Наталия Рощина - Линия судьбы
— Туда нельзя, — прошептал Гоша. Он решил, что не пустит в квартиру никого, кроме милиции и врачей. — Зевакам здесь нечего делать.
Его слова вызвали бурю возмущения, но, вероятно, вид у него был решительный. Никто не посмел даже попробовать сдвинуть его хоть на сантиметр. Гоша не видел лиц окруживших его и шумевших рядом людей. У него перед глазами стояла другая картина: Андрей Александрович медленно перегибается через перила… Ксения, Вера Васильевна…
В жизни Гоши не было подобного испытания. Все, что случалось раньше, казалось такой безделицей, мелочами, не заслуживающими внимания. Гоша повзрослел за несколько минут. Он понял, что в жизни происходят события, которые нужно просто пережить. Никому из смертных не дано до конца понять задумки высших сил, но если они посылают испытание, значит, в этом есть свой неотвратимый смысл. Нужно перешагнуть через кошмар. Чтобы идти дальше, нужно просто переступить — забыть прошлое. Гоша решил, что для него это единственный выход: забыть и начать все заново. Иначе он не сможет быть тем, кем обещал стать для Ксении. Он не имеет права обманывать ее. Она и без того получила за свою недолгую жизнь слишком много плохого. Он обещал отогреть ее. Теперь это будет сделать еще сложнее, но он не отступится. Время залечивает любые раны. Нужно только уметь ждать. Гоша прогнал из своего сознания страх, смирившись с неизбежным. Он надеялся, что в награду за перенесенные потрясения разум поможет ему найти верное решение, выбрать свой путь. Они пойдут по нему вместе с Ксенией.
Гоша проглотил мешающий дышать комок — волнение все еще сказывалось. А он обязан быть рассудительным и бесстрашным. С этого момента он должен взять на себя ответственность за судьбу трех женщин: его матери, Ксении, Веры Васильевны. Соизмерима ли эта ноша с его силами, покажет время. А пока Гоша почувствовал облегчение, услышав нарастающий шум — по лестнице поднимались люди. Увидев белые халаты, он посторонился, но сам в квартиру заходить не стал. Он знал, что его все равно позовут, и оттягивал неприятный, но неизбежный момент.
Шум в подъезде нарастал, а ему так хотелось, чтобы все замолчали. Неужели они не понимают, что мешают? Кто-то тронул его за плечо — молодой санитар внимательно смотрел на него:
— Вы сделали вызов?
— Да, — Гоша почувствовал, что сейчас он должен будет войти.
— Давайте войдем в комнату, — посторонившись, санитар жестом подтвердил свою просьбу.
— Да, да, конечно.
Гоша вошел в коридор, сразу ощутив запах нашатырного спирта, лекарств. Вслед за ним зашли два сотрудника милиции.
— Кто здесь Виноградов? — спросил один из них.
— Я, — Гоша понял, что пришло время отвечать на вопросы, ответы на которые будет найти не так-то и просто. — Я Виноградов.
— Мы должны задать вам несколько вопросов.
— Я готов, — увидев, что Ксения пришла в себя и сейчас ей оказывают помощь, Гоша воодушевился. Потом он перевел взгляд на Веру Васильевну. В этот момент ее укладывали на носилки. — Я могу на минутку подойти к девушке?
— Нет, сначала ответьте на вопросы, — настойчиво повторил один из сотрудников милиции.
Гоша кивнул и последовал за ним на кухню. Он шел, как в бреду, едва ли отдавая себе отчет в том, что все происходящее ему не снится. Это было так не похоже на реальность. Нужно было пережить все, что казалось дурным сном. И самое плохое имеет свойство когда-нибудь заканчиваться. Почему-то именно это было для Гоши главным и придавало ему силы.
Несколько дней каждую ночь ей снилась квартира, залитая кровью. Алая, вязкая волна поднималась и настигала ее. От нее никак не получалось укрыться — стены, двери не спасали. Ксения захлебывалась, пытаясь плыть куда-то. Она то поднималась над алой поверхностью, то снова погружалась, барахтаясь из последних сил. Соленый привкус, сладкий, приторный запах крови убийственно действовал на Ксению, но освободиться от всепоглощающей, мощной, сметающей все на своем пути пучины не было возможности. В конце концов, обессилев, со сбившимся дыханием она каждый раз оказывалась на балконе, и в этот момент волна отступала. Вытирая кровавые потоки с лица, Ксения с облегчением вздыхала, но в этот момент перила, на которые она опиралась, с хрустом отламывались. Удержать равновесие было невозможно, Ксения с криком падала в бездну и в ужасе просыпалась. Все тело болело, голова раскалывалась. Тяжело было открывать глаза, потому что свет вызывал неприятную резь, от которой непроизвольно бежали слезы.
К моменту пробуждения соседка по палате обычно успевала вызвать медсестру. Со спокойным выражением лица и мягкой улыбкой та быстро делала ей очередной укол. Что-то тихо говорила и удалялась, заметив первые признаки сонливости на обретающем спокойное выражение лице Ксении. Лекарство действовало практически мгновенно, погружая ее в глубокий сон, лишенный кошмаров. Это была спасительная тьма, которая давала возможность забыться, набраться сил. Сил… Правда, пока Ксения не видела им достойного применения. К чему ей снова подниматься на ноги? Так страшно возвращаться туда, где все безвозвратно изменилось. И смириться с этим было немыслимо. Неужели возможно пережить этот кошмар и снова обрести желание идти дальше? Ксения боялась смотреть в будущее. Оно казалось ей лишенным радости, смысла. Этот страшный августовский день перечеркнул все что было и будет. Неужели она, Ксения Широкова, появилась на этот свет ради того, чтобы в двадцать лет потерять смысл жизни? Где, в чем искать его теперь? Она постоянно задавалась этим вопросом до случившегося, а теперь он и вовсе заводил ее в тупик.
Одно было очевидно — Ксения панически боялась возвращаться в опустевшую квартиру. Она старалась даже не думать об этом. Следуя рекомендациям невропатолога, она пыталась проиграть ситуацию мысленно: вот она поднимается на нужный этаж, вот вставляет ключ в замок и… Дальше этого не шло, потому что Ксения начинала задыхаться от бешеного биения сердца. Оно словно повисло на тоненькой нити и, быстро раскачиваясь, было готово вот-вот сорваться, навсегда решив для своей хозяйки проблему смысла жизни. Все заканчивалось слезами, возрастающим страхом. Ксения стыдилась этого ощущения. Ей теперь нельзя быть слабой. Она перешагнула через такое, после чего многие бы сломались, но только не она. Она должна быть сильной, чтобы достойно пережить весь этот кошмар. Однако в следующий момент Ксению настигал поток совершенно противоположных мыслей: она чувствовала, что лучше оставаться розвальней, требующей постоянного внимания и заботы. Это поможет понять, кто из настоящих друзей останется рядом. Круг общения Ксении никогда не был широк, а вообще-то ее интересовал только один человек, его реакция на происходящее. Пока он оправдывал ожидания, но чем преданнее он себя вел, тем большее раздражение вызывал у Ксении. В этом не было никакой логики, но ощущение, слишком сильное и реальное, постепенно накрывало Ксению, как та кровавая волна из ночных кошмаров.
