком на постели. — Ты можешь делать что угодно. Я уйду отсюда, как только соберу вещи. Сегодня же.
10
Вечером того же дня Хейзл уже была в доме Суортсов. На автоответчике было несколько сообщений. Лерой звонил пять раз. Последнее послание было от Гауэйна Маккея.
Хейзл решила позвонить ему, пока из нее не вышел пар. Гауэйн сразу снял трубку.
— Хейзл? Слава Богу! Что случилось?! Уэскер сходит с ума.
— Уэскер мерзавец, — холодно отчеканила она. — И ты не лучше.
— Я? — недоуменно проговорил Гауэйн.
— Ты обманом заставил меня поехать с ним во Францию! Знаешь, как это называется?
Хейзл услышала, как ее учитель неловко кашлянул.
— Да брось ты! Он уважаемый покровитель искусств. Речь же не идет о торговле белыми рабами.
— Ты не все знаешь. — Хейзл была так зла, что чуть снова не расплакалась. — Слушай, Гауэйн, я хочу, чтобы ты передал ему кое-что.
— Я-то тут при чем? Почему бы тебе самой не поговорить с ним? Он же твой сосед.
— Потому что, — процедила она сквозь зубы, — я больше не желаю видеть этого человека — никогда. Ты заварил эту кашу, тебе ее и расхлебывать.
— Послушай, это нечестно...
— Гауэйн, — угрожающе прошипела Хейзл, — ты хочешь получить мои картины для выставки или нет?
— Я передам Уэскеру, — покорно сказал он.
Хейзл с головой окуналась в работу. Она даже нашла студию на соседней улице — не без помощи Гризелды Гриффит. Хейзл уходила из дома с первыми лучами солнца и возвращалась затемно. Она ни разу не взглянула на соседний дом, хотя проходила мимо него каждый день.
В оставшиеся дни каникул Хейзл рисовала так, словно ее жизнь зависела от живописи, а когда в школе возобновились занятия, вернулась к своим учительским обязанностям. Но утро и вечер Хейзл по-прежнему проводила в студии. У нее было ощущение, что она уже не может жить без живописи. Теперь у Гауэйна не будет причины жаловаться на отсутствие страсти в моих работах, думала она, глядя на очередное полотно.
Хейзл написала портрет мисс Гриффит, перенесла на холст свои безумные экспрессионистские впечатления о саде в «Белль Коллен». Однако что бы она ни рисовала, из-под кисти снова и снова выходила грозная мужская фигура, проступающая сквозь загадочный туман.
— У психиатров будет над чем поработать, — ворчала Хейзл себе под нос.
Лерой появлялся на ее картинах незаметно, словно рука сама выводила очертания его фигуры. Хейзл ничего не могла поделать с этим. Ею двигала какая-то внутренняя необходимость, которая была настолько сильной, что она даже не старалась выписать четко его портрет — главным для нее, очевидно, был сам факт присутствия образа Лероя в ее работах.
Ладно, в моем подсознании царит хаос, но я могу жить с ним, говорила себе Хейзл. Она сознавала, что рисует сейчас так, как никогда не рисовала прежде.
Гауэйн, после того как Хейзл наконец оттаяла и впустила его в дом, был потрясен.
— Теперь у нас не будет проблем с заполнением твоей части выставки, — сказал он, довольно потирая руки. — Более того, ты скоро можешь организовать персональную выставку.
Мисс Гриффит была не так благосклонна к Хейзл.
— Характер не тот, — поморщилась она, разглядывая свой портрет. — Я более жизнерадостна.
Хейзл взяла кисть и крупными мазками положила ярко-желтый цвет на нос изображенной на холсте капризной дамы.
— Так гораздо лучше, — одобрила мисс Гриффит. — Больше экспрессии. Художники должны быть страстными людьми, — авторитетно заявила она. — Я не думала, что вы такая, если честно сказать, и рада, что ошибалась.
После ухода мисс Гриффит Хейзл со злорадством добавила ярко-красное пятно на кончик уха портрета своей модели.
Она перестала отвечать на звонки и редко вынимала почту из ящика. Лерой Уэскер больше не предпринимал попыток связаться с ней, что, разумеется, вполне устраивало Хейзл.
Иногда, когда она возвращалась домой поздно, в его доме горел свет. По случайному совпадению это были жаркие ночи, когда уснуть очень трудно. Если же это удавалось, сны были тяжелыми, и Хейзл часто просыпалась вся в слезах. Она предпочитала в такое время рисовать ночь напролет в студии, вызывая какие-то образы из своей памяти. Хейзл хранила эти полотна далеко от глаз мисс Гриффит и даже от Гауэйна. Иногда ей самой было тяжело смотреть на эти работы.
Хейзл не могла не рисовать портреты Лероя — они били из нее ключом. В этих портретах ее буйная фантазия расцвела пышным цветом. Если бы Гауэйн увидел их, подумала Хейзл, накидывая на полотна куски ткани, он бы счел их хорошими работами. Еще бы! Можно сказать, я написала их кровью!
Директор школы вел себя с Хейзл крайне холодно, но она, занятая своими мыслями и работой, не замечала его каменного лица, и ее безразличие выводило Хедли из себя.
Позвонил отец. Впервые за все время после развода родителей Хейзл не сжалась в комок, услышав его голос.
— Я звоню узнать, все ли у тебя в порядке, — сказал отец.
Это было настолько необычно, что Хейзл чуть не выронила трубку.
— А что могло случиться? У меня все нормально, папа.
— Ну... я не видел тебя с Рождества... Твоя мать сказала, что...
— Ты звонил маме? — удивилась Хейзл. Это было беспрецедентное явление.
Наступила пауза. Потом мистер Купер с трудом произнес:
— Я знаю, что был плохим отцом, но я не хотел этого. Твоя мать всегда давала мне понять, что ты являешься как бы ее исключительной собственностью. И потом... тот несчастный случай... по моей вине.
Хейзл была потрясена.
— Ты совсем не виноват, папа, — быстро заверила она. — Наоборот, ты спас мне жизнь.
— Но я действовал очень нерасторопно. — В его голосе слышалось страдание.
— Папа, это был самый настоящий несчастный случай, — мягко сказала Хейзл. — Не мучай себя, ты ни в чем не виноват.
— Ты действительно так думаешь?
— Ну конечно.
— Но твоя мать...
— Маме лишь бы кого-нибудь обвинить! — запальчиво сказала Хейзл. — Но это не означает, что она права.
— Ты умница, дочка. — Голос отца повеселел. — Хейзл, мы не могли бы встретиться?
— Па, у меня выставка через две недели, я не вылезаю из мастерской.
— О-о... — Он замолчал на минуту, потом осторожно спросил: — А мне можно прийти на твою выставку?
— Конечно. Я буду только рада.
— Тогда я обязательно приду, — тепло сказал он и распрощался.
Хейзл провальсировала по кухне. Впервые за последние дни у нее было хорошее настроение. Когда к ней в студию заглянул Гауэйн, она попросила его послать отцу приглашение на выставку. Тот сделал пометку в своем блокноте, затем настороженно посмотрел на Хейзл.
