Донна Клейтон - Лучшая подруга
– Я рассчитываю на вашу поддержку.
Рэйчел сказала:
– Я думаю, они вам обязательно расскажут.
Она почувствовала, что едва устояла на ногах, взглянув в темные глаза Слоана.
– Можем ли мы побеседовать минуту? – спросил он.
– Конечно. – Она поднялась за ним по лестнице.
Он, возможно, хотел обсудить поездку в больницу. Но именно теперь и следовало все объяснить ему. Рассказать о своем плане. Она понимала, что дальше тянуть невозможно.
Когда они пришли на кухню, Рэйчел спросила:
– Как миссис Лоуренс?
– Как я и думал, – сказал Слоан. – Ей просто необходимо было с кем-нибудь поговорить. Она страдает из-за развода. И по поводу отъезда сына. Страдает от одиночества. Я хочу попросить Диану побеседовать с ней. Миссис Лоуренс беспокоится о неоплаченных счетах. Как вы полагаете, ее страховки хватит на погашение долга?
– Я не знаю. Но обязательно позвоню в понедельник и выясню все, что касается ее вопроса.
Но как раз по поводу работы…
Слова застревали у нее в горле, и мысли путались. Ей было трудно собраться с силами.
– Я хотела сказать вам, – начала она, – что собираюсь просить об отставке.
– Но почему, Рэйчел? – Он покачал головой в полном недоумении. – Почему?
Слоан пристально смотрел на нее, ожидая ответа. Она чувствовала, что его взгляд причиняет ей боль, но не могла ничего изменить. Она должна была выдержать все.
– Потому что… – продолжала она и снова запнулась. Ей хватило времени, чтобы облизнуть пересохшие губы, она взяла себя в руки и постаралась сосредоточиться на главном. – Потому что есть нечто, касающееся прошлого, о чем вам не следовало бы знать. Я не все открыла вам. И знаю, о чем вам не следовало бы знать. Тогда наконец все прояснится. И я смогу.., уйти из вашей жизни. – Она поспешно добавила:
– Я говорю о наших отношениях. Но надеюсь, что смогу общаться с девочками.
Она безумно хотела избавить Слоана от неприятного ожидания.
– Когда я сказала, что не захотела остаться с Оливией в одной комнате, потому что была возмущена ее поступком.., это была только половина правды.
Не смей опускать глаза, приказала она себе, подними их. В последний раз в жизни ты должна пойти на жертву и смириться. Тебе необходимо признаться, открыть Слоану свою последнюю тайну.
Посмотрев прямо на него, Рэйчел сказала:
– Я ушла потому, что.., была ужасно влюблена в вас тогда. И ничего не могла с собой поделать. Но я никоим образом не хотела помешать Оливии. Она была моей лучшей подругой. И я понимала, что должна сделать это ради нее.
Теперь оставалось самое трудное.
– Однако потом я все же продолжала поддерживать с ней отношения. Я понимала, что моя любовь не угасла. И все годы… – Рэйчел закрыла глаза, чувствуя, что язык прилип к небу. Она может. Она обязана! Она заговорила вновь, но голос ее теперь звучал совсем тихо:
– Все годы я любила вас, все сильнее и сильнее. – И наконец она нашла в себе силы сделать последнее признание. – Я и сейчас люблю вас.
Туман застилал ей глаза.
– Поэтому я прошу об отставке, Я не могу больше работать с вами, Слоан.
Других объяснений не требовалось. Он был достаточно умен и тонок, чтобы понять значимость для нее ежедневных встреч с ним.
Слоан едва заметно улыбнулся. Она и предположить не могла, что он будет улыбаться. Неужели его не удивило ее признание? Она покраснела, ей было стыдно, тяжело. Она чувствовала непереносимую боль, словно в сердце ей вонзился нож.
– Я позвал вас сюда, – сказал Рэдклифф, чтобы поговорить обо всем, что я узнал от вас вчера в офисе. Вы дали мне совет простить и забыть все, что случилось.
Рэйчел почувствовала, что ей не хватает воздуха. И все же странно, почему он никак не реагирует на ее признание? Понял ли он то, о чем она говорила? И вообще, интересуют ли его ее чувства? Или его совершенно не заботит, что она любит его столько лет?
– И я подумал, что вы правы. – Он подошел совсем близко, так что она ощутила на лице его дыхание. – Не могу утверждать, что я простил Оливию. Но я уже не испытываю гнева оттого, что она лгала и манипулировала мною. Она подарила мне сокровище. Трех дочерей. Они моя единственная радость. И их рождение было самым счастливым моментом моей жизни.
Он приблизился вплотную к ней.
– Но это только одна сторона нашего разговора.
Его улыбка, растерянная и загадочная одновременно, тревожила Рэйчел. Она все больше и больше теряла контроль над собой.
– Я хотел поговорить с вами наедине, – продолжал Слоан, – и теперь наконец могу это сделать.
Теперь я знаю, каковы ваши чувства ко мне, – Он улыбнулся еще более странной, непостижимой улыбкой.
Рэйчел испытывала и страх, и жгучее желание.
– Но перед тем как я все скажу, – произнес он, – я хочу, чтобы вы знали, о чем я думал последние пару дней. Об Оливии. О ее болезни. И о вас. Обо всем, что вы для меня сделали.
Рэйчел и не думала, что услышит такое, но открытая улыбка подтверждала его слова.
– Вы сделали для меня больше, чем можно выразить словами. Для меня и моих дочерей. И не меньше, чем о них, вы заботились обо мне. Я люблю вас, Рэйчел. Люблю.
Действительно ли он произнес эти три слова?
Слоан обнял ее за талию и привлек к себе.
Рэйчел не сопротивлялась.
– В ту ночь, когда я поцеловал вас.., под Новый год…
– Девочки сделали для этого больше, чем вы можете себе представить, – Рэйчел наконец обрела дар речи, – но об этом они вам сами расскажут.
Он покачал головой.
– Они наверняка схитрили.
Она кивнула, улыбаясь.
– Именно так…
Слоан рассмеялся, звонко и громко.
– Тогда я поцеловал вас – и совершил самый потрясающий поступок в своей жизни. Я понял, насколько сильно хочу вас. И все, что вы рассказали об Оливии, только убедило меня в том, что я действительно больше не испытываю никакого чувства вины. – Он поднял глаза. – О, я по-прежнему буду сожалеть о ее смерти. Навсегда останется чувство, что можно было поступить иначе.
Но остатки любви исчезли. Я сделал все, что мог, чтобы спасти ее. И вы сами это подтвердили.
Он взял ее руки и прижал к своей шее. Она жаждала его прикосновения.
– Сейчас наше время, – прошептал Слоан. Время счастья и исполнения желаний. Время любви. Правда?
Она ответила прерывающимся от радости голосом:
– Я так долго мечтала об этом. Надеялась на это. Жаждала этого. Я так тебя люблю.
– И я люблю тебя.
Их губы встретились. Они любили друг друга. Ничто больше не могло разлучить их.
ЭПИЛОГ
Осень окрасила Филадельфию в яркие цвета. И Рэйчел выбрала именно такую гамму для своего свадебного наряда.
Стоя у порога зала бракосочетаний, Слоан прошептал ей:
