Лора Брантуэйт - По воле богов
– Луиза?!
– Что? – отозвалась она как можно невиннее, упаковывая в рюкзак то, что показалось ей предметами первой необходимости для спуска в неведомый тоннель.
– Может, тебе помочь? – осведомился Френсис, глядя на ломик, который предательски торчал из сумки.
– Нет, спасибо, я справлюсь сама…
– А где ты занята?
– Там. – Луиза неопределенно махнула рукой. Больше всего на свете она боялась, что Френсис ее задержит, а Кристиан каким-то образом прознает про тоннель и опередит ее.
– И что – там?
– Похоже, двойная кладка. – Прости, но я не могу тебе пока сказать! – Надо снять первый слой.
– Пойдем, помогу. Профессор как раз меня отпустил. – Френсис зашагал в направлении, указанном Луизой.
Пришлось его догонять.
– Послушай, не надо, я… я хотела побыть одна.
– Что ты задумала? – ровным голосом поинтересовался Френсис.
– Ничего! – Луиза похлопала ресницами и только потом отдала себе отчет в том, что он шагает впереди и потому не может видеть ее невинного лица.
– Хорошо. Ничего так ничего. А зачем ты взяла резиновые сапоги?
Как он разглядел?! Рентгеновское зрение?
– Какие резиновые сапоги?
– Луиза, я же знаю, что не ошибся в тебе. Что ты честная и разумная девушка. Скажи мне: куда ты собралась?
– Френсис, это пока тайна. Пожалуйста, не ходи со мной!
– Что ты нашла?
– Не скажу.
– Пойду поговорю с профессором Хаксли.
– Френк! – Она раньше не позволяла себе называть его так. Только слишком уж ситуация напоминает препирательства с одноклассником на школьном дворе. – Подожди пару часов. Я потом сама всем расскажу, если оно того стоит.
– Что ты нашла? – Похоже, он, невозмутимый и сильный, начинал терять терпение.
– Тоннель.
– Одна ты туда не пойдешь.
– Не губи мою карьеру!
– Я твою карьеру пальцем не трону. Но одну не пущу. Я все-таки за тебя отвечаю.
– Хорошо. Только остальным пока не говори, ладно?
Все-таки Френсис – это гораздо лучше, чем, скажем, Кристиан или Дороти.
– Уговорила.
– Нам туда. – Луиза свернула с тропинки, которая, возможно, некогда была полноценной дорогой, и повела его к своей сокровенной находке.
Что подумал Френсис по поводу такой резкой смены курса, осталось загадкой.
Увидев вход в тоннель, он присвистнул – точно так же, как Луиза за некоторое время до того.
– А у тебя то ли амулет на везение, то ли непостижимая интуиция…
Луиза усмехнулась:
– Нравится?
– Еще бы! Приключение… Похоже, тут даже веревка не понадобится – невысоко. Жди.
И он скользнул в арку с истинно кошачьей грацией. На фоне его Луиза почувствовала себя совсем неуклюжей. Потом вспомнила, что он однажды ночью сказал ей у костра, – и устыдилась своих мыслей.
– Луиза! Давай сперва рюкзак! – Голос Френсиса вывел ее из оцепенения. Она поспешила сделать, как он велит. – Молодец! А теперь сама.
– Высоко?
– Не бойся, я тебя поймаю. – Френсис засмеялся, и она поняла, что ему и вправду хорошо в этот момент.
Луиза сама удивилась тому, насколько удачно спустилась. Даже ничего себе не повредила. Френсис выполнил данное обещание: на несколько долгих и одновременно страшно коротких секунд она оказалась в его объятиях. Он держал ее чуть дольше, чем было необходимо, и от этого на щеках ее ярко вспыхнул румянец. Луиза порадовалась, что в полумраке цвет ее лица останется для него загадкой.
В тоннеле было холодно и сыро – достаточно неожиданная смена температурного режима сильно взбодрила Луизу. Снаружи стояла такая жара, что этот прохладный сумрак почти порадовал ее. Ее глаза никак не могли привыкнуть к темноте, и она часто моргала, чтобы ускорить процесс. Слышала, что помогает, но на самом деле – бесполезно…
Вскоре все-таки она стала различать стены и потолок. Они с Френсисом стояли в не очень высоком коридоре, около десяти футов в высоту и столько же в ширину. Луиза обернулась. В стене, ныне благополучно засыпанной землей, действительно был арочный вход. Пошарив по стенам лучом фонаря, она обнаружила древний барельеф, изображающий, наверное, какое-то церемониальное шествие.
– Какое чудо…
– Действительно чудо. – Френсис как раз закончил возиться с рюкзаком, поправляя лямки – делал их длиннее, под себя. – Что будем делать, госпожа археолог? – И он вскинул рюкзак на спину, не сомневаясь, что она предложит идти вперед.
– Думаю, надо запечатлеть великий момент, – пробормотала Луиза и вытащила из чехла, болтающегося на шее, фотоаппарат.
Барельеф хорошо сохранился: сырость не так страшна для камня, как палящее солнце и ветер. Луиза делала снимок за снимком, продвигаясь все дальше и дальше – чтобы заснять всю цепочку персонажей, высеченных в камне.
– Луиза, – негромко позвал Френсис. – Я, может быть, педант, но яркие вспышки света здесь… Они не могут быть вредны?
– Не думаю. По-моему, кладка вполне крепкая… – Луиза поморщилась. Опять эти правила безопасности…
– Ладно, тебе виднее, ты же специалист. Пойдем смотреть, что там дальше?
– Разумеется! – Луизе хотелось одновременно бежать вприпрыжку от полноты чувств и ступать осторожно и мягко, чтобы не потревожить это место. Она предпочла второе.
Коридор, как это ни парадоксально для древней архитектуры, не был прямым – он шел, скорее всего, по кругу вдоль верхушки холма. Луизе даже показалось, что они немного спускаются вниз, хотя как такое может быть…
– Посмотри!
Луиза не сразу поняла, на что показывает Френсис. А Френсис показывал на какие-то плиты под ногами и на потолок.
Плиты явно упали с потолка. А под ними… То есть над ними… была земля.
– Подземный ход, – прошептала Луиза.
– Именно! Господи, это же то, о чем я мечтал…
– Ты мечтал найти подземный ход? – уточнила Луиза.
– Да! С детства. Наверное, книжек начитался…
– Очень странно, тебе не кажется? Так отделывать подземный ход? Барельефы на стенах, все обложено камнем…
– Если это, скажем, подземный ход на случай необходимости побега или для скорейшего сообщения между двумя местами, то смысла отделывать его камнем мало… Но, может быть, у него какое-то другое назначение? Ритуальное, скажем…
– Ой. – Луиза поежилась, представив, что скоро они набредут на скелеты каких-нибудь несчастных, которых заставляли тут ритуально бродить… Она высказала эту мысль вслух.
– Ну у тебя и воображение!
– Ага, – довольно кивнула Луиза.
– Только вряд ли какой-нибудь скелет пролежит в целости и сохранности тысячу лет. Скорее всего, мы пройдем по тому, что от него осталось, и не узнаем об этом…
