Не сахарные (СИ) - Роуз Аделина

— Конечно же, не делала. А ты сделала?

— Ага, — кивает она головой и протягивает мне тетрадь. — Чтобы ты без меня делала.

— Ты моя спасительница, — говорю и начинаю переписывать домашнее задание. — Но на крайний случай у меня есть Пантелеев, — смеюсь я.

— Очень смешно, — толкает она меня.

***

Опасно близко.

На последнем уроке нас с Журавлевым Зоя Максимовна отпросила. Мы должны докрасить плакат ко «Дню учителя», который уже завтра! Расположились в ее кабинете на самой последней парте. Преподавательница ушла куда-то, и мы остались вдвоем. Тишина меня нисколько не напрягала. Но с Журавлевым сидеть в тишине это как плохой знак. Он же постоянно болтает!

— Ты сегодня на удивление молчишь, — констатирую факт я. — Даже странно. Что-то случилось?

— Тебе показалось, — я замечаю, как он начинает выводить фломастером надпись. Приглядываюсь к его выступающим костяшкам на руке, и задумываясь о том, что его руки очень симпатичные. А после о том, что у него очень хорошо получается рисовать. Наверное, я даже отвлекаюсь и не слышу, что он мне говорит дальше.

— Ау! — смотря в мою сторону, произносит Руслан. — Чего зависла? — я перевожу взгляд с его руки на лицо.

— Ничего, — отрицательно мотаю головой.

— Ладно, — я продолжаю рисовать и чувствую еще несколько секунд его взгляд на мне, а потом он тоже продолжает рисовать. — Хотел узнать, как ты познакомилась с Пушкарем. Если не секрет. Хотя меня все же удивляет тот факт, что вы знакомы.

— Моя подруга с ним познакомилась.

— Та, что с розовыми волосами?

— Мы сейчас не подруги. Но да, она нас познакомила.

— Значит, она имеет влияние на него? — спокойно спрашивает он, продолжая рисовать. Но меня тут же начинает смущать вопрос, и я перевожу на него взгляд.

— О чем ты? — спрашиваю я, и он смотрит на меня, крутя фломастер в руке.

— Мой друг учится с ними. И недавно у него появились проблемы с Антоном. А вчера Денис мне рассказал, как в один день, откуда-то в школе появилась у них твоя подруга и пригласила к ним на посиделки в выходные.

— Злата? — удивленно переспрашиваю я. — Ты, что-то путаешь.

Злата была в их школе? Зачем это еще? А потом предполагаю, что это могло, как то быть связано с переводом.

— Он в субботу к ним ходил.

— Денис остался жив? — переспрашиваю я, и Руслан широко улыбается.

— Представь себе. Они там все выяснили, и он сделал вывод, что Злата его уговорила.

Наверное, Руслан прав! Она точно имеет на него влияние! Только вот непонятно какое. Так управлять человеком просто невозможно! Тем более зная характер Пушкаря. Он же просто неуправляемый.

— Значит, ты все знаешь об этом, — следом говорит он. — Не подскажешь, что за магию она использует? Тоже хочу научиться!

— Это подвластно лишь ей, — улыбаюсь я. — Но если мне кто расскажет, я бы с удовольствием послушала. Так значит, твой друг нашел с ним общий язык?

— Да, вроде того. Но я не знаю можно ли им доверять. Сначала унижали его, а теперь в друзья записались. Не находишь это странным?

— Нахожу, — соглашаюсь с ним. И даже пробегает мысль, и том, что у них может быть припрятан какой-то коварный план. Кто знает.

— Вот и я об этом, — спокойно говорит он, и мы продолжаем рисовать.

Хотела бы я выяснить, что у них там происходит, но теперь Злата меня ближе, чем на метр не подпустит. Хотела бы я вернуться на пару дней назад и сказать совсем другие слова. Уверена, сейчас было бы все совсем по другому.

Оставшееся время мы молчим, разрисовывая плакат. Нам приходится задержаться на перемену и на несколько минут от следующего урока.

— Наконец-то! — счастливо произношу я. — Я думала, мы его уже никогда не дорисуем.

— Да! По-моему, классно получилось!

— Особенно моя сторона, — смеюсь я и замечаю на себе прикованный взгляд Журавлева. Конечно у меня глобус, цветы, а у него обычная надпись и книжка со стихом. Да такое любой нарисует.

— Что значит твоя сторона? — приподнимает Руслан брови вверх.

— Из нас двоих художник тут только я, значит моя лучше! Просто признай это! — широко улыбаюсь я.

