Джуди Джексон - Перед свадьбой
Сегодня днем Бекки позвонила ему на работу и попросила купить его любимый сорт скотча. Райан испытал непривычное удовольствие, получив то, что обычно так раздражает женатых мужчин, — поручение что-то сделать по дороге домой.
На краткий миг он позволил себе вообразить, будто Сиреневый дом и вправду его дом. Ха! Каков болван! Райан взял стакан и глотнул неразбавленного скотча, радуясь, что напиток мгновенно обжег горло.
— Бекки, у тебя есть кто-то еще?
— Кто-то еще? — переспросила она, явно озадаченная.
— Другой мужчина.
— Нет.
— Слава Богу! — вырвалось у него с таким жаром, что Бекки расхохоталась. — Ты расскажешь мне о них?
— О ком?
— О твоем бывшем муже и об отце Никки. О мужчинах, которые так больно ранили тебя, что теперь ты не можешь себя заставить доверять мне.
— Об отце Никки? — В изумлении Бекки широко раскрыла глаза, затем лицо ее побелело. — Ох…
— Извини, если я смутил тебя. Я знаю, Никки был зачат уже после развода. — Райан плеснул в массивный стакан еще пару унций скотча. — Мне казалось, что, если ты расскажешь мне о них, я смогу понять, почему ты сейчас отталкиваешь меня.
Бекки опустила голову и выше подтянула колени, обхватив руками лодыжки. Все ее тело стянулось тугим узлом, словно отгораживаясь от Райана.
Он ждал, прислушиваясь к тиканью старинных часов, терпеливо отсчитывавших минуты. Ждал, надеясь, что Бекки все же откроется ему.
И содрогнулся, осознав, какую муку причинили ей эти расспросы.
Райан заключил Бекки в объятия и, откинувшись на спинку дивана, прижал к своей груди. Большая теплая рука кругами гладила ее спину, другая легла ей на бедро.
Бекки судорожно вздохнула и положила голову на плечо Райана, сплетя пальцы на его затылке. Ему оставалось лишь гадать, кто из них кого успокаивает.
— Неважно. Забудь, что я об этом спрашивал.
Бекки нежилась в его объятиях, всем существом впитывая исходившие от него тревогу и нежность. И в конце концов поддалась неотступному желанию поведать Райану о своем прошлом.
Постепенно напряжение сошло, она расслабилась и тихо заговорила. Райан слушал, прильнув щекой к ее волосам.
— Моего мужа звали… то есть зовут Эрик. Мы поженились совсем юными, сразу после школы.
Все девчонки мечтали заполучить Эрика, но он выбрал меня. Вначале мы были, точно дети, играющие в семью. Ни забот, ни обязанностей. Когда я забеременела, жизнь по-прежнему оставалась игрой, и Майк, появившись на свет, стал нашей куклой. Он ел и спал. Трижды, а то и четырежды за день я переодевала его, просто развлечения ради, а Эрик хвастался сыном перед своими приятелями как живым доказательством его мужской силы.
Но когда Майк подрос, счетов становилось все больше и больше. Мест для неквалифицированных работников было мало, а хороших нянь — еще меньше. Я не смогла найти работу, которая возмещала бы все расходы работающей матери, так что пришлось сидеть с ребенком. Эрик почти не бывал дома: ему приходилось работать на двух работах.
Бекки подняла голову и заглянула в лицо Райана.
Поверь, я любила и Майка, и Эрика, но трудностей в нашей жизни было предостаточно. Потом я опять забеременела. Это вышло случайно, но Эрик обвинил меня в том, что я все сделала намеренно. Он сказал, будто я хочу испортить ему жизнь.
В голосе Бекки прозвучала горечь, и Райан успокаивающе коснулся губами ее лба, напоминая ей, что сейчас она в его объятиях.
— Что же случилось потом?
— В тот день, когда я привезла Сару из больницы, Эрик исчез из дому и пропадал где-то полтора дня. В следующие полгода он то и дело исчезал на несколько дней кряду. Он жаловался, что детям я уделяю больше внимания, чем ему. У Сары болел животик, и первые три месяца ее жизни были сплошным кошмаром. Я так старалась…
Райану понадобились все его силы, чтобы принудить себя молчать. Ему нестерпимо трудно было слушать, как Бекки едва слышным голосом рассказывает о своей нелегкой жизни.
— Когда Эрик был дома, я старалась, чтобы дети не шумели, но он терпеть не мог детского плача. И всегда говорил им, чтобы убирались и оставили его в покое. Я злилась. Однажды, когда Сара заболела, взбешенный Эрик посреди ночи наспех оделся и ушел. Его не было восемь дней. Так продолжалось целый год.
— Как же все закончилось?
— Вечером первого дня рождения Сары в дверь позвонили. Какая-то женщина, точнее девушка, совершенно хладнокровно сообщила, что она любовница Эрика и что он теперь живет у нее. Он послал ее помочь мне упаковать его веши. — Бекки изогнулась, чтобы заглянуть в лицо Райана. — Знаешь, что мне больше всего запомнилось из этого вечера?
— Что? — Райан ладонью отвел с ее глаз влажные кудри.
— От нее сильно пахло мускусом. Я была так рада, что дети сидят в кухне. Довольно было и того унижения, что смазливая молоденькая любовница моего мужа увидела меня после изнурительного долгого дня. — Бекки усмехнулась с горьким удовлетворением. — Я не впустила ее в дом и сказала, что Эрик может прийти утром и сам упаковать вещи.
— И он пришел?
Бекки усмехнулась шире, блеснув зубами, и теперь в ее усмешке было неприкрытое злорадство.
— После того как дети улеглись спать, я вышвырнула все его пожитки на лужайку у входной двери. Прямо под дождь.
— И что же он сказал на следующее утро?
— Ничего. Когда Эрик пришел, меня не было дома. Я сменила замки, собрала детей и на весь уик-энд уехала к Джен в Сан-Диего. Вернувшись, я подала на развод.
Райан выжидательно молчал, понимая, что это еще не все.
— В конце концов, к этому времени от нашего брака и так оставались лишь жалкие ошметки. Я рада была избавиться от постоянного ворчания и унизительных исчезновений. Судья решил, что Эрик должен взять на себя выплаты за дом и ежемесячно платить минимальные алименты на детей…
При последних словах голос Бекки дрогнул, и она уткнулась лицом в шею Райана, словно искала силы, которой у него было предостаточно. Все ее тело содрогнулось от сдавленных рыданий, и струйки горячих слез потекли по его шее, скапливаясь в ямке, к которой прижимались губы Бекки. Райан крепче обхватил ее руками.
— Прекрати. Бекки. Не хочу больше ничего знать. Позволь мне только помочь тебе забыть все это. — Голос его был хриплым от разделенной боли. Бекки отрицательно потрясла головой и торопясь, скороговоркой рассказала остальное.
— Примерно через год эта женщина вышвырнула Эрика на улицу. Он явился сюда за полночь, пьяный, и стал барабанить в дверь, вопя во все горло, чтобы его впустили.
Я побоялась, что шум разбудит и перепугает детей, а потому открыла. Ввалившись в дом, Эрик объявил, что поскольку он платит мне солидную сумму, то должен иметь что-то взамен. Мы боролись, но он оказался сильнее и… и… о Господи…
