Сво(бо)дные (СИ) - Шварц Анна

— Не смущайся, нимфа, — я собираю ее волосы в кулак и едва сдерживаюсь, чтобы не толкнуться в ее рот поглубже.

Нет, нихрена. Не хочу ее сломать, подчинить, или просто получить удовольствие, быстро трахнув. Она нужна мне вся и надолго. Я буду чертовски аккуратным. Насколько же, насколько аккуратно она скользит по члену вниз, погружая его в рот. Поднимает голову, и снова вниз, ловит удобный ритм, пока я понимаю, что надолго меня не хватит. Все-таки, есть что-то пробирающее желанием до костей, когда тебе делает минет женщина, которая принадлежит тебе.

— Сильнее, Окси. Ты его не сломаешь.

— Попробуй сломай эту дубину, — бурчит она, прерываясь.

Мне хочется зарычать, а нимфа, стрельнув хитро в мою сторону глазками, прогибается эротично в пояснице, обхватывает член руками, сжав, и я посылаю к чертям всю сдержанность и аккуратность.

Все следующие сцены оказываются достойны хорошего порнофильма — и я бы с удовольствием снял моменты, как она царапает коготками мне пресс, пока я сжимаю ее уже влажные волосы, помогая держать нужный ритм и глубину, или как она пытается расслабить горло, чтобы... Блядь. В этот момент меня откидывает назад, и я сжимаю зубы, чтобы не кончить, когда эта сумасбродная и горячая нимфа пытается впервые сделать глубокий минет. Заметно, что впервые. Но от этого менее охренительно не становится. Кровь бешено пульсирует даже в висках.

Ее стон, который вибрирует на члене, становится финальным аккордом, и я нажимаю ей на затылок, скользнув в ее рот глубже и с рыком кончая. Окси не отстраняется. Не отшатывается с шипением и возмущаясь, как это делала Лана, когда мы начали встречаться. Она облизывает языком головку, еще дико чувствительную после оргазма, и выпрямляется.

В этот момент я переворачиваю ее с тихим смехом и вдавливаю в кровать. Она тихо ахает.

— Ты точно извращенец, Крис, — хихикает она, пока я смотрю на ее припухшие, розовые губы. — Смеяться после минета странно. Я шучу, если что, не обижайся, оой… — Она заканчивает все мучительным стоном, потому что я толкаюсь в нее, скользнув членом по мокрым складкам.

Блядь, какая она горячая и узкая. Наклоняюсь к ней и сжимаю челюсть пальцами.

— У тебя было очень довольное лицо после этого. Будто бы я мороженым кончаю, — тихо произношу я, пока она пытается выбрать — что ей делать, стонать или посмеяться в ответ, потому что я снова рывком двигаюсь в ней, вбиваясь так глубоко, чтобы довести ее до самого быстрого и фееричного оргазма, пока она еще разогретая и возбужденная.

Она все-таки стонет, громко, сильно и часто сжимаясь на мне, пока я трахаю ее яростно и резко, что перед глазами должны заплясать звезды.

— Нимфа... — хрипло шепчу я ей на ухо, вдыхая знакомый фруктовый запах.

— Не могу говорить, Криииис… — она пытается обнять меня руками, но я перехватываю ее запястья и завожу над головой, распиная на постели. — Ах ты… боже! — Она начинает задыхаться, и ее выгибает дугой, впечатывая в меня. — Я сейчас умру, Крис. Божеее…

Я останавливаюсь на мгновение, собираю ее волосы в кулак и заставляю запрокинуть голову, посмотрев на меня. Ее зрачки расширены, словно под кайфом. Маленькая, покорная нимфа. Моя.

— Люблю тебя, конфетка, — шепчу я ей издевательски в губы и поцелуем заглушаю возмущенный рык, а потом снова вонзаюсь в нее с силой, и она заканчивает за несколько сильных и быстрых движений.

По телу нимфы побегает дрожь, а под моими ладонями у нее на коже выступает пот. Она вскрикивает, выгибается и со всхлипом утыкается мне в грудь, обхватив за шею, и до синяков сжимает меня бедрами.

— Оксана, — продолжаю шептать я, двигаясь в ней медленно, чтобы поймать еще несколько мгновений этого кайфового процесса — я в ней, жаркой и тесной. Ненадолго, потому что, судя по ее закрывающимся глазам, она вот-вот вырубится. Я целую ее в висок и скольжу к маленькому уху, прошептав: — Ты очень сладкая, конфетка. Когда у нас будет больше времени, и мы окажемся с тобой в Австрии, я тебя затрахаю, обещаю. А сейчас спи и не борись со сном.

