Кейт Дэнтон - Дилемма любви
— Ты знаешь, что я влюбился в тебя, Мэкки? — шепотом спросил Гордон, наклонившись к ее уху. Здесь, под звездным небом, слова любви прозвучали легко и свободно, и Гордон облегченно вздохнул. Он был счастлив, наконец-то решившись их произнести. Мэкки должна понять, что она не мимолетное увлечение скучающего миллионера, а его будущая спутница жизни.
Тишина.
— Тебя так потрясло мое признание, что ты лишилась дара речи, или тебе нечего сказать мне? — спросил он.
Что она может ему сказать? Что именно это и хотела от него услышать? Что ей пришлось долго томиться в ожидании этих слов? Но верно и другое — она не готова к столь важному шагу.
— Бывает, что счастье… пугает, — тихо проговорила Мэкки.
— Пугает?!
Она вздохнула:
— После всего, чего мне пришлось натерпеться с Брюсом… — Она осеклась на полуслове. Ей было трудно объяснить, что переполняло ее душу.
— Брюс?! При чем тут Брюс? Он исчез из твоей жизни восемь лет назад! — недоуменно воскликнул Гордон.
— Знаю. Я понимаю, что это выглядит по меньшей мере смешно, но… я так долго была одна… Плюс еще Эшли.
— Чем Эшли-то тебя испугала? — спросил вконец расстроенный Гордон.
— Нет, не она сама, нет. Меня пугает ответственность за ее воспитание, образование и так далее, которую мне придется взять на себя. Помнишь, ты как-то сказал, что я похожа на кукушку?
— А, вон оно что! Но послушай, когда это было? Я тогда тебя совсем не знал! Не знал, что вы с Эшли так подружитесь!
— Но я действительно не умею обращаться с детьми!
— Какой вздор! Научишься. Вспомни, в какой восторг пришла Эшли, увидев твои подарки! К тому же ей нравится играть с тобой.
— Но материнство — это не только подарки. Дарить подарки и играть с ребенком может любой, не обязательно мать или отец.
— Верно. И Эш не всегда такая милая и послушная, как сегодня. Бывает, она ничего не хочет есть, кроме крекеров и кукурузных хлопьев…
— …бывают ночи, когда она плачет не переставая, отчего кажется, что у нее поднялась температура, — напомнила ему Мэкки.
— Ты с этим отлично справилась, — сказал он.
— Куда мне! Я испугалась и позвонила тебе.
— И правильно сделала. Главное — вовремя позвать на помощь. И вообще, у родителей должны быть здравый смысл и интуиция, а этого у тебя не отнимешь.
— Вспомни, как я растерялась в пятницу вечером, когда у Эшли заболел животик.
— Ты помогала мне и успокаивала Эшли. Ты была просто чудо! Не слишком ли ты строга к себе?
Пока Мэкки обдумывала его слова, что она «просто чудо», Гордон повернул ее лицом к себе, после чего она уже не могла думать ни о чем другом, кроме как о его страстных поцелуях.
В понедельник Мэкки вылетела в Атланту в служебную командировку. Гордон регулярно названивал ей: в субботу вечером, чтобы убедиться, что она благополучно доехала до дома, в понедельник утром в ее контору, прямо перед ее отъездом в аэропорт, в понедельник вечером и рано утром в среду уже в Атланту.
— Мисс Смит, это служба «Будильник», — сказал Гордон официальным тоном. — Вообще-то я могу предложить более приятный способ будить тебя.
— И как же?
— А ты попробуй догадаться.
— Ну, и как же? — повторила Мэкки.
— Представь наше пробуждение на огромной кровати… я ерошу тебе волосы, обнимаю и целую тебя… Затем я…
— О! Твое воображение богаче моего! Мне придется принять холодный душ, чтобы прийти в себя и заняться делами.
Как потом выяснилось, чтобы заниматься делами, холодного душа было мало, так как день выдался на редкость неудачный — одна неприятность сменяла другую. Мало того, что заседание суда было отменено из-за болезни ответчика, так еще и задержали вылет из Атланты в Даллас по техническим причинам.
Долгое ожидание в аэропорту Мэкки скрашивала мечтами о Гордоне, вспоминая их неторопливые разговоры, его пылкие взгляды, объятия и поцелуи.
Вспомнила она и об Эшли и ее проделках — как она тискала бедную Клио, как засыпала в обнимку с плюшевым мишкой или динозавриком, как осваивала новые слова.
Мэкки с улыбкой вспомнила, как малышка сначала приняла имя «Мэкки» за слово «мама» и как потом придумала имя «Мэф».
Сидя в самолете и глядя в иллюминатор на иссиня-черное небо, Мэкки взвешивала все «за» и «против» совместной жизни с Гордоном и Эшли. Ясно одно: так больше продолжаться не может. Она должна сделать окончательный выбор. Сейчас она находится на распутье, и любое промедление может обернуться для нее новой трагедией.
Если ее пугают тяготы семейной жизни, ей надо отступить прежде, чем она настолько привяжется к Эшли и Гордону, что разрыв с ними нанесет ей еще одну душевную рану. Сама мысль об этой разлуке показалась ей невыносимой. Она может найти сотню разумных доводов в пользу разрыва, но это все равно будет для нее ударом в сердце.
Было уже далеко за полночь, когда самолет приземлился в далласском аэропорту. Каково же было ее удивление, когда среди встречающих она увидела Гордона.
— А Эшли с кем? — первое, что спросила Мэкки.
— С бабушкой.
— Вижу, тебе приходится все чаще оставлять ее у бабушки, и все из-за меня, — чувствуя себя виноватой, тихо проговорила Мэкки.
— На то есть серьезный повод: мне не хочется, чтобы ты тряслась в автобусе или, чего доброго, ловила такси в столь поздний час.
Мэкки не привыкла к такому вниманию. Еще ни один мужчина не проявлял такой заботы о ней. Но до чего же приятно узнать, что тебя встречают ночью в аэропорту и персональный шофер отвезет тебя домой… и, возможно, останется там навсегда… Для независимой женщины, какой она себя считала, соблазн был действительно велик.
— Все лампочки включены, гоблинов в кладовках нет, — доложил Гордон, доставив ее багаж наверх и спустившись в холл. — Надеюсь, мне причитается вознаграждение?
— И какое же вознаграждение ты хотел бы получить? — спросила Мэкки, бросаясь в его объятия.
— Вот такое. — Гордон хотел поцеловать ее прямо в аэропорту, но не решился, не зная, как она воспримет проявление подобных чувств на виду у множества незнакомых людей. Слава Богу, теперь они одни. Он впился губами в ее призывно приоткрытый рот, крепко сжимая ее в своих объятиях. Не прерывая поцелуя, он ухитрился снять с нее жакет и бросить его на пол. Выдернув край блузки из юбки, он стал гладить ей спину.
Когда они, прерывисто дыша, на мгновение прервали свой долгий поцелуй, Мэкки едва слышно прошептала:
— Пойдем наверх.
Их тела сгорали от страстного желания, но Гордон собрал всю силу воли и решил отказаться от такого заманчивого предложения. Если бы он согласился, это было бы несправедливо по отношению к Мэкки: он работал всего полдня, отдохнул, играя с Эшли… даже вздремнул часок, прежде чем ехать в аэропорт. Мэкки же работала по двенадцать часов кряду, да еще совершила долгий, в сотни километров, перелет.
