Сандра Браун - Роковой имидж
Интересно, что чувствовал Трент, дотрагиваясь до ее тела? Она попыталась это представить и улыбнулась, вспоминая все нежные слова, которые он шептал ей, пока они занимались любовью.
Трент тем временем заснул. Когда Рэна разбудила его и предложила вернуться в свою комнату, он ужасно расстроился.
— Но почему? — возмутился он. — Мне здесь так нравится! И здесь, и здесь тоже…
Пытаясь обрести чувство реальности, Рэна увернулась от его объятий.
— А вдруг вернется Руби и застанет нас вместе?
— Ну и что? Я уже большой мальчик.
— Да уж, это точно. — Она вздохнула и обняла его.
Трент застонал от новой волны возбуждения.
— Дорогая, это не самый лучший способ выпроводить меня. Или ты передумала? — Сказав это, Трент осторожно положил ее на кровать и наклонился за очередным поцелуем.
— Нет, не передумала. — Рэна шутливо оттолкнула его, и Тренту пришлось вскочить, чтобы не скатиться с дивана на пол.
— Как насчет того, чтобы быстренько вместе помыться под душем?
— Можно и небыстренько.
— Ты серьезно? — Его лицо просветлело.
— Да, только желательно в разных душевых кабинах.
— Ну вот… — Улыбка исчезла с его лица. — Ты пойдешь со мной утром на пляж?
— Нет, придется тебе бежать одному. У меня нет сил.
Трент снова улыбнулся.
— А я чувствую себя так, словно могу взобраться на Эверест, сразиться один на один со стадом диких слонов или усмирить дракона.
Перед уходом Трент запечатлел на губах Рэны долгий прощальный поцелуй.
Сейчас, выходя из душа, Рэна снова и снова прокручивала в памяти эту сцену. Она вспоминала каждый сладостный миг прошлой ночи, с того момента, как он впервые обнял ее, до его недавнего ухода. Она смаковала каждое нежное слово, каждое прикосновение.
Впервые Рэна испытывала такие сильные, всеобъемлющие чувства и теперь могла смело себе признаться — да, она действительно влюблена в Трента Гемблина.
Интересно посмотреть, какая она, эта новая, влюбленная Рэна. Она взглянула на свое отражение в запотевшем зеркале ванной комнаты. Сияющие изумрудные глаза, которые ей с таким трудом удавалось прятать от окружающих, так и искрились счастьем. Что подумает Трент, если она снимет очки? Покажутся ли ему эти глаза таинственными и прекрасными, как неоднократно отзывались о них во многих модных журналах?
Открыв шкафчик, Рэна достала коричневый карандаш для глаз, повертела его в руках, как бросивший курить запретную сигарету. Штрих здесь, мазок там, растушеванная линия под нижним веком. Стоит ли? Может, только чуть-чуть подкрасить глаза, чтобы подчеркнуть их миндалевидную форму? Кистью с румянами провести под скулами, покрыть губы блеском?
Рэна с тоской вспомнила о своих белых нарядах, оставленных в Нью-Йорке. Белый цвет в сочетании с оливковой кожей и волосами цвета красного дерева делал Рэну неотразимой. Дорогие пояса, кофты с соблазнительно глубоким вырезом, юбки из легкой летящей ткани, прекрасно скроенные брюки подчеркивали ее и без того безупречную фигуру.
Что скажет Трент, когда увидит Рэну такой, какой она была раньше?..
— Нет, этого не может быть. Ты не можешь полюбить меня, — шептала она ему в минуты отдыха.
— Но это так.
— Я знаю, с какими женщинами ты привык общаться. Боюсь, я им и в подметки не гожусь.
— Я встречался со многими красивыми женщинами, но за их красотой скрывается пустота. Наверное, именно потому, что ты на них не похожа, я люблю тебя так сильно. Ты — личность. У тебя есть душа. У тебя прекрасное тело, и оно творит со мной чудеса. Я влюбился в то, что находится внутри тебя. Ты не разукрашенная пустышка, а полноценная женщина.
Решительным движением Рэна положила карандаш обратно и захлопнула дверцу шкафчика. Закрыв лицо руками, она тяжело вздохнула. Что и говорить, женское тщеславие подталкивало ее к тому, чтобы стать прежней, стать красивой для своего избранника. Но будет ли он любить ее, если узнает, что все это время занимался любовью с той, которая когда-то была одной из разукрашенных пустышек?
Что касается их совместного будущего, то Рэна не строила воздушных замков. Будущего у них просто не было. В таких романах не предусмотрен счастливый конец. Совсем скоро Трент уедет на сборы, и они расстанутся навсегда. В короткий срок, отпущенный им для любви, они должны успеть насладиться этим прекрасным взаимным чувством.
К сожалению, Рэна всю жизнь страдала от недостатка душевного тепла и понимания со стороны близких. Ее мать не стремилась к душевной близости, а Мори, хоть и искренне любил ее, по неведомой причине не делился с ней своими переживаниями.
Каждый раз, когда Рэна вспоминала о его кончине, ей становилось невыносимо тяжело. Страшная опустошенность, которая воцарилась в ее душе после его смерти, до сих пор терзала ее. Неужели Мори действительно покончил с собой? Рэну мучило чувство вины, но любовь Трента постепенно затягивала и эту страшную рану.
Времени, отпущенного ей для любви, оставалось все меньше, и Рэна решила насладиться каждым мигом счастья, чтобы ни о чем не жалеть потом, когда все закончится. Она будет продолжать играть Эну Рэмси — ведь именно такая женщина нужна сейчас Тренту.
Рэна уже успела натянуть старенькие джинсы и застегивала свободную голубую рубашку, когда в дверь постучали.
— Открывай.
— Сейчас иду. Только не выламывай, пожалуйста, дверь.
Отворив, она поинтересовалась:
— Ты не собираешься починить замок до приезда Руби?
— А ты меня поцелуешь?
— Ты весь потный.
— Губы не потеют.
Рэна потянулась к Тренту и легонько чмокнула его.
— И это все? — с притворным возмущением спросил Трент. Рэна рассмеялась.
— Ты голоден?
— Мы завтракали в четыре утра. Как в таком случае назвать прием пищи в девять?
— Что скажешь насчет горячих бутербродов с сыром и ветчиной?
— Отличная мысль.
— Пока я приготовлю, ты иди прими душ. — И Рэна шутливо погрозила ему пальцем.
Через десять минут Трент зашел на кухню.
— Пахнет от тебя определенно лучше, — отметила Рэна, посмеиваясь. — Я приготовила тебе фруктовый салат и…
Трент не дал ей договорить, привлек к себе, обнял и жарко поцеловал.
— Ты такая вкусная… — Теплые губы уткнулись ей в шею. — Так и съел бы тебя всю, — пробубнил Трент.
Затем вновь последовал жаркий поцелуй.
— Твой бутерброд остынет, — пробормотала Рэна, когда им перестало хватать воздуха и они вынуждены были сделать перерыв.
— А мне, — сказал Трент и потерся о нее, — наоборот, становится жарко.
Рэна смущенно кашлянула и выпорхнула из его объятий.
