За решеткой (ЛП) - Джеймс Никки

— Ладно. Я клюну на наживку. Почему у меня складывается ощущение, что вы с Джаленом не ладите?

Бишоп кивнул, будто знал, что я спрошу об этом. Он окинул взглядом свою камеру и почесал подбородок. Сегодня он был гладко выбрит, так что я предположил, что в последние два дня их водили к барберу.

— Джален свидетельствовал против меня в суде. Они вызвали его по повестке и заставили дать показания, хоть он и был несовершеннолетним. Джален не знал всей истории и исказил реальность в то, что считал правдой. Он злился и не знал, как рьяно они на меня накинутся. Потом он пытался все исправить, когда меня только посадили сюда, но я не мог на него смотреть. Я отказывался видеться с ним, пока он не перестал приходить.

Я выслушал это и попытался переварить. Родной брат Бишопа свидетельствовал против него. Он частично ответственен за смертный приговор Бишопа? Как? Почему? Где во всем этом правда?

— Валяй. Спрашивай. Это съедало тебя изнутри с тех пор, как ты впервые стал расспрашивать меня.

Наши глаза встретились. Он не источал злости или обвинения, даже когда увидел мои сомнения на поверхности. Он ждал, оставаясь неизменно терпеливым.

— Что случилось в тот день? Я прочел так много статей, но не могу понять правду. Почему ты здесь, если ты их не убивал? Где виновник?

Бишоп продолжал изучать меня, черты его лица оставались неизменными.

— Могу я тебе доверять, босс?

Я вздрогнул.

— Конечно.

— Есть детали, которыми я не делился ни с кем. Ни с моим адвокатом, ни с моей бабулей. Я не хочу, чтобы об этом знал кто попало. Это может быть опасно для меня. Хотя у меня складывается ощущение, что ты можешь понять лучше, чем остальные.

— Ты можешь мне довериться.

Он провел большой ладонью по губам и прошелся в сторону от двери, будто собирался с мыслями. Вернувшись к окну, он прислонился лбом к стеклу и заговорил так тихо, что его голос едва доносился до меня.

— Мы с Аянной вместе учились в старших классах. Я познакомился с ней в девятом классе. Она была очень красивой, и многие мальчики хотели с ней встречаться, но она была застенчивой и отказывала им, когда они предлагали. Мы с ней привязались друг к другу, стали хорошими друзьями. В отличие от остальных парней я никогда не звал ее на свидание, но оказалось, что именно от меня она хотела такого приглашения. Она сказала мне об этом после того, как мы продружили почти год. Ну, мы так и поступили. Мы начали встречаться. Я никогда прежде не был в отношениях, и она мне вполне нравилась, но я быстро понял, что предпочитаю общаться и проводить время вместе. Когда она хотела поцелуев, прикосновений и всего остального между парочками, для меня это было неловко. Все равно что писать левой рукой, когда ты правша, или наоборот. Как бы я ни старался, я не мог сделать так, чтобы это казалось правильным. Я не мог наладить эти отношения.

Мое сердце грохотало, когда подтекст истории Бишопа стал очевидным. Я не ошибся. Если он говорил правду, Бишоп был геем.

— Я смущался, будучи уверенным, что я единственный пятнадцатилетний пацан, которому не нравится встречаться. Мне потребовалось немало времени, чтобы набраться храбрости и поделиться этим с ней. Поначалу она злилась. Думала, будто это означает, что она мне не нравится, но это вовсе не так. Она мне очень нравилась. Мы пошли каждый своей дорогой. Какое-то время не общались. Затем однажды холодной январской ночью Аянна пришла ко мне домой. Она плакала и выглядела не очень. Ее одежда пребывала в беспорядке. Помятая. Порванная. Ее красивый макияж стекал по щекам со слезами, на лице и руках были синяки.

— Я не хотел, чтобы бабуля увидела ее и начала задавать вопросы, так что отвел ее в свою комнату. Попытался успокоить, потому что она была в истерике. Короче говоря, парень из школы принудил ее. Он был старше. Из выпускного класса, как она сказала. Я так понимаю, они начали встречаться недавно, и он захотел большего, чем она готова была дать. Он устал ждать и просто взял это. Изнасиловал ее. Избил. Угрожал ей, если она кому-то расскажет о случившемся.

