Джоанна Кингсли - Драгоценности
Стефано умолчал о своих тщетных поисках украденного наследства. В последние годы ему часто хотелось смириться с поражением и отказаться от попыток найти Витторио. Не раз он доставал свою половинку флакона, решив продать ее, получить деньги и начать какое-нибудь дело… но не мог расстаться с ней… с памятью о матери… с мечтой. В надежде отыскать следы своего состояния Стефано занялся ювелирным делом. Долгие месяцы он пытался найти того, кто мог изготовить для Витторио вторую половину флакона. Однажды он прочитал о рубиновом браслете, проданном на аукционе. Судя по описанию, он был похож на тот, что принадлежал Ла Коломбе. Но след оказался ложным.
– Вы никогда не задумывались, мой друг, почему мы выжили, а другие умерли – ваша Мариза, моя Аннеке, так много других? – спросил Джозеф.
– Естественно! – воскликнул Стефано. – Каждый день думаю…
– И у вас есть ответ? Стефано покачал головой.
– И у меня нет, – сказал старик. – Потому что ответа нет вообще. Но я знаю одно: у нас, выживших в этом аду, есть долг перед умершими. Надо, чтобы появились дети, которых не успела родить Мариза, учить их тому, чему она учила бы их. Беттина должна выполнить заветы своей матери и передать их новому поколению. Понимаете? Это единственный способ оправдать их смерть.
Стефано выпил еще. По крайней мере голландец прямо говорит то, что думает. И точно знает, как надо жить. Он выстрадал это знание. Слова сорвались с языка Стефано прежде, чем он успел подумать.
– Спросите свою дочь, не пойдет ли она со мной в кино на выходные?
Джозеф вымыл рюмки.
– Если хотите увидеть мою дочь, мистер д'Анжели, приходите к нам выпить кофе в воскресенье днем.
«Нет, он не лицемерный человек, – снова подумал Стефано. – Но очень гордый».
Солнечным утром в воскресенье Стефано вошел в коридор, пропахший корицей и сигаретами, и постучал в металлическую дверь. В одной руке он держал коробку шоколадных конфет, в другой – бутылку кьянти.
Джозеф открыл дверь.
– Заходи, Стив, заходи. Рад видеть тебя.
Оказавшись в прихожей Маленькой квартирки, Стефано сразу почувствовал себя как дома. Здесь было очень тесно, пол кое-где прогибался, но на окнах висели красивые занавески, на кровати лежало яркое самодельное покрывало, отполированная мебель блестела, на стене висели старинные часы, а с пластинки на проигрывателе лились звуки «Simfonia Concertante» Моцарта.
Джозеф собрал со стола газеты – «Нью-Йорк таймс», «Фигаро». В пепельнице дымилась трубка, и Стефано вспомнил Карло Бранкузи, всегда курившего после обеда.
Он отдал Джозефу пальто, и его окутал приятный запах. Здесь пахло домом – сухими розами, трубочным табаком, лимоном. И чем-то еще. О, настоящий кофе! Этот горький и сильный аромат заполнял всю комнату. Квартира Зееманов отличалась от всех американских домов. Здесь пахло… да, Европой.
И потом вошла девушка, завязывая на ходу передник. – Папа, разве не время… – Она остановилась, увидев Стефано. – О, я… – Девушка покраснела от смущения. – Я не слышала, как вы вошли.
Стефано не мог отвести от нее глаз. Тоненькая Беттина Зееман с золотистыми волосами казалась необычайно элегантной в обычной серой юбке и длинном свитере под цвет ее серо-голубых глаз.
Джозеф взял дочь за локоть и подвел к гостю. Беттина была почти такого же роста, как Стефано, но стройная как тростинка. Молодой человек сразу заметил, что у нее высокая грудь и длинные ноги.
Взглянув на ее лицо, Стефано понял, что пришел сюда не зря. Бледная кожа, темно-розовые губы и печальные глаза, похожие на бездонный океан.
Девушка чем-то напоминала драгоценный, но очень хрупкий сосуд. «Да, Беттина Зееман не просто мила, а очень красива», – подумал Стефано.
– Добрый день, синьор д'Анжели, – приветливо сказала она, и молодые люди пожали друг другу руки.
Голос у девушки был глубокий и нежный.
Конечно, Беттина не имела ничего общего с Маризой, темноволосой, с шоколадными глазами и смуглокожей. Беттина же вызывала в памяти жемчуг, голубые кристаллы и свежую весеннюю воду.
Однако обе женщины, как показалось Стефано, обладали огромной душевной силой, энергией – взрывной и заметной в Маризе, подспудной в этой молоденькой голландке. И снова Стефано вспомнил Апеннины, ночи, проведенные с Маризой, воздух, напоенный ароматом свежего хлеба. При этом воспоминании кровь бросилась ему в голову.
Руки Стефано задрожали, и Беттина с удивлением посмотрела на него.
– Рад познакомиться с вами, мисс Зееман, – сказал он, стараясь овладеть собой.
– Тинта, принеси гостю кофе. – Джозеф улыбнулся.
– Конечно, папа, но, может быть, предложить ему сначала сесть? – Едва заметная насмешка послышалась в ее голосе.
Стефано запоздало вспомнил о шоколадных конфетах и протянул девушке коробку.
Просияв, Беттина сняла крышку, глубоко вдохнула и засмеялась счастливым детским смехом. Потом сунула в рот сразу две конфеты и собиралась взять еще одну, но Джозеф остановил ее.
– Спасибо за конфеты, мистер д'Анжели. Пожалуйста, садитесь. Я принесу кофе.
Девушка вернулась с подносом и разлила кофе в красивые тонкие чашки. Кофе был очень хорош, крепкий, ароматный, совсем не похожий на коричневую бурду, которую обычно подавали в Америке. Сделав глоток, Стефано закрыл глаза.
– Великолепно! – выдохнул он.
– Да, – согласился Джозеф. – Американцы ничего не понимают в кофе. В настоящем, который готовит моя Беттина. Вкус дома, да?
– Да, дома, – подтвердил Стефано.
Дом. Это слово означало для них куда больше, чем четыре стены и крыша.
– Тинти, – попросил Джозеф. – Принеси Стиву свое печенье. – Он взглянул на гостя. – Настоящее голландское печенье, с миндалем и перцем. Беттина прекрасно готовит. Она чудесная хозяйка, так обо мне заботится…
«Джозеф – хороший отец, – подумал Стефано, – и очень славный друг. И к тому же не лицемер».
Стефано д'Анжели и Беттина Зееман шли по Пятой авеню. На Беттину, разрумянившуюся от прохладного мартовского воздуха, засматривались все встречные мужчины. Это было их первое настоящее свидание.
Конечно, Джозеф очень потратился, желая, чтобы его дочь хорошо выглядела. Ее роскошный бело-синий костюм был точно таким же, какие недавно поступили в Америку от модного парижского кутюрье Кристиана Диора. Легкая длинная юбка трепетала на ветру, широкий темно-синий пояс подчеркивал тонкую талию девушки. Стефано она напоминала весенний цветок.
Они отлично смотрелись вместе. Стефано выглядел очень привлекательно в сером костюме, белоснежной сорочке и мягкой фетровой шляпе. Война, истребившая в нем юношеский идеализм, отметила его печатью мужественности.