Она тихо усмехается:

— Ты меня уже затрахал, Крис.

— Спасибо, крошка.

— Не в плохом смысле… — бормочет она, начиная глубоко сопеть. — Не в… плохом…

Она вырубается почти мгновенно. А я — спустя насколько минут, когда ложусь рядом с ней и обнимаю, притягивая ближе.

Оксана, кажется, еще не до конца поняла, что ей придется уехать со мной. Потому что в ближайшее время я просто позвоню адвокату, чтобы он начал бракоразводный процесс с Ланой. Потом просто приобрету нам с нимфой жилье. Другое. Дом, в котором я проживал с долбанутой тварью, мне не хочется видеть. Потому что даже если я пинком вышвырну ее оттуда, меня до конца жизни будет преследовать призрак этой истерички. Ее сраной психованной энергетикой там пропиталось все.

Ночью меня будит вибрация смартфона. В полной темноте я поднимаюсь, аккуратно и тихо, чтобы не разбудить нимфу, и принимаю вызов с незнакомого российского номера.

— Да?

— Крис, — слышу я сдавленный голос Ланы. Она громко всхлипывает в трубку. — Мне разрешили сделать звонок. Меня задержали, Крис, — снова всхлип, а у меня приподнимается бровь. — Пожалуйста, найми адвоката, я прошу тебя. Я не знаю, откуда… но в моей сумке нашли кучу наркотиков! О боже… — она принимается громко рыдать, — блядская Рос... сия… Они угрожают мне и ни черта не слушают. Крис, это серьезно… Меня уже ловили в семнадцать лет с этим делом… Меня сто процентов посадят.

— Откуда у тебя наркота, кретинка?

— Я. Не. Знаю!!! Я еще не совсем идиотка, чтобы лететь с этой дрянью в сумке! Они просто подкинули мне! Крис, они мне угрожают… Мне страшно!

— Ты серьезно считаешь, что я за тебя впрягусь?

— Крис, пожалуйста! Я дам тебе развод!

— Я и так с тобой разведусь, Лана. Удачной отсидки.

Я сбрасываю вызов, пока из динамика несутся истеричные крики, и еще долго смотрю в темноту. А потом начинаю тихо смеяться.

Наконец-то я могу сказать ей «прощай».

Глава 37. Оксана

Крис беззаботно сопит, лежа на животе и обнимая меня одной рукой. Его ладонь как будто прописалась на бугорке моей груди.

Я осторожно вылезаю из постели, стараясь не тревожить его, обращаю внимание на раскрытый чемодан, достаю оттуда помятую рубашку и, посмеиваясь, что Крису не помешает заботливая женщина, надеваю ее. Она едва прикрывает попу и широковата, но халата у меня здесь нет, а рыться в шкафах Павла Георгиевича воспитание не позволяет. Я подворачиваю рукава до локтя, застегиваю две пуговицы и, выйдя из комнаты, тихонько прикрываю дверь.

Шлепаю в ванную, умываюсь, подбираю с пола в коридоре клатч и иду в гостиную. Здесь оставлены коробки с кое-какими вещами, которые успели собрать, но не вывезти Павел Георгиевич с мамой. Укол совести заставляет меня признать свою безответственность. А ведь сегодня сюда должны въехать квартиранты!

Что ж, приготовлю завтрак, накормлю Криса, а там решим, что делать.

Я отправляюсь в кухню, где в холодильнике нахожу, очевидно, мамой заготовленные продукты: овощи, зелень, яйца, бекон. Прикрыв дверь, включаю негромко музыку на своем смартфоне и, пританцовывая, занимаюсь завтраком. Пока на сковороде шипит яичница, я готовлю салат и варю кофе. Отдаленно слышу, как журчит вода в ванной, а вскоре в кухню входит Крис. В его руке бутылка Полинкиного ликера, с мокрых волос на грудь и плечи капает вода, а бедра обернуты полотенцем.

Взглянув на него, я прыскаю смехом. Он озадаченно хмурится, ставя бутылку на стол и приближаясь ко мне.

— Ты опять?

— Извини, — пищу я. — Просто вспомнила, как в таком виде ты встретил меня на второй день нашего знакомства.

Крис обнимает меня со спины, глубоко вдыхает запах моих волос и мурчит:

— А как полотенчико упало, помнишь?

— Ну не мешай, — ежусь я от его щекочущего дыхания, выкладывая яичницу на тарелки.

— М-м-м… как пахнет…

— Надеюсь, вкусно…

— Я о тебе, конфетка.