— Иисусе.

Бишоп, потерявшийся в своем прошлом, вновь сосредоточился на моем лице, сжимая челюсти.

— Да. Я даже не могу описать степень злости, которую испытал в тот день. Она была такой маленькой и дрожала в моих руках, пока я обнимал ее.

— Она сказала тебе, кто это сделал?

— Долго не говорила. Она провела ночь в моей комнате, прижималась ко мне и не отпускала всю ночь. У меня была куча проблем на следующий день, когда мой дедушка узнал об этом. Аянна пошла домой и соврала родителям насчет синяков и того, где она была в ту ночь, но тогда начались слухи. Джален знал, что она провела ночь со мной, и поскольку никто не видел, в каком состоянии она пришла в мою комнату, но он слышал, как она плакала и все такое, многие люди посчитали, что это я сделал с ней. Я навредил ей и оставил все эти отметины.

— Она же их поправила, так?

Бишоп пожал плечами, и тут взбурлила уже моя злость.

— Хочешь сказать, она позволила всем верить, будто это ты навредил ей?

— Она боялась парня, который это сделал. Мы оба знали правду, так что в то время я не переживал из-за этого. Посчитал, что дети такие дети, и со временем все уйдет. Они увидят, что мы дружим, и слухи улягутся.

— Но этого не случилось.

Бишоп не подтвердил и не опроверг мои слова, но ему и не надо было.

— Через пару месяцев она узнала, что беременна. И снова она заявилась ко мне домой в слезах, не зная, что делать. Боясь. Я так злился из-за того, что она не говорила мне, кто это сделал. Мы спорили, я начал орать. Бабули и дедули тогда не было дома, но Джален был там. Он пересказал в суде, что я говорил «Кто он? Когда я узнаю, я убью его, бл*ть». И еще «Держись от него подальше, поняла?»

— Черт.

— Ага. Это не пошло мне на пользу. Как и то, что она громко плакала и возражала, а Джален слышал это все, не зная, что происходит на самом деле. Спустя месяц она сказала мне, кто ответственен. После этого ее настороженность обрела смысл. Исайя Гордон был сыном местного техасского рейнджера. Его папа был капитаном и обладал немалой властью в обществе, не говоря уж об его связях по всему штату. Аянна знала, что если заговорит об этом, ей ни за что не поверят. Правоохранители склонны защищать своих, а рейнджер Гордон был выдающимся гражданином, участвующим во всяких местных благотворительных проектах. Его жена заседала в совете, а сын должен был пойти по его стопам.

— Мудак.

— Так что Аянна молчала. Умоляла меня тоже молчать. Люди долгое время думали, что ребенок от меня, потому что мы всегда были вместе. Это меня беспокоило, и я настаивал, чтобы она опровергла этот слух. Она сделала это, но имя Исайи опять не всплывало. Он об этом побеспокоился. И ударил ее несколько раз, чтобы она точно никому не сказала.

Моя голова шла кругом от этой новой информации. Они были детьми. Пятнадцать лет. Я не мог осмыслить те секреты, которые они держали в себе от страха. Этот засранец Исайя тоже знал, как манипулировать ее юным умом. Будь я на месте Бишопа, мне сложно было бы не среагировать, не предпринять что-то и не восстановить справедливость для нее. И все же я понимал, почему он этого не сделал.

— Тебе лучше сделать пересчет, босс. Мы уже давненько болтаем.

Я глянул на часы и не поверил времени.

— Черт, да, надо, — я встретился взглядом с Бишопом и не знал, что сказать.

— Иди. Я никуда не денусь.

Мне не хотелось уходить, я прижал ладонь к окну и задержался. Бишоп положил руку поверх моей. Это становилось нашей фишкой. Способом связаться, не прикасаясь.

— Я вернусь.

Груз тяжелой информации давил на мои плечи, пока я проверял каждую камеру. Хуан не спал и бормотал про себя, свернувшись калачиком на кровати, лицом к стене. Он не заметил, как я заглянул в его окно. Все остальные спали. Я передал отчет по рации и сбежал вниз по лестнице, чтобы встретиться с Дерриком.

— Ночи — отстой, — объявил он, увидев меня.