Энн Уинстон - Вторая жизнь
Она оторвала голову от его плеча и высвободилась из его рук, горько покачав головой.
— Ничего прежнего больше не осталось. Я слишком высокая…
— Подожди, успокойся. — Она почувствовала, что удивила его, но он не разрешит ей уйти. Когда она попыталась высвободиться, он еще крепче прижал ее «к себе, и она вспомнила, какой он сильный. Раньше это действовало на нее возбуждающе, но сейчас она была слишком измотана.
— Пусти меня. Я хочу домой. — В голосе прозвучало раздражение, но ей было все равно.
— Не пущу. Ты расстроена. Скажи мне, что случилось?
— Я не могу. Это не… — Дыхание ее стало прерывистым, голос задрожал и слезинка скатилась по щеке. Она безмолвно смотрела на него, умоляя взглядом отпустить ее домой.
Выражение его лица изменилось, и он застонал:
— Не плачь. — Он опустил голову и поцелуем закрыл ей глаза. — Я не могу, когда ты плачешь.
Она это знала. Он не выносил ее слез. Это была одна из причин осложнения их отношений после того, как ей перевязали трубы. Но она не могла остановить поток слез. Она чувствовала себя слабой, апатичной, полностью лишенной силы воли.
Когда он скользнул губами по ее щеке, отыскивая ее рот, она не сопротивлялась. Он целовал и целовал ее нежно, едва касаясь, до тех пор, пока она не перестала плакать. Маленькие искорки стали зарождаться где-то в животе. Она подалась к нему и ответила на поцелуй. При первом сигнале, что это ей не безразлично, он стал целовать ее более чувственно, лаская языком до тех пор, пока ее дыхание не стало таким же учащенным, как у него, и пока она не стала извиваться с его объятиях. Потом его руки соскользнули с ее спины и обняли талию. Когда он коснулся ее груди, она накрыла его ладони своими и крепче прижала их к чувствительным точкам своего тела, давая понять, что ждет большего.
— Я хочу тебя, — хриплый шепот раздался возле ее губ. — Я не могу больше ждать.
Когда он схватил ее на руки и понес через коридор в спальню, она не могла припомнить: почему же она считала, что им нужно ждать? Внеся ее в спальню, он поставил ее, на пол, прижал к себе и снова прильнул к ее губам.
Бен весь дрожал, так он был возбужден. Его пальцы неумело пытались расстегнуть пуговицы на спине ее платья, в котором она сегодня была на работе. Он нетерпеливо мял руками ткань, и она с удовлетворением ощущала, как оно становится более свободным с каждой расстегнутой пуговицей. Она задыхалась, и он приглушенно засмеялся, увлекая ее за собой на кровать.
— Справившись с ее платьем, Бен уверенно освободил ее от остального, целуя и лаская при каждом движении, гладя ее ноги, ее живот, ее грудь до тех пор, пока она не перестала думать о чем бы то ни было, ища удовлетворения, которое мог принести только он. Бен приподнялся и сорвал с себя одежду. Опираясь на локоть, она упивалась видом его обнаженного тела, ведь в первую их ночь она не успела рассмотреть его. Теперь же она открыто изучала его, снова восхищаясь бицепсами, перекатывающимися на руках, плоским животом, сильными ногами и доказательством его страсти, дерзко выпрыгнувшим из густых вьющихся волос в паху. Она знала, что он регулярно посещает оздоровительный клуб, находящийся по соседству, и хорошее физическое состояние — доказательство тому. Она не могла отказать себе в удовольствии прикоснуться к нему и почувствовать его горячую мощную плоть.
Но как только она протянула руку, он схватил ее запястья и поднял вверх, изучая нежные изгибы обнаженного им тела своим жаждущим взглядом.
Бен читал в ее глазах ответную жажду, но, когда он смотрел на нее, она стыдливо отводила взгляд в сторону. Он отпустил ее руки, чтобы лечь рядом, и она торопливо прикрыла грудь скрещенными руками. Впервые за все время он вдруг отчетливо представил себе причину ее смущения.
— Почему ты прячешься от меня? — Нежно, но настойчиво он взял ее за руки и с трудом оторвал их от ее тела.
Лицо Марины вспыхнуло, она избегала смотреть на него.
— Теперь я стала другой, — сказала она подавленно.
— Другой? — Он сознательно притворялся, что не понимает.
— Не притворяйся дураком, — сказала она резко, и это было не первое свидетельство решительности, которое ему сегодня довелось увидеть. — У Кэрри была большая грудь, которую ты любил. А теперь мне не надо даже носить бюстгальтер. К тому же эти волосы — тонкие, разлетающиеся… Я же знаю, как ты любил мои длинные волосы…
— И ты считаешь, что из-за этого могут возникнуть проблемы? Что я не люблю тебя такой? Ее глаза снова наполнились слезами.
— Я… я не знаю, что думать. Иногда мне хочется, чтобы ты любил меня, а иногда… это меня сводит с ума.
Бен нежно провел пальцем по шелковистой коже ее скулы.
— Я люблю тебя, а не твое новое тело, хотя, конечно, с самого начала оно привлекло меня.
Он замолчал — возникло знакомое чувство вины. Но через него надо перешагнуть. Он неторопливо провел рукой вдоль ее длинной гладкой ноги, лаская ее, затем поднял ее кверху и, согнув, положил себе на спину. Прикосновение ее ноги заставило его скрипнуть зубами — он пытался подавить охватившее его желание погрузиться в горячую, влажную теплоту ее тела и с трудом контролировал свои слова.
— Ты теперь нравишься мне ничуть не меньше, — произнес он вслух, а про себя добавил: и через минуту я тебе это докажу. Он поцеловал ложбинку под ее скулой и спустился к сладкому, нежному холмику. Затем его губы перешли на розовый сосок, и он нежно стал его сосать.
Марина вскрикнула и выгнулась под ним, жадно лаская его восставшую плоть. Он снова скрипнул зубами — ему нравилась эта сладкая пытка, но он боялся, что не сможет продолжить так, как ему хотелось бы.
— Эти ноги… — Он часто и тяжело дышал, лаская упругое бедро и ногу, обнимавшую его торс. — Эти прекрасные, чудесные, длинные ноги.
Марина расслабилась от его ласки и удовольствия, звучащего в его голосе. Когда же он просунул руку между их телами и направил ее вниз по выпуклости ее живота, к завиткам волос, она вздрогнула. Его пальцы продолжали двигаться все дальше и дальше, ища и пробуя. Но она была уже готова, и едва сдерживаемое возбуждение ждало выхода. Она выгнулась под ним:
— Возьми меня!
Ему не потребовалось повторного приглашения. Когда она снова начала извиваться, как бы затягивая его в себя, он одним сильным ударом стремительно вонзился в глубину.
От полноты чувств, каждой клеточкой ощущая, что он наполнил ее собою, что они единое целое, она готова была закричать. Она ритмично поднималась и опускалась, постепенно увеличивая скорость; голова ее тоже поднималась и опускалась на подушку. Когда же она достигла пика наслаждения, он ртом поймал ее стон и еще крепче сжал ее, ощущая, как ее тело напряглось, а потом стало слабеть. Тогда он резко увеличил скорость своих движений и через несколько мгновений разделил с нею экстаз.
