Год, когда я стала Изабеллой Андерс (ЛП) - Соренсен Джессика

— Ты все та же, — замечает он, и я чувствую на себе его взгляд.

— Я немного другая, — отвечаю я, не глядя на него. — Но да, я тоже в некотором роде все та же.

— Это не так уж плохо, Иза. — Его пальцы касаются моего поврежденного колена.

Я вздрагиваю на сиденье, когда от его прикосновения по моему телу пробегает дрожь и сердце стучит, как сумасшедшее. Что это за дикая, дикая, безумная страна?

— Я знаю, что это не так уж плохо. Я знаю, что я странная. Хотела бы я знать, почему. — Прерывистое дыхание срывается с моих губ, когда я смотрю на руку Кая на моей ноге, а затем на него.

Он быстро убирает руку и кладет ее на руль.

— Что, почему?

— Почему я такая, какая есть. Я никогда ни с кем не ладила, особенно со своей семьей. А потом я узнала, что Линн не моя мама, и я вроде как, не знаю, почувствовала облегчение, что, вероятно, делает меня плохим человеком, но именно так я себя и чувствую.

— Это вовсе не делает тебя плохим человеком. Я слышал кое-какие истории Ханны о том, что она с тобой делала. Ты должна ненавидеть ее.

— Она рассказывала всем, что делала со мной? — Тошнота накатывает, когда я думаю обо всех компрометирующих фотографиях, которые она сделала в самые неловкие, дурацкие моменты. Что, если она всем их показала?

Он смотрит на меня с сочувствием.

— Мне очень жаль. Я думал, ты знаешь.

— Нет, но я не удивлена. — Я ковыряю черный лак на ногтях. — Иногда мне кажется, что Ханна всегда знала, что у нас разные мамы, и поэтому плохо ко мне относится.

— Ханна плохо с тобой обращается, потому что она избалованная принцесса. — Кай понижает передачу. — Она всегда получала все, что хотела с тех пор, как мы были детьми.

— Я знаю… И я не понимаю, почему она вообще нравится людям.

— Потому что они ее боятся. Они скорее станут ее друзьями, чем врагами.

— Значит, тогда ты ее боялся? — спрашиваю я. — Потому что раньше она тебе нравилась.

— Она мне никогда не нравилась. — Он скрипит зубами. — Я же сказал, что просто приударил за ней, потому что знал, что Кайлер к ней неравнодушен, и это его разозлит. Больше в этом ничего не было.

— Если Кайлер был к ней неравнодушен, то почему он больше с ней не встречается? — Я стараюсь, чтобы в моем голосе не звучала горечь, но эпически проваливаюсь.

— Она ему нравилась, когда он был помладше, но он вырос, — объясняет он, сворачивая направо на боковую дорогу, вьющуюся между холмистыми предгорьями. — Это, наверное, единственная умная вещь, которую он когда-либо сделал в своей жизни. Вся эта история со свиданиями в начале лета в значительной степени произошла только потому, что Ханна чертовски настойчива, когда чего-то хочет.

— Полностью согласна. — Я сдерживаю улыбку, но это трудно, когда я только что узнала, что Кайлер никогда не хотел встречаться с Ханной. Наверное, он был милым.

— Значит, ты все еще одержима им, да? — Кай спрашивает, выбивая меня из транса.

— Что… нет… я не… — Мои щеки вспыхивают огнем, но, к счастью, достаточно темно, чтобы Кай не мог увидеть моего унижения.

— Расслабься, Иза, — он похлопывает меня по неповрежденному колену, совсем как приятель. — На самом деле это не такой уж большой секрет.

Я хмурюсь.

— Но это звучит жалко. Одержима каким-то парнем в течение многих лет, с которым у меня нет ни малейшего шанса когда-либо встречаться.

— Почему у тебя нет шанса? — Спрашивает он, искренне озадаченный.

— Хм, потому что я — это я.

— Разве? Ведь он пригласил тебя на свой футбольный матч, не так ли?

— Думаю, так оно и было. — Я прокручиваю в голове двухсекундный разговор с Кайлером на кухне, пытаясь вспомнить, посылал ли он мне романтичные флюиды, когда спрашивал. Но у меня есть ничтожный опыт работы в отделе бойфрендов. — Ты думаешь, он приглашал меня на свидание?

— Возможно. — В его голосе слышится раздражение. — Он достаточно стеснительный, чтобы это сделать.

