Моё сердце в тебе бьётся (СИ) - Коэн Даша
- Что ж, спасибо за комплимент, я очень польщен. Но жить я все равно буду здесь. Тем более ты сама вопила как резаная еще пару часов назад, что я вдали от тебя посмею разглядывать все твои сомнительные прелести, – подбил я итог.
- И ничего они не сомнительные! – вспыхнула эта фурия.
- Ну, тут уж, извини, не могу поверить тебе на слово, – хохотнул я, а потом разулся и двинул прямиком на кухню, где так аппетитно пах тот самый борщ.
Открыл крышку и захлебнулся от восторга!
- Алён, а мне можно? – спросил я и сглотнул слюну.
- Нельзя! Я не для тебя его варила!
- Но тогда твое тело помрет с голоду. Ведь я с самого утра ничего не ел, – и театрально приложил руку ко лбу, изображая максимально изможденный вид.
- Ладно, ешь, черт тебя дери!
Снизошла, королевишна!
Но спорить не стал, а тут же достал тарелку и навалил себе от души. Рубанул хлеба, прихватил из холодильника сметану, горчицу и еще парочку блинчиков со сковороды. А потом оголтело начал все это добро в себя закидывать, закатывая глаза от наслаждения.
Господи, Боже ты мой, Княжина готовила как богиня, отвечаю!
Вот только съесть я эту всю пищу богов не смог. Тормознулся где-то на трети тарелки, а потом удрученно посмотрел на нетронутые блинчики. Ну какого черта?
- Капец, Алёнка, прости, что не доел, но я сыт под завязку. Больше просто не поместится.
- Зато я теперь жру как не в себя, – возмущённо выдохнула девчонка, а я улыбнулся, прикрывая глаза и представляя, что это она настоящая сидит передо мной, а не будучи в моем теле. Как было бы здорово, но увы…
- Спасибо, это был лучший борщ в моей жизни, – честно признался я и блаженно вздохнул.
- Спасибки мне от тебя не нужны, – потянула Княжина и прищурилась.
- А что нужно?
- Соболевский, ну ты бы все-таки свалил в общежитие, а? Или квартиру бы себе какую снял, пока все не образуется. Да и спальня у тебя всего одна.
Улыбнулся своим мыслям, а потом без стеснения и угрызений совести выдал ей:
- Правильно, Алёнка, спальня у меня одна и спать я буду именно там.
- Что? – вспыхнула девчонка, а я только про себя добавил «и ты тоже».
24.1
POV Никита
- А что такое? Это моя квартира, моя кровать, будет совершенно справедливо, если я лягу там, где привык. Не находишь? – состряпал непринужденный вид, а сам аж весь завибрировал, в ожидании новой словесной стычки с ней.
- Да что уж там, нахожу. Ты мне только выдели, что на диване постелить, – мстительно процедила Княжина и я еще шире улыбнулся.
- Да без проблем, – встал и двинул в сторону предполагаемого места ее ночевки, а потом тормознул и сдал чутка назад, где на журнальном столике стоял мой ноутбук.
Вгляделся в картинку и ошарашенно приподнял брови.
- Вот у меня вопрос насущный. Княжина, ты часом не офигела ли? – и обвинительно ткнул в монитор, где красовалась мужская шотландская юбка.
Но эта наглая девчонка даже не покраснела и не смутилась.
- Ничего не знаю, Соболевский. Буду ходить так, как посчитаю нужным. Ты мне жизнь, начиная с детского сада, отравлял. Теперь моя очередь, – воинственно сложила руки на груди.
- Да щас! – осклабился я.
- Попробуй меня остановить?
Ну надо же, обросла мускулами, вкус жизни почувствовала, да? Сейчас мы девочке крылышки немного обрежем.
- Алёна, я предупрежу тебя всего один раз. Услышишь – хорошо. Не услышишь – плохо. Но, если мое тело где-то сверкнет по Москве вот в этом клетчатом непотребстве, то я тебе обещаю, что уже на следующий день ты будешь зажигать в институте в костюме городской сумасшедшей, напевая матерные песни «Ленинграда». Усекла?
Конечно, я блефовал, но оно того стоило. Дай ей волю и начнется форменная вакханалия. Она меня реально ненавидит, так что на тормозах спускать все это никак нельзя. В мои планы вот эти все выкрутасы уж точно не входили.
- Я тебе вопрос задал, Алёна!