— Чего я должен это признавать, если все не так? — еще и спорить со мной хочет. Это же бессмысленно! — Хочешь забрать мою популярность? — усмехается следом он.

— Потому что девочкам нужно уступать.

— Еще чего, — говорит он и поднимает плакат с парты. — Можно разделить его на две части, как мы и хотели, — и сейчас я уже не понимаю, он шутит или нет. Что значит разрезать? Мы так старались. Я так старалась! А он испортить хочет!

— С ума сошел что ли? — произношу я и пытаюсь выхватить плакат из его рук, но он поднимает его выше. Я снова тянусь за ним. — Отдай его мне! Живо!

— И почему же? — улыбается Журавлев. — Ты же сказала, он тебе не нравится? — гипнотизирует он меня своим взглядом. Я замечаю, что мы стали стоять слишком близко. Я бы даже сказала: опасно близко. Что я даже чувствую его дыхание рядом с собой.

— Тебе показалось.

— Уверена? — практически в губы шепчет он.

— На все сто процентов.

— Хорошо, — произносит он и опускает плакат. Я выхватываю нашу работу из его рук и отхожу на безопасное расстояние.

***

— Я тебя устала ждать, — жалуется мне Таська, когда мы с Русланом выходит из кабинета. Я держу в руке плакат, и слегка разворачивая его, показывая подруге. — Ого, как классно! Мне нравится! Так что мы идем домой?

Я перевожу взгляд на Журавлева. Снова начнутся нотации, что я ничего не хочу делать. Ладно, Таська переживет пару минут.

— Только нужно повесить, — произношу я подруге. — Мы быстро.

Доходим до главного входа в школу и принимаемся вешать с Журавлевым плакат.

— Мог бы и сам повесить, — говорю ему. — Ты видел, как Таська устала нас ждать! — давлю на жалость.

— Если хочешь идти, то иди, — спокойно начинает он говорить, пока я, придерживая плакат на стене, а он, отматывая скотч. — Я один справлюсь. Да и к тому же не хочется, чтобы твоя подруга снова про меня стишки сочиняла.

Его слова вызывает у меня улыбку, и замечаю его крайне серьезное лицо. Он что, правда, обиделся на этот безобидный стишок? Кто вообще на такое обижается? Уверена, даже Антонов бы не стал.

— Это манипуляция или ты давишь на жалость? — смеюсь я. — Да и Таську не чего бояться, она хорошая девчонка!

На его лице проявляется, легкая улыбка. Врет же! Видно!

— Хорошо, просто хочу, чтобы ты помогла мне, — честно произносит он. — Рисовали вдовеем, и вешать должны вместе.

— Зато честно.

— Я же честный, — напоминает Руслан.

— И наглый! — дополняю я.

Руслан уходит в противоположную сторону от нас, и мы с Таськой идем на остановку вдвоем. Я разматываю свои наушники, а потом начинаю копаться в телефоне, выбирая подходящую песню на ближайшую дорогу, пока подруга на заднем фоне мне рассказывает о Матвее.

— В общем, с ним одна беда! — договаривает она. — С братьями так сложно.

— И не говори! — соглашаюсь я с Таськой. — Макар в тысячу раз хуже. Только он мне еще и родной, — смеюсь я.

— Это точно. Смотри, это Антонов стоит? — кивает она в сторону подальше от нас. — Чего он здесь делает?

После всей ситуации с Зоей Максимовной Антонов в моих глазах очень сильно упал. Совсем не хочется с ним разговаривать. Это же надо быть таким глупым. Жалко, что Таська этого не понимает.

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Сходи, узнай.

— Думаешь надо подойти? — волнительно начинает спрашивать она. — А что спросить? Глупо, наверное, просто так подходить.

— Ну, вот и узнай, что он здесь делает.

— А я хорошо выгляжу? У тебя нет зеркальца? — начинает он поправлять волосы.

— Успокойся. И как ты с ним по шесть часов каждый день находишься в одном кабинете? — спрашиваю я, а сама думаю, может, я просто не замечаю, как Таська волнительно всегда находится рядом с ним.

— Я никогда не общалась с ним вне школы, — признается она.

— Ну вот! Будет твой первый опыт! Иди уже! — Таська кивает мне и подходит к Антонову. А я включаю в наушниках музыку. Кажется это единственное спасение для меня сейчас. Достаю из кармана жвачку со смородиной. Насыщенный кисло-сладкий вкус переносит меня в лето.