Жаклин Бэрд - Страсть с повинной
Последующий разговор был не из приятных. Бенедикт стал настаивать, чтобы они этот день провели вместе.
— Я должна работать, я не могу ни с того ни с сего отказаться от своих обязанностей, да и люблю свою работу.
— Когда мы поженимся, тебе не нужно будет работать, — заметил он сухо. — Два дня не делают погоды, не так ли?
— Что значит «два дня»? Я должна предупредить в начале семестра! — воскликнула она с возмущением. Время бежало неумолимо, она уже все равно опаздывала, и вдруг он сдался.
— Хорошо, я отвезу тебя в школу, а Даниэль останется со мной. — И, обернувшись к мальчику, он спросил:
— Ну как, сынок, ты согласен? Покажи мне, что мы возьмем с собой в твой новый дом, и помоги собрать твои вещи.
— Мы будем жить с тобой, папа? Всегда? — воскликнул Даниэль с восторгом.
— Конечно, раз уж я тебя нашел, не отпущу тебя никогда, — заявил Бенедикт растроганно.
Ребекка взглянула на него в бессильной злобе: он не оставлял ей лазейки для отступления.
— И мама тоже? — спросил Даниэль, схватив Ребекку за руку, не уверенный в том, какие перемены произойдут в его жизни.
— Ну разумеется, и мама тоже, — улыбнулся Бенедикт, обнимая Ребекку за плечи, и она вся съежилась, когда он наклонился и демонстративно поцеловал ее в губы. — Мы с твоей мамой поженимся и будем жить одной счастливой семьей. — И он выжидающе заглянул ей в лицо:
— Не правда ли, Ребекка?
Она посмотрела на сына, и при виде его личика, сиявшего надеждой, сердце ее сжалось.
— Да, Даниэль, это правда.
Во время перерыва на ленч, стоя в кабинете директора школы рядом с Бенедиктом и Даниэлем, она стиснула зубы, чтобы не взорваться от возмущения.
Директор поздравил ее с предстоящим браком и с довольным видом сообщил, что с сегодняшнего дня она свободна. Оказывается, Бенедикт подарил школе новый микроавтобус и пожертвовал крупную сумму в школьный фонд. Все это было куда более ценным, чем ее услуги педагога.
— Я из-за тебя потеряла работу. Как ты посмел так поступить? — негодовала она, садясь рядом с ним в голубой «ягуар». На свои деньги он может купить все, включая ее саму…
— Это тебе же на пользу. Даниэль почти всю жизнь провел в садике. Он должен быть иногда со своей матерью, — ответил он язвительно.
Бенедикт знал, какой аргумент бьет безошибочно, и она тут же заняла оборонительную позицию:
— Я провожу с ним все свободное время, но мне нужно зарабатывать на жизнь, да и нравится преподавать.
Он бросил на нее взгляд искоса и снова переключил свое внимание на запруженную машинами лондонскую улицу.
— Я бы не рекомендовал тебе уделять так мало времени сыну, — произнес он спокойно. — Хотя ты заслуживаешь похвалы: он очень славный мальчик и прекрасно воспитан. Но теперь тебе не нужно работать. Позднее, когда Даниэль будет постарше, я не буду возражать, если ты захочешь работать. Ты интеллигентная женщина, и я понимаю твое желание продолжить карьеру, не такой я уж шовинист.
Его слова удивили Ребекку, а неожиданный комплимент заставил ее покраснеть.
— Папа повезет нас в магазин с настоящим рестораном, а потом я получу игрушку, — пропищал Даниэль на заднем сиденье. — За прошлый день рождения.
Ребекка обернулась назад, обрадованная тем, что их разговор прерван. Так недолго и совсем размякнуть.
— А чья это была идея?
— Не беспокойся, мама, ты тоже получишь новые платья. Папа сказал, когда мы были в твоей спальне, что нечего класть в чемодан.
— Я вижу, сегодня утром вы занимались очень интересным делом, — сказала она с ядовитой улыбкой, бросив холодный взгляд на Бенедикта. Минуту назад она испугалась, что смягчается. Но, должно быть, в ее голове уже выросли колючки…
— Успокойся, Ребекка, моя супруга должна соответствовать своему положению. Я заметил, когда был в твоей квартире, что у тебя очень мало личных вещей.
— Да как ты смеешь? — взорвалась она, впав в бешенство при мысли, что он шарил среди ее вещей.
— Ты ссоришься с папой? Ребекка прикусила губу:
— Нет, дорогой, мы просто беседуем. И она замолчала, потому что запас ее нервных сил был полностью истощен.
В ресторан при магазине они все-таки зашли. Там она заставила себя проглотить все, что он заказал, и даже пыталась улыбаться. Не хватило духу испортить Даниэлю этот день. Он был счастлив, не сводил с Бенедикта влюбленных глаз. Наконец они встали из-за стола. Даниэлю не терпелось попасть в отдел игрушек.
— Кого я вижу! Бенедикт! И где — в семейном шопинге! — Фиона Гривз вошла в ресторан со множеством свертков, как раз когда они собирались уходить.
— Ваше зрение вас не подвело, — ответил он с улыбкой. — А вы, я вижу, уже с покупками?
— Да, кое-что купила для вашей свадьбы, — самодовольно заявила Фиона.
Значит, она придет на свадьбу. Ребекка стиснула зубы, чтобы не сказать лишнего.
— Ребекка, ты помнишь Фиону? — Бенедикт изобразил приятную улыбку, и Ребекке захотелось ударить его.
— Конечно, но я не знала, что она работает у тебя, — ответила Ребекка, тоже слащаво улыбаясь. Из них вышла бы прекрасная пара, кисло подумала она. Элегантная рыжеволосая женщина и Бенедикт, в небрежно накинутом замшевом пиджаке, высокий, широкоплечий, темноволосый, мужественный.
— Разве я не говорил тебе, что Фиона — член правления нашей фирмы, уже несколько лет?
У Ребекки возникло ощущение, что ему было приятно сообщить ей эту новость. Она почувствовала себя такой маленькой и незначительной в своей скромной серой юбке. Она поискала глазами Даниэля, ведь только ради него она терпит все это. Но где же он?
— Даниэль! — закричала она взволнованно. На лице у Бенедикта проступило беспокойство.
— Подожди здесь, он не мог далеко уйти, — сказал он и пошел искать сына.
— Что ж, Ребекка, я должна вас поздравить. Наконец-то вы его приручили. Но не легко, мне кажется, быть миссис Максвелл. Бенедикту нужен сын. Как только мальчик подрастет и сможет обходиться без матери, вы станете вчерашним днем.
Ребекка с грустью заметила, что Фиона даже не злилась, ее голубые глаза смеялись.
— Пользуйтесь, пока можете, не упускайте своего. Я бы тоже так поступила, будь я на вашем месте, — добавила она.
Не успела Ребекка ответить, как вернулся Бенедикт с Даниэлем. Ребекка порывисто обняла малыша и, лишь когда Бенедикт дотронулся до ее плеча, подняла на него фиалковые глаза с еще не остывшим выражением тревоги.
— Не волнуйся, милая, как видишь, он жив-здоров, и я только теперь начинаю понимать, как тебе было трудно справляться одной. — Мягкая улыбка тронула его губы, и даже во взгляде появилась нежность. На мгновение между ними возникла невидимая связь. Но тут Фиона громко поздравила их еще раз и, надо отдать ей должное, тотчас ушла.