- Усекла, – процедила мстительно и отвернулась, а я принялся доставать из диванного отсека запасную подушку, одеяло и постельное белье.
И пока девчонка стелила себе насест, я подхватил сумки с ее одеждой и двинул в гардеробную, где аккуратно все разложил по полкам и ящикам. На ее простое белоснежное белье старался даже не смотреть, ибо в голове тут же яркими фейерверками начали взрываться слишком откровенные фантазии.
Так остро, черт возьми, что из горла все-таки вырвался сдавленный стон. Слегка повернул голову и впился в свое отражение в высоком, от пола до потолка зеркале. Подошел ближе и жадно облизал взглядом любимые черты. М-м-м…
Алёна, что же ты со мной делаешь?
Но оторваться был не в силах. Смотрел как одержимый. Если бы мог, то, наверное, вообще только этим и занимался бы – просто бесконечно на нее глазел. Поднял руку и провел большим пальцем по нижней губе, а потом закрыл глаза и вспомнил наш поцелуй.
Хочет она того или нет, но для меня это был именно он. Да, она мне не ответила. Да, я вырвал его силой. Да, я чуть не умер от разочарования, когда она меня оттолкнула. Но он у меня был, и я как конченный наркоман хотел еще.
Вздохнул почти обреченно, подхватил чистое белье, бутылку долбанного абрикосового «Кря-Кря» и решительно двинул в сторону душевой. Пора заканчивать этот цирк с переодеваниями в темноте. Нравится, не нравится – терпи, моя красавица.
Прошел в ванную комнату и плотно закрыл за собой дверь. А потом и замок провернул, чтобы кое-кто раньше времени сюда не вломился.
А затем прикрыл глаза и быстро, стараясь воспринимать себя прежним, начал планомерно раздеваться. И твердить себе, как заведенный: «не смотри, только не смотри, иначе глаз не оторвешь, а потом и окончательно спятишь, Соболевский».
Но была еще одна причина, почему я, после этого загадочного переброса, тут же не разделся догола, а потом и не принялся жадно осматривать такое желанное тело Княжиной. Я ее любил. И, черт возьми, уважал. И я мечтал, чтобы все ее прелести и чувственные изгибы, она позволила мне увидеть сама. А не вот так, точно я безумный варвар.
Я не мог с ней так поступить.
Да, я чертов псих, но не конченый мерзавец.
А потому, я смотрел ровно перед собой и никуда более. Кое-как закрепил волосы в подобие шишки, а потом крутанул вентиля и встал под теплые, упругие капли воды. И никогда прежде я не мылся так быстро, натирая тело мягкой губкой.
Но если мозгами я все понимал, то со своими больными фантазиями справится никак не получалось. Мне казалось, что нас в этой душевой кабине двое и я делаю свое дело, попутно воспламеняясь от процесса и того электричества, что искрит, между нами.
Боги! Как не сдохнуть?
Как итог, из кабины я вывалился, дыша сбито и рвано. И сердце в моей груди работало на износ.
Бам! Бам! Бам!
Вздрогнул. Чертыхнулся. Ведь это был стук в дверь, а потом громкий голос заставил меня повторно сложить трехэтажный мат.
- Соболевский, паскуда, ты чего это там делаешь?
Ну, поехали. Знал же, что так и будет.
Глубоко вдохнул, а потом и выдохнул. А дальше, как есть, едва прикрываясь полотенцем, открыл дверь.
- Ты…ты почему голый? – с порога прилетел в меня ожидаемый наезд.
- А как еще прикажешь мне в душ ходить? – пожал я плечами беззаботно, хотя весь приготовился к бою.
- А ну-ка прикройся! И не смотри на меня! – бушевала Алёнка, да так сильно, что от гнева вся вспыхнула.
- Больно надо…
- Живо!
- Вообще-то я видел формы и получше.
Вру сознательно. Не видел. Нет ничего в этом мире лучше нее. И я знаю, что там она тоже идеальная, такая, что мне однажды сорвет к херам крышу. Только бы дожить как-то до этих дней.
- Плевать!
- Алёна, успокойся.
- Как ты мог? Я же просила тебя только в темноте!
- Твою мать! Прекрати истерить! Думаешь, что, если бы я не захотел что-то там у тебя увидеть, то уже не сделал бы этого? Но я не хочу это делать. Ясно тебе? Мне в высшей степени фиолетово на тебя и твои формы!
И снова наглая ложь. Но должен же я был хоть как-то ее успокоить?
