Маргарита Южина - Хомут да любовь
Ксения очнулась, взглянула на сцену и увидела, как на нее в ожидании смотрят оба ведущих.
– Иди! – шептала Лина со своего кресла.
– Прямо туда? На сцену? – поглупела от неожиданности Ксения.
– Иди на сцену, ничего не бойся и темные очки не снимай, – уже спокойнее говорил Соболь. – Все хорошо.
Ксения поднялась. Очки и в самом деле мешали, и она с большим удовольствием от них избавилась бы, но Лина еще дома строго-настрого запретила их трогать.
– У тебя же синяки! Они даже через тональный крем просвечивают, – разъясняла ей тогда девушка суровую необходимость. – И потом, эти очки страшно модные, я тебе свои отдала.
Зато когда Ксения поднялась на сцену, она сказала очкам только «спасибо». Она никого не видела в зале и от этого смущалась гораздо меньше.
– Ваша картина «Рассвет Изабеллы» по общему голосованию заняла первое место, и мы от всей души поздравляем вас с этой замечательной победой! – с вымуштрованной радостной улыбкой сообщала девушка-ведущая, а Ксения все таращилась на нее и не могла поверить. Как это «первое место»? Это она здесь лучшая, что ли? И потом – какой «Рассвет Изабеллы»? Она же не писала никакой Изабеллы!
И тут на большом экране позади ведущих показали картину Ксении, увеличенную в несколько раз.
Ах так вот оно что-о-о! Оказывается, первое место занял портрет той пышной толстухи... кажется, Бэллочки!
– …Хорошо показано, что у женщины счастливая пора, наступает не только рассвет природы, но и ее женского счастья! – щебетала ведущая, не делая и малейших пауз. – И посмотрите, сколько «мотыльков» слетелось понюхать этот цветущий «бутон»!
Наверное, бутоном девушка называла саму мадам Бэллочку, потому что никаких других цветов на картине изображено не было.
– ...Что бы вы хотели сказать всем тем, кто за вас переживал? – вдруг ткнула девушка микрофон прямо в лицо Ксении.
– Кто переживает... – растеряно промямлила Ксения и вдруг звонко произнесла: – Мама! Я живу хорошо, у меня все нормально, за меня не переживай!
Домой они ехали все вместе, и Ксения просто не могла сохранять на лице серьезное выражение – рот так и разъезжался в счастливой улыбке. Она утопала в цветах, а к груди крепко прижимала плотный конверт с сертификатом на крупную сумму. – Да я и не поняла! – взволнованно отвечала Ксения. – Я чего-то растерялась, вышла – стою, как в тумане. Не слышу ничего, уши заложило, не вижу никого – очки ж темные на носу, а тут мне – «скажите, чтоб не беспокоились»! Ну я и...
Соболь и Лина тоже не закрывали ртов и не переставая вспоминали вечер.
– Нет, а как ты догадалась так про маму сказать, ну чтобы она не беспокоилась-то? – теребила подругу искренне радостная Лина. – Вообще-то все думали, что ты спонсоров станешь благодарить! Вон до тебя старичок выходил, еще один юный талант, так он вытащил списочек и все аккуратненько, по бумажечке, чтобы склероз не подвел!
– А между прочим, «спасибо» от тебя ожидала Бэллочка, жена Олега Игнатьевича, – разъяснял Соболь. – Это ж она тебя вытолкнула, картину выставила и заявку оформила. И даже название изменила – не просто рассвет, а «Рассвет Изабеллы»! То есть аккуратненько так себя протащила, чтоб подружки обзавидовались...
– Да ладно вам, – отмахнулась Ксения.
– Ты пока эти деньги не сильно раскидывай, – поучал Соболь, не отрываясь взглядом от дороги. – Сейчас ты становишься модной, значит, надо светиться, на тусовках появляться, и не просто так, а с деньгами! Я завтра уезжаю, а потом приеду, мы с тобой посветимся. Лина! Ты подбери нам места какие-нибудь особенно злачные, а то я и сам уже... уже месяц никуда не выхожу!
– С ума сойти! – лукаво сверкнула глазищами Лина. – Ну что ж, придется поработать! Да, Ксюша, а Эдвард прав, тебе сейчас и в самом деле домой пока не нужно.
Ксения примолкла. Вот сейчас самое время взять и сигануть к себе домой. Квартиру она себе купить не сможет, но если с кредитом... или еще можно машину, но тоже чтоб дома, потому что... потому что сил-то может не хватить на эту славную пару любоваться... И ведь хоть разбейся, а ничего не сделаешь. И самое обидное – они так друг другу подходят: худенькая, стройненькая Лина и накачанный красавец Соболь. Ксения даже в мыслях не могла себя представить рядом с ним – там вообще получается картина маслом!
– Не вздумай удрать домой с этими деньгами, – совершенно нахальным образом прочитал ее мысли Соболь. – А то небось уже представляешь, как на самолет билет покупаешь?
– На поезд, – поправила Ксения. – Так дешевле. И потом – самолеты, они ж падают все время. Вот я сама видела – почему-то, как они нормально летают, по телевизору не показывают, а как ни посмотришь катастрофу про самолет, так обязательно – упал или подбили.
– А ты катастрофы-то не смотри! – фыркнул Соболь. – Комедии смотреть надо!.. А что касается домой... у меня в кармане для тебя четыре визитки – к тебе уже очередь. Но... две можешь не выполнять совсем, на твое усмотрение, одну... в общем, это известный актер, можешь писать, тебе понравится. А вот последнюю ты должна написать в первую очередь, там товарищ из большой политики, и тебе сейчас его поддержка совсем не лишняя будет. Надо постараться.
Ксения готова была летать ласточкой по салону машины – надо же! У нее теперь солидные клиенты, все, как у людей. И вовсе она не приживалка какая, у нее вон тоже теперь деньги крупные имеются... И клиентура! И главное... она теперь запросто может на одной ноге с великими мира сего!.. Ну пусть пока не запросто, но через месяц... черт с ним, она даже согласна – через год, ничего, потерпит.
– Все. Приехали! – остановил машину Соболь. – Ксения, ты теперь давай домой и сразу спать, времени уже много. Меня не жди, ясно? А я сейчас Лину завезу и... Ксения, закрой рот. Ты всегда меня так слушаешь, будто я тебе Вишневского читаю. Все! Пока.
Вот идиотство! Умеет же этот Соболь вот так взять и все настроение под хвост... собаке! Или коту, кому там? Кому бы там ни было, настроение погибло, и из машины она вышла, будто сдутый шар, да еще так неудобно выходить, когда у тебя в руках охапка букетов... Соболь аккуратно развернул машину и дал по газам. И как будто и не было никакого вечера награждений, будто и не заняла она первого места... Ох, не умеют еще у нас ценить искусство.
Она плелась к себе на этаж и даже не улыбнулась охраннику, который шутя взял под козырек.
Дома хандра продолжалась.
– Бос, если б ты видел, как меня поздравляли! А Соболь... он даже не пригласил меня в ресторан отметить такое событие! Хотя для него это и вовсе никакое не событие, а так... Ну что ты молчишь, Бос? Ну хоть бы взвизгнул от радости! Мне же надо, чтоб кто-то за меня радовался! И домой не позвонишь, они там спят все давно, у нас же такая временная разница...