— С чего бы ему приглашать меня на свидание? — Обиженно спрашиваю я.

— Потому что он тебя не знает, а это значит, что он пригласил тебя на свидание только потому, что считает, что ты теперь горячая штучка.

— Это довольно грубо. Может быть, он знает меня и любит.

— Откуда он может тебя знать? — спрашивает Кай, щелкая поворотником. — Вы двое никогда не разговаривали.

— Мы тусовались пару раз, когда я учила его, как улучшить свои броски со штрафного, и он обычно останавливал Ханну, чтобы она не приставала ко мне, — говорю я Каю. — Был один случай, когда он даже своим друзьям запретил приставать ко мне. Пара его приятелей-футболистов загнали меня в угол, потому что у Ханны на них был ошейник-удавка. Он подошел и сказал что-то о том, что они опаздывают на тренировку, поэтому им придется уйти.

— Он должен был предупредить их о том, чтобы они этого больше не делали, а не просто скормить им дурацкий предлог, чтобы они остановились, не выставляя себя в плохом свете. — Он делает еще один поворот, на этот раз вниз по улице, вдоль которой выстроились одноэтажные дома в стиле семидесятых.

— Ты не сделал этого для меня. — Я сжимаю руки в кулаки, когда они начинают дрожать.

Я ненавижу воспоминания. Давай больше туда не пойдем.

— Ну да, тогда я был гребаным мудаком. Впрочем, и сейчас им остаюсь большую часть времени, но я не хочу быть таким, когда я рядом с тобой. — Он паркует машину на обочине в конце очень длинной очереди автомобилей. — Мой брат, с другой стороны, ходит вокруг, притворяясь, что он такой крутой и могущественный, когда на самом деле он гребаный высокомерный придурок, который всегда ставит себя на первое место. — Он вытаскивает ключи из замка зажигания. — Может, ты и не хочешь в это верить, но ты слишком мила и умна для Кайлера. Это никогда не сработает. — Он толкает дверь, чтобы выйти. — Ему будет лучше с твоей сестрой. Эти двое почти одинаковы, за исключением того, что твоей сестре наплевать, что люди считают ее дурой.

С этими словами он вылезает из машины, оставив меня гадать, прав ли он. Может быть, Кайлер действительно такой мудак, каким его считает Кай?

Я отрицательно качаю головой. Нет, это невозможно. Не тогда, когда он всегда был так добр ко мне. Кроме того, я знаю, что он не хочет быть таким, как сейчас; как он сказал мне в тот день на крыльце много лет назад, он хотел бы быть другим.

Мне все равно, что говорит Кай. Я еще не отказываюсь от своей мечты о Кайлере. Я хочу посмотреть, куда это зайдет. Если меня ждет эпический провал, то, по крайней мере, я буду знать, и тогда я, наконец, смогу двигаться дальше.

Глава 16

Я видела много фильмов, в которых показывали школьные вечеринки. И полагала, что шумная, громкая музыка и тонны людей, набившихся в дом, всего лишь голливудская постановочная версия, но, когда я вижу одноэтажный дом, в котором проходит вечеринка, я начинаю думать, что фильмы на самом деле недостаточно правдивы.

Маленькая гостиная битком набита потными, возбужденными, пьяными людьми. Музыка гремит так, что пол вибрирует. В воздухе витает запах пота, пива и сигаретного дыма, и я почти уверена, что только что наступила в лужу, которая очень похожа на мочу.

— Фу! — Я вздрагиваю, глядя на желтую лужу на линолеуме.

Отвлекаюсь на эту мерзость достаточно долго, чтобы, подняв глаза, увидеть, что потеряла Кая в толпе. Я встаю на цыпочки, паникуя, когда мой взгляд скользит по толпе. Просто слишком много людей, чтобы сказать, кто есть кто.

— Я никогда не найду его. — Старое знакомое чувство неловкости от насмешек подкрадывается ко мне, и я обхватываю себя руками, отмечая каждый взгляд в моем направлении.

Они, должно быть, пялятся на меня. И ты хочешь знать почему, Изабелла? Потому что они знают, что тебе здесь не место.

— Эй, я ведь тебя знаю, верно? — Брэйдон, друг Кая и парень, устраивающий эту вечеринку, пробирается сквозь толпу и останавливается передо мной. У него слишком длинные волосы, покрасневшие глаза, а одежда пропахла дымом от косяка. — Ты та цыпочка из школы.