Люсьен Гольдберг - Девочки мадам Клео
Она скучала по нему. Больше всего ей не хватало его защиты и покровительства. Через некоторое время после того, как он погиб, в домик стали захаживать его приятели по игре в покер – они постукивали костяшками пальцев по сетчатой двери трейлера, желая войти внутрь.
Теперь, когда в доме не было мужчины, они вели себя иначе, чем прежде, – заигрывали с ней, приглашали на свидания, сходить в кино или в ресторан. Но она прекрасно понимала, что им на самом деле нужно – тискать ее груди, совать ей в рот язык, снимать одежду, лежать с ней на отцовской постели. Ну, к чему это приводит, она отлично знает!
Наведывавшиеся к ней мужчины, едва заслышав ее решительное «нет», начинали грубить. Особенно докучал Элрой Тилли. Все звали его Громила. Своими формами и габаритами он напоминал стоявший непосредственно за ее домиком алюминиевый трейлер, в котором он жил вместе с двумя своими, еще более крупными, чем он, братьями. Все знали, что братья Тилли наполовину дебилы, и потому сторонились их.
Каждый раз, когда он появлялся, она кричала ему через дверь, чтобы он убирался прочь. Однажды вечером, наблюдая, как он стоит в темноте и безостановочно скребется, она наконец не выдержала, подошла и с силой захлопнула внутреннюю дверь прямо перед его носом.
В субботу, когда вечер уже давно превратился в ночь, а он так и не появился, Сью-Би немножко успокоилась. Почувствовав облегчение от того, что Громила наконец-то одумался, она поправила подушку, устраиваясь поудобней, и зарылась в нее головой. Она сначала задремала, а потом заснула, и во сне ей почудилось, будто кто-то задирает ей ночнушку, пытаясь оголить ноги. Еще не вполне проснувшаяся, она протянула руку вниз и почувствовала щекотку.
Сью-Би рывком села на постели. В силуэте, маячившем на фоне окна, она узнала массивную фигуру Громилы. Сью-Би вырвалась из его рук, порвав ночную рубашку, и включила настольную лампу. Громила хрюкнул от удивления и прикрыл глаза волосатой рукой. Другой рукой он держался за свой гигантский член, торчавший из расстегнутой ширинки замызганных джинсов.
– Убирайся отсюда, Громила! – завопила она. – Свинух вонючий! Убирайся!
– Я хочу тебя трахнуть, – пробормотал он.
Сью-Би соскочила с постели и стала пятиться в угол, прежде чем поняла, что очутилась в западне. Она не могла пробежать мимо него или вокруг постели – в любом случае он успевал схватить ее. Внезапно ее взгляд упал на полку над постелью, на которой отец хранил военную коллекцию. Поверх лежавших в ряд запыленных касок и патронташей на подставке стояло мачете. Не долго думая, она схватила мачете, рванула его из подставки и наугад, не управляя собой, нанесла удар.
Громила не издал ни звука. Во всяком случае, в первое мгновение. Но когда в воздух брызнула жирная дуга крови, послышался самый громкий и безумно жалобный звук, какой она когда-либо слышала. То был пронзительный звериный вой, разрывающий ночь. Потом он припал лицом к постели, с минуту трясся в диком ознобе, потом затих – то ли потерял сознание, то ли умер – этого Сью-Би не знала.
Только перевернув его на спину, она узнала, что же она сделала. Пока он падал с постели на пол, она разглядела, что он все еще держится рукой за член. Точней, за часть его. Другая часть была попросту кровавым обрубком.
В шоке она перешагнула через Громилу, закрыла дверь спальни.
Звонок телефона прорезал туман, наполнивший ее мозги. Она двинулась к телефону, точно лунатик.
От резкого движения руки аппарат свалился со стойки, она подхватила его и промычала в трубку нечто нечленораздельное.
– Сью-Би, это ты? – Звонил доктор Вайсман.
Он так часто дышал, будто только что пробежал кросс.
– Извини, что разбудил. Одевайся. Заеду за тобой через пять минут.
– Да? – удивленно сказала она, мотая головой, чтобы прийти в себя.
– Я приеду на «скорой». Мы подберем тебя в конце аллеи. Договорились?
– В чем дело, доктор Вайсман? Что случилось?
– За городом на автостраде произошла большая авария. Полиция штата говорит, что автострада завалена телами.
– Какое несчастье! – воскликнула Сью-Би, к которой полностью вернулась способность адекватно воспринимать реальность.
– И не забудь надеть халат, пожалуйста, – предупредил он. – Мне нужно будет провести тебя через полицейский кордон.
Со времен Джонсона, когда президентский визит означал, что сотрудники секретной службы наводняют собой весь город, заступившим в ночную смену служащим далласской гостиницы «Фермонт» не приходилось наблюдать столь основательных мер безопасности. Конференция длилась всю неделю. Присутствовали руководители четырех компаний, являвшихся учредителями товарищества «Арамко», среди них был не только Генри Киссинджер, но и шейх Омар Захиди Заки, который путешествовал вместе со своей свитой, состоявшей из угрожающего вида вооруженных мужчин, с ног до головы облаченных в белое.
Встречей в президентском люксе мыслилось завершить эти переговоры к полудню. Было уже почти одиннадцать, а они все еще заседали. Выстроившиеся в длинный ряд напротив главного входа лимузины стояли наготове уже несколько часов, и водители начали скучать и раздражаться.
Дэнни Робак, шофер головной машины арабской делегации бросил последний окурок в решетку канализации, скомкал пустую пачку и брезгливо прошипел: «С-суки» – и тут все стеклянные двери центрального входа гостиницы разом распахнулись. Из холла гостиницы на улицу устремились люди. Дэнни заметил главного шейха, которого он возил, в окружении телохранителей, медленно двигающихся в его направлении. Он быстро обошел сбоку огромную машину и распахнул заднюю дверцу. Шейх и три его телохранителя сели в машину. Дэнни торопливо обежал ее и испытал чувство облегчения от того, что можно наконец тронуться в путь.
Он мастерски вывел большой сигарообразный лимузин на пустынную улицу и направил его туда, где можно было выбраться на автостраду. Три других лимузина, в которых ехали остальные члены делегации шейха, пристроились за ним.
Дэнни взглянул в зеркало заднего обзора, чтобы узнать, чем заняты его подопечные. Ему очень захотелось выкурить сигарету. Он рассчитывал на то, что они все-таки должны когда-нибудь воду отлить. Тогда он и купит пару пачек. А может, даже рюмочку пропустит.
Довольно скоро пассажиры Дэнни оправдали его ожидания. Как только огни передних фар ударили по дорожному знаку с надписью: «Вейлин. Остановка для отдыха», бесплотный голос с заднего сиденья велел ему сделать остановку.
Он оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, может ли он безопасно перейти в правый ряд. Решетка радиатора восемнадцатиколесного грузовика, кубарем катящегося на него, была последним, что он видел в жизни.