Уильям Локк - Сердце женщины
Можете вязать с утра до вечера, как Пенелопа, или же любоваться сиренами, с предосторожностями, которые принимал Улисс, или без них. Можете спросить себе поесть, что вам вздумается, от сухарика до обеда в десять блюд. Можете играть в домино по сантиму очко и в рулетку, где ставка не ниже сорока франков. Можете слушать музыку, можете танцевать или лечь спать, как вам угодно. Можете писать письма, посылать телеграммы и вносить деньги в сберегательную кассу.
Смотря по тому, где вы сидите: с одной или с другой стороны стеклянного экрана, — вы будете греться на солнышке, или дадите обвевать себя прохладному морскому ветру.
Здесь вы можете изучить моды всех европейских столиц, от Москвы до Дублина, и если вы женщина — носить самые пышные наряды, которыми соизволило одарить вас провидение. Наконец, если вы ищете места, где бы встретиться с человеком, видеть которого у вас нет ни малейшего желания, поезжайте в Остендэ — в курзале вы, наверное, столкнетесь с ним.
Именно так судила об Остендэ м-с Уинстэнлей. Она приехала туда с Софией и Ивэном Вильмингтонами. М-с Уинстэнлей всегда любила окружать себя молодежью, и это было очень естественно, так как молодежь может очень и очень пригодиться в чужом городе пожилой и не особенно здоровой даме. Брат и сестра Вильмингтоны очень ухаживали за ней, исполняли все ее поручения, что было очень мило и удобно, и настроение м-с Уинстенлей было самое приятное. Но в тот день, о котором идет речь, она, к большому своему изумлению и неудовольствию, увидала в шумной и людной зале ресторана пробиравшихся к ней между рядами занятых столиков каноника Чайзли и Ивонну.
— Боже мой, Эверард! — воскликнула она. — Как вы сюда попали? Я думала, вы едете в Швейцарию.
— Мы и едем. Мы только временно заехали сюда, — пояснил каноник. — Вы спрашиваете, как мы сюда попали. Сели в Дувре на пароход, а затем шли пешком.
— И уже успели заразиться здешним легкомыслием? — смеясь, вскричала София. — Надеюсь, вы здесь останетесь надолго?
— О, нет, ненадолго, — сказала Ивонна. — Это было бы вовсе не полезно для каноника: ему нужен воздух гор. Это он, чтобы сделать мне удовольствие, заехал сюда.
Говоря это, она ласково взглянула на мужа. Действительно, это была большая жертва с его стороны — притащиться ради нее на эту ярмарку тщеславия.
— Вы знаете, мы ехали через Кале, — продолжал объяснять каноник. — А дня два назад передумали — и решили сделать вам маленький сюрприз.
— Ну, разумеется, это сюрприз — и очаровательный — увидеться с милой Ивонной и с вами. Где же вы остановились?
— В «Океане». Приходите сегодня все к нам обедать туда.
— А вы потом придете сюда на бал? — спросила София. — Или, может быть, вы находите это неудобным?
— Здесь я ничего не нахожу неудобным, — весело ответил каноник.
Он говорил искренно, так как вообще был не сторонник полумер. Он решил, что Ивонне надо дать повеселиться, и не хотел ничем мешать ей. Она скучала, насколько такая натура, как Ивонна, способна была скучать, всю последнюю скучную зиму в Фульминстере, и теперь расцвела, как цветок на солнце среди беспечного веселья, окружавшего ее. Канонику доставляло эстетическое удовольствие любоваться ее счастьем. Притом же она умела так очаровательно благодарить. Со времени той злополучной его попытки около года назад внушить ей, какую ответственность налагает на нее ее положение, никогда она еще не ласкалась к нему так нежно, по собственной инициативе. И он позволял ей дарить свои улыбки кому угодно, нимало не ревнуя.
Ивонна страшно веселилась. Она танцевала и перебрасывалась шутками с молодыми людьми; болтала по-французски с своими соседями по табльдоту, радуясь, что может поговорить на родном языке; даже подходила иногда к игорному столу и ставила по два франка. А однажды под вечер пришла из игорной залы в холл, где сидел каноник с м-с Уинстэнлей, и высыпала перед ними на стол целую кучу серебра — сколько могло вместиться в ее маленьких ручках, сложенных горстью.
— Я думала, что вы принципиально не одобряете азартных игр, Эверард, — сказала м-с Уинстэнлей по уходе Ивонны.
— Я приношу в жертву свои принципы ради счастья моей жены, Эммелина, — был ответ, слегка иронический. — Да, жаль было бы испортить ей удовольствие. Она — такое дитя. — Хорошо бы, если бы и мы были немножко похожи на нее, — сказал каноник.
Ответ звучал нотацией, и м-с Уинстэнлей почувствовала это. У нее накопилось уже много обид против Ивонны. В душе она считала себя страдалицей и обиженной.
— Ты, кажется, тоже ведь не скучаешь здесь, Эверард, — говорила ему в тот же вечер Ивонна. Они сидели у входа, разглядывая нарядную публику. — А я так рада, что мы сейчас одни.
Обрадованный каноник улыбнулся ей и, развеселившись, отбросил всю свою чинность и начал шутить и смеяться, как все здесь. И Ивонна забыла свою обычную сдержанность с ним и беспечно болтала, что в голову придет, наклоняя свое лицо близко к его лицу, чтобы он мог расслышать ее слова сквозь гул тысячи голосов, непрерывное шарканье ног и гром оркестра в дальней галерее.
— Настоящее Revue des deux mondes[7], — шепнула она, быстро озираясь кругом блестящими глазами.
— Как так?
— Тут и бомонд и демимонд, — пояснила она и дотронулась пальцем до его колена. — Нет, ты посмотри на эту даму. Она воображает, что все мужчины без ума от нее. Что они могут найти в ней?
— Пудру, — пошутил каноник. — Посмотри, как она напудрена.
— Словно пудрилась муфтой, а не пуховкой, — съязвила Ивонна. И засмеялась, очень довольная, что съязвила.
Роскошно одетая женщина в огромной шляпе с перьями и платье с низким вырезом, с бриллиантовым ожерельем на шее, прошла мимо них.
— Боюсь, что ты права относительно двух миров, — сказал каноник.
— Не правда ли? Здесь множество этих дам. Я люблю смотреть на них: они всегда так красиво одеты. И у них всегда такой важный вид, что подтрунивать над ними ужасно приятно. А знаешь, я один раз была знакома с такой, она по доброй воле пошла на эту жизнь и чувствовала себя очень счастливой. Право! Не правда ли, как это странно?
— Милая Ивонна, — каноник был несколько шокирован. — Надеюсь, ты после этого не продолжала с ней знакомства?
— О нет, — поспешила успокоить его Ивонна. — Мне это было бы неудобно. Одинокая женщина не может быть слишком осторожной. Но я все-таки знала о ней кое-что через мою портниху — она тоже шила у нее.
Их точки зрения не вполне совпадали. Но возможность спора была предупреждена появлением Вильмингтонов, которые увлекли Ивонну в танцевальный зал. Каноник не счел удобным для себя пойти туда — всему ведь есть граница — и не без удовольствия вернулся в свой отель, чтобы закончить вечер чтением.